Карло Аурьемма - Под необъятными небесами Страница 11

— Невозможно. Видимо я ошибся с определением.

Перепроверяю расчёты, но ошибок не нахожу. В конце концов, достаточно встречного течения в один узел, и при скорости лодки в пол узла, нас будет относить назад на 12 миль в день.

Не важно. Пройдём больше завтра… или послезавтра. Что касается нас, мы могли бы бесконечно идти по этому морю, полному жизни и сюрпризов, но Альберто, присоединившийся к нам в Панаме, должен вернуться на работу, в цивилизацию. И хоть он ничего не говорит, но начинает опасаться, что мы никогда никуда не придём.

Наш курс на остров Кокос, затерянную в океане скалу, чуть выше Экватора, в 400 милях от Панамы и в 350 от Коста- Рики. Мы рассчитывали дойти за четыре дня. Но недооценили экваториальные штили, которые держат нас в море уже неделю. Неделя странного плавания в море настолько спокойном, что уже много дней оно напоминает озеро, без берегов и границ, погружённое во влажную, ватную атмосферу неподвижной и безмолвной вселенной.

Однажды, мы встретили в море цистерну. Она плавала уже неизвестно сколько времени и была вся покрыта водорослями и наростами. Сверху на ней сидели рядком с десяток птиц, когда мы подошли метров на двадцать, они все разом поднялись в воздух. Чуть в стороне, удалялся плавник акулы, медленно плывущей у самой поверхности.

— Здесь полно дорадо. — заметила Лиззи, стоящая у носового релинга. Их сотни в воде, большие, длинной почти метр, вместе с другими рыбами, которых я раньше не видел. Почти не заметив как, я оказываюсь в воде, в маске и с подводным ружьём.

— Осторожно с акулой! — кричит Лиззи.

— Хорошо, хорошо. Ты пока приготовь ведро.

Дорадо не убегают и даже не отходят в сторону. Первым же выстрелом загарпуниваю одну со спиной в голубых и жёлтых полосах. Передаю её сразу же на палубу, чтобы не оставлять кровь в воде.

— Смотри какая тяжёлая! Осторожно, не погни гарпун…

Лиззи быстро снимает рыбу и передаёт мне ружьё.

Под водой я оказываюсь в волшебном безмолвном мире. Сквозь кристальную, голубоватую воду вижу дно цистерны, окружённое облаком рыб. На ржавом металле вырос целый лес водорослей, населённый мидиями, морскими желудями, ракообразными, крабами и прозрачными креветками. Под самой цистерной держатся мелкие рыбки, большие плавают вокруг, ещё дальше — акулы. И весь этот животный мир живёт вокруг случайного объекта, старого бидона, неизвестно кем и когда утерянного в море.

Когда подстреливаю вторую дорадо, акула плывёт прямиком ко мне. Я никогда не видел их так близко. Она небольшая, но и такой достаточно, чтобы я бросился к спасительной лесенке. Продолжаю наблюдать за сценой, но уже с борта, в то время как Лиззи на руле кружит вокруг цистерны. Вдруг одна из лесок, которые мы тянем за кормой, натягивается струной. Что-то попалось. Акула сразу это замечает, бросается к рыбе и тоже попадается на крючок. Леска натягивается и вибрирует от напряжения. В нерешительности, мы думаем, что делать, а рассвирепевшая акула тем временем дёргается, прыгает и, кажется, вот-вот оборвёт трос. Медленно медленно, понемногу выбираю леску, пока свирепая рыба не оказывается у борта.

— Вытащим её на палубу? Все согласны? — спрашиваю я.

Альберто самый нерешительный: — Да брось ты её. Она может быть опасна.

— Да ладно. Не такая уж они большая.

В конце концов, эта несчастная акула не сделала нам ничего плохого. Вся её вина в том, что природой ей отведена роль злого персонажа. Можно было обрезать поводок и отпустить её, но жара, напряжение и страх пробуждают какие-то древние инстинкты, сохранившиеся в дальних закоулках сознания с тех давних времён, когда человек жил в лесу и выживал охотясь в мире населённом хищниками. В результате акула получает веслом по голове, до тех пор, пока не утихает и мы вытаскиваем её на палубу.

— Осторожнее! Она может и ногу отхватить! — предупреждает нас Альберто. Акула бьётся в кокпите, показывая ряды острых, как бритва, зубов. Мы бросаемся на неё, стараясь держаться вне их досягаемости, полные страха, восхищения и чувства триумфа.

Лески перепутаны, акула бьётся в кокпите, в ведре лежат две дорадо. Мы ложимся на прежний курс и удаляемся от этого волшебного временного мирка, забыв даже сфотографировать.

Сегодня же, ежедневную пятнадцатиминутную порцию эмоций, нам подарила стая тунцов. Они появились внезапно и вода по левому борту, ещё несколько мгновений назад, гладкая как зеркало, вдруг закипела на расстоянии, насколько видел глаз, с глухим звуком, похожим на далёкий шум водопада. Большие, больше метра, тунцы прыгали все вместе в каком то коллективном исступлении, в хаосе всплесков, брызг, ударов хвостов. Нам это послужило долгожданным предлогом, чтобы включить мотор и, хотя бы на несколько минут, выйти из состояния тишины и неподвижности. Мы преследовали их с пол часа, так и не настигнув. Когда, казалось, мы вот-вот догоним косяк, тунцы, так же как появились, неожиданно разом исчезли, оставив море пустынным и безмолвным.

Остров Кокос лежит на широте пять градусов, в трёхстах милях к северу от экватора. В лоции о нём написано всего две строчки: — «Остров необитаемый, в окружающих водах много акул, на острове красных муравьёв, но возможно пополнить запасы пресной воды».

Альберто собрал все рассказы и легенды прошлого, когда остров Кокос был прибежищем пиратов. В них рассказывается о зарытых сокровищах, которые искали веками, о таинственных картах, мятежах и предательствах. Некто Капитан Гисслер, в начале века переселился на остров и в полной изоляции провёл около двадцати лет в поисках сокровищ. Но, насколько известно, там никто, никогда, ничего не находил, но, если кто-то и нашёл сокровища, то в его интересах было держать это в тайне.

Во времена, когда по морю ходили только под парусами, не удалённость, а экваториальная штилевая зона делала Кокос почти недоступным. Это выматывающее отсутствие ветра испытываем мы и сегодня, с той лишь разницей, что «Веккиетто» движется даже с лёгким дуновением ветра, в то время как корабли прошлого, намного более тяжёлые, с обросшим днищем, могли потратить месяцы, чтобы пройти 400 миль необходимые, чтобы до него добраться.

Экваториальная зона окружает остров гладким морем, неподвижным воздухом и горячими испарениями, которые конденсируясь, вызывают каждый день пару гроз.

На рассвете восьмого дня на борту присутствует напряжение. По расчётам мы должны с момента на момент увидеть остров. Три пары глаз, прищуренных от солнечных бликов, вглядываются в горизонт.

Альберто каждые четверть часа поднимается на краспицы.

— Вот он! Я его вижу! — его триумфальный крик мгновенно рассеивает напряжение.