Зинаида Рихтер - На «Литке» к острову Врангеля Страница 11

С оставшимися мелкими работами команда быстро справится, и если не произойдет чего-нибудь особенного, завтра оставим остров. Судовые кунгасы, вельботы уже подняты на борт. Новые колонисты переселились на берег, а старые перебрались на «Литке».

За семь дней лихорадочной работы на острове Врангеля команда исхудала, люди выглядят совсем измученными. Но, несмотря на усталость, на полученные многими ушибы и ранения, все продолжают работать с удивительным энтузиазмом, прилагая все усилия, чтобы как можно лучше устроить колонию, заботливо входя во все детали, стараясь все предусмотреть. Больные не отстают от здоровых, несмотря на протесты врача.

— Не уйдем, пока не забьем последнего гвоздя, — говорит команда.

Вид бухты Роджерса совершенно изменился благодаря новым постройкам. Вырос целый городок.

Мы забираем с собой шкуры медведей и песцов, убитых на острове Врангеля за три года, а также клыки моржей и мамонтов.

Пакгауз на горе раскрыт настежь. Перед ним развешены и разложены на земле шкуры огромных полярных медведей, волнистые белоснежные шкурки песцов с длинными пушистыми хвостами. Упаковывает их сам Ушаков с помощью Павлова, тщательно пересматривая каждую шкурку. Сколько среди них убитых им самим? С каждой связано какое-нибудь воспоминание. Вот они с Павловым только проснулись. В походной палатке — лютый мороз. Так не хочется вылезать из спального мехового мешка! Наполовину высунувшись из мешков, ползая, как улитка с раковиной, они зажигают примус, приготовляют завтрак. Но вдруг залаяли собаки. Забыв о завтраке, охотники прислушиваются, потом, словно по уговору, выскакивают из мешков, хватают ружья и в одних рубашках, босиком выскакивают на мороз, на снег.

— Медведь!

Полузамерзшие возвращаются они после отчаянной погони за медведем босиком по снегу на 46-градусном морозе и, увы, не находят завтрака. Собаки, воспользовавшись их отсутствием, уничтожили все.

За три года на острове Врангеля убито: 500 песцов, 300 медведей, собрано 2 500 килограммов моржовых клыков, большое количество мамонтовых.

По мнению Ушакова, имея пловучие средства, можно вдвое увеличить результаты охоты на острове Врангеля. Нормальная годовая продукция охоты, по его мнению, при том количестве охотников, какое сейчас имеется на острове, должна составить — 500 песцов, 100 медведей, 400–500 моржей.

Ушаков передал своему заместителю большие запасы оставшегося продовольствия, муки и огнестрельных припасов.

Сегодня Ушаков без меховой камлайки, в желтых крагах, серых бриджах и клетчатой рубашке ковбоя с отложным воротничком.

Минеев сидит в старом доме, знакомясь с делами. Подолгу совещается с старым начальником острова. Метеоролог Званцев уже вошел в курс работ с помощью начальника научной части «спасательной» экспедиции В. А. Березкина, обревизовал метеорологическую станцию и приступил к наблюдениям. Каждый день влезает он с записной книжкой на вышку и что-то отмечает. Званцев, сменяющий доктора Савенко, доктор Сенатский, радисты-мотористы Богданов и Шатинский, молодые, горластые, несдержанные, вносят много шума и суеты. Эскимосы поглядывают на них опасливо и по пятам ходят за старым начальником.

Старцев — русский охотник, женатый на эскимоске, паразитический тип (на Чукотке часто встречаются подобные ему русские, живущие за счет эскимосов, пользуясь родственными связями с ними), все дни не отстает от Минеева и Ушакова, умоляя оставить его на острове и обещая исправиться.

— Оставайтесь, Старцев, — решает наконец Минеев, — но если не будете работать, вы ничего не получите. Имейте это в виду.

Эскимосы обратились к капитану с просьбой отвезти и передать от их имени родственникам, живущим в заливе Провидения и на мысе Чаплина, несколько тухтаков моржового мяса и письма, в которых они описывают свое житье на острове и зовут родных переселиться к ним. Дублицкий охотно согласился исполнить их просьбу.

Обратный путь

В 2 часа дня закончились работу на берегу. Колония устроена, мы можем со спокойной совестью оставить остров. Минеев сам торопит капитана сняться с якоря в виду угрожающего наступления льдов.

В самом деле медлить больше невозможно.

Экипаж предупрежден и весь в сборе; кунгасы и шлюпки подняты на борт еще вчера вечером. В кают-компании накрыт прощальный чай, после которого, пожелав счастливо оставаться островитянам, мы отправляемся в обратный путь. Но сможем ли мы пробиться сквозь льды? Признаки пока не совсем благоприятны.

За чаем все чувствовали себя, как всегда в момент расставания. Остающиеся на острове колонисты бодрятся, но лица у них вытянутые. В 8 часов резкий протяжный гудок ледореза обрывает неклеющийся разговор.

— Ну, простимся, товарищи, — произносит капитан Дублицкий.

Опять на корме собрался весь экипаж, как неделю назад, когда встречали первых колонистов острова. Теперь команда сердечно прощалась с остававшимися на острове новыми колонистами. Правда, расставаться грустно. За длинный рейс успели мы в кают-компании свыкнуться со всеми, даже с воплями дикарки Вайкики и гавайским хором граммофона, который также переселился на остров.

Минеев благодарит начальника экспедиции капитана Дублицкого и весь экипаж за внимательное и заботливое отношение и за все ими сделанное для колонии.

— Когда придет время нас сменить, — сказал Минеев, — мы будем просить, чтобы за нами послали «Литке» под командой капитана Дублицкого, в прежнем составе. Только в этом случае мы будем уверены, что судно дойдет.

Перецеловавшись со всеми, колонисты направляются к трапу. Окружившие Ушакова эскимосы не хотят садиться в байдару без него. Со слезами на глазах они тянут его за рукав, приглашая возвратиться с ними на остров. Они, кажется, только сейчас поняли, что начальник покидает их. Ушаков до крови закусил губу. Зинаида Афанасьевна и эскимоска Анна, обнявшись, плачут.

Сердитый, резкий гудок над нашими головами напомнил, что пора расстаться. Темнеет. Впереди ледяная дорога.

Плывя к берегу, колонисты салютуют из ружей. Отвечаем гудками и ракетами. Долго еще в сумерках воет судовая сирена, а с берега кто-то, должно быть Званцев, взобравшись на возвышение, сигнализирует электрическим фонариком.

Уже в полной темноте дошли до мыса Гаваи и отдали якорь, чтобы с рассветом двинуться с острова дальше.

Когда мы подходили к острову Врангеля, у мыса Уэринг была совершенно чистая вода, а теперь к нему вплотную подступили тяжелые полярные льды. Выход из пролива на север — путь, которым мы пришли, закрыт непроходимыми ледяными барьерами. Нам ничего другого не остается, как повернуть к Геральду. Может быть на наше счастье, последние штормы и ветры разломали и разогнали тяжелые льды, которые мы видели к югу от Геральда, и нам удастся пробиться в этом направлении.