Роман Светлов - Бали: шесть соток в раю Страница 11

Поднимаясь к озеру Братан, мы оставили по левую руку вершину Батукару, вечно подернутую пеленой облаков. Это одна из крупнейших гор на Бали, хотя и не столь знаменитая, как Гунунг Агунг, находящийся на востоке острова. Гунунг Агунг для балийцев — Мировая гора, реальное воплощение легендарной индуистской вершины Меру. Там, среди облаков и туманов, обитают верховные боги — Брахма, Вишну и Шива, хозяева небес, земли и морей. Они даруют жителям Бали сладкие воды горных озер, расположенных почти в двух километрах над уровнем моря. Для островитян это чудо, ведь вода рождается на вершине мира. Братан, например, питают десяток источников, текущих с горных склонов, окружающих озеро. По мнению местных жителей, только боги могут доставить в них воду. Скучные европейские объяснения о процессах конденсации тумана на горных вершинах, о дождях, которые в этой — единственной — части острова могут идти в любое время года, их трогают мало. Даже если западные ученые правы, то кто, кроме богов, мог соорудить грандиозный природный конденсатор?

Балийские вулканы, кстати, вполне живые и непредсказуемые субъекты. Вулкан Гунунг Агунг извергался в 1963 году, во время религиозных церемоний, погубив несколько храмов и деревень на своих склонах. Так что жизнь у подножия вулканов крепко отдает адреналином.

В этой части Бали есть несколько очень дорогих спа-отелей. Сюда приезжают денежные воротилы, которые хотят поправить здоровье прохладным, в меру влажным горным воздухом и заодно приобщиться к мистической ауре здешних мест. Дважды мы проезжали мимо поворотов с указателями на такие отели. Они были перекрыты шлагбаумами, напоминающими подобные сооружения перед резиденциями звезд. Дорога становилась все более извилистой. Отчаянно сигналя, Спартак обогнал вереницу автобусов, неторопливо преодолевающих подъем к священному озеру.

— Сегодня воскресенье, — пояснил он, оставив их позади. — Это паломники. Едут поговорить с богами.

Торопливость Спартака оказалась вполне уместной. На парковке, расположенной в устье долины, ведущей к берегу Братана, занято было большинство мест. Помимо стайки японских и китайских машин, стояло несколько Голиафов — корейских «Дэу» и «хундай-аэро». Покрутившись, Спартак припарковался у выезда, чтобы караван с паломниками не заблокировал его. Вместе с группой немецких туристов, сопровождаемой словоохотливым местным гидом, мы прошли мимо линии торговых палаток, где желающим предлагали воду, кока-колу, чипсы и всевозможные сувениры с видами Братана. В отдалении пускали ароматные дымки жаровни, на которых уже что-то готовилось. Проголодавшиеся туристы и паломники могли получить порцию сытной еды прямо на открытом воздухе.

Братан — место, где сошлись три из четырех религий, существующих на Бали. Самое древнее из местных верований — буддизм. Он был занесен на остров тысячелетие назад — то ли с Явы, то ли напрямую из Индии. Сейчас, правда, местные жители не замечены в почитании Будды. Поклоняются ему разве что китайцы, перебравшиеся сюда, и некоторые из оригиналов-европейцев. Но метрах в трехстах от западного берега находится старинная буддийская ступа, самое древнее из священных сооружений у горного озера. Она стоит посреди ухоженного сада, к ней ведет мощеная дорожка, и ее окружают фигурки божеств-хранителей, чьи лица от времени совершенно стерлись. Иногда к ступе подходят европейские гости и, бесцеремонно опираясь на нее, проводят фотосессии. Ступа стоически переносит туристическое невежество: за тысячелетие ей довелось повидать многое.

Я попросил Спартака обождать меня и подошел к буддийской святыне. Погладил прохладный кирпично-красный камень, бормоча слова благодарности за то, что оказался здесь. Затем вынул из кармана купюру в десять тысяч рупий и запихнул ее в щель между камнями — чем кто не шутит. Я не буддист, но мне захотелось помолиться всем здешним богам и пророкам, чтобы визит мой оказался удачным.

Немного в стороне от места, где собирается основная часть паломников и туристов, и в удалении от берега высится новенькая мечеть. На Бали перебралось множество жителей Явы и Мадуры — ближайших «мусульманских» островов. Ведут они себя здесь тихо, совсем не так, как в Джакарте.

Но и ступу, и мечеть затмевает храм Улун-Дану, посвященный Властительнице Озера. Я представляю ее прекрасной девой в воздушных одеяниях, танцующей над дымкой, которая по утрам поднимается над водами Братана.

Спартак называл имя балийского короля, веков пять назад медитировавшего на берегу озера и получившего указание строить здесь храм, но я не запомнил его. Остается отметить, что, судя по буддийской ступе, он не был оригинален.

Большая часть храма находится на берегу. Как и везде на Бали, она обнесена стеной высотой в человеческий рост. Внутри находятся традиционные башенки с множеством крыш и навесы, под которые помещены изображения богов и благих демонов. Особый навес сделан над помостом, где обычно располагается оркестр, сопровождающий храмовое пение. Вход в храм сторожат два баронга — лесных духа, хранящих от зла. На Бали их изображают в виде льва либо дракона. Меня трогает, что бедра и ноги баронга местные жители обвязывают клетчатыми килтами — саронгами. Эти черно-белые юбочки регулярно меняют, словно подчеркивая опрятность добрых демонов. За баронгов иностранцев не пускают. Внутрь могут пройти только балийцы но и для них ворота закрыты, если не настало время праздничной службы.

Но главная достопримечательность храма Улун-Дану — два искусственных островка, насыпанных в десятке метров от берега. На них возведены башни, обнесенные стенами. На ближайшем к берегу островке башня имеет одиннадцать этажей, на дальнем — три. Ближний охраняют каменные лягушки — символы влаги и достатка. Их пузатые тела выглядят совсем не устрашающе. Скорее они просто предупреждают злых духов и хулиганов из числа иноземных туристов: испортить карму так просто, а исправить — так тяжело… На дальнем видны изображения Вишну, сидящего у подножия башни. Этот островок, с четырьмя резными калитками, «когтистой» короной на вершине башни и деревцем, растущим за стеной, выглядит настолько необычно, что его постоянно фотографируют туристы.

Напротив островных храмов нас ждала Марта. На ней был строгий серый костюм: пиджак, брюки, изящные темные туфли на низком каблуке. В руках она держала довольно объемную деловую сумочку. Она смотрела на меня с доброжелательным вниманием, и ее интерес был мне приятен.

На этот раз спутником Марты оказался балиец, носивший традиционную одежду островитян — снежно-белую рубашку и длинный, до щиколоток, полосатый саронг. Судя по его цвету — темно-зеленому и салатному, — незнакомец принадлежал к жителям горной части острова. Голову спутника Марты украшала черная шапочка: нечто среднее между тюбетейкой и феской.