Лариса Матрос - …Называется жизнь Страница 12

Мама с папой разошлась. Потом у мамы были мужчины, мужья, она вечно куда-то убегала, оставляла Асю у подружек и родственников, где ей было одиноко. Когда изредка мама с ней куда-то ходила (в кино, в цирк, просто гулять по Дерибасовской или на пляж), все смотрели на маму, и Ася крепко держала ее за руку, чтобы все видели, что это ее мама. Иногда к ним подходили прямо на улице, и мужчины, и женщины, и говорили, что они обе красивы, но Ася считала, что это все из-за мамы, потому что мама была самая красивая.

У мамы такая фигура, ее спина похожа на гитару, на которой играл мамин муж-моряк дядя Володя. А у Аси фигура прямая, как доска. Иногда она брала ленту и до боли затягивала талию, но как у мамы фигура не получалась. Вот когда она вырастет, поправится, наденет как у мамы лифчик, туфли на каблуках, накрасит губы и вместо косичек сделает как у мамы прическу, тогда, может, она станет красивой. В те редкие часы, когда мама уделяла ей внимание, она была очень добра к ней, покупала все, что она хочет. Но даже эти счастливые мгновенья у Аси были всегда овеяны грустью, так как она знала, что это счастье не надолго, мама опять будет занята, вся в бегах, и ей будет не до дочки.

Ася не обижалась на маму, она ее жалела, потому что при всей ее веселости она нередко ночью громко плакала в своей комнате.

Мелодия закончилась, но Ася нажала кнопку и вернула диск к началу, чтобы снова услышать эти же звуки. Ей не хотелось уходить от воспоминаний детства, где была любовь и нежность по отношению к матери. Ей так хотелось, чтобы не было этих страшных лет их неприязни друг к другу, всего того, через что она прошла за годы эмиграции. А более всего ей хотелось, чтобы не было этой трагедии с Олегом и неизгладимого чувства своей вины в его смерти, которое, как шлагбаум, похоже, навсегда перекрыло ей путь к душевному покою.

Когда машина подъехала к гаражу, Нонна уже стояла у его двери, ожидая дочь.

Ася с букетом цветов радостно вышла из машины, и после радостных приветствий с объятиями и поцелуями мать и дочь вошли в дом. Со стороны их можно было принять за близнецов, настолько они выглядели схоже лицом, фигурой, походкой и возрастом из-за необыкновенной моложавости матери.

Женщины расставили все принесенное для ланча на столик у бассейна и устроились в уютных креслах, приступив к трапезе. После недолгого, ничего не значащего разговора Нонна решила подобраться к главному, что ее беспокоило в жизни дочки сейчас.

— Доченька, — сказала осторожно Нонна, заглядывая дочке в глаза, чтобы понять, готова ли Ася к откровенности. — Я хочу тебе задать один вопрос, но если ты не хочешь, можешь не отвечать. Скажи мне, есть ли у вас с Майком планы оформить ваши отношения?

— Я пока сама не знаю, мама, — сразу ответила Ася, словно именно этого вопроса ждала.

— Но от кого это больше зависит: от тебя или от него?

— Думаю, что от него больше. Я думаю, что если б он мне сделал предложение, я бы дала положительный ответ.

— А ты сама определилась в своих чувствах?

— Думаю, что да, мама! Я его люблю… Ну, может, не так страстно, как Олега — это была единственная любовь моей жизни, — но Майка я люблю. Я думаю, что никогда не захочу его променять ни на кого, если он будет моим мужем. Мне с ним хорошо.

— Так в чем же дело?

— Дело в том, мамочка, что он не делает мне пока предложения. Я думаю, что основная причина в том, что он не хочет новых детей. У него уже есть трое от первого брака. Он с ними поддерживает постоянно отношения, они любят друг друга, им хорошо вместе. Они часто встречаются, ежедневно перезваниваются, и ему этого достаточно. И он понимает, что я хочу хотя бы одного ребенка…

— Да, доченька, я постоянно думаю об этом. У тебя возраст уже поджимает для первых родов.

— Я думаю, что Майк это тоже понимает, и это придает некоторый дискомфорт его жизни со мной.

— И ты думаешь, что Майк еще не решил, хочет ли он иметь с тобой ребенка, потому не делает предложение? — перебила Нонна дочь, поскольку ей рассказы о жизни Майка было совершенно неинтересны, особенно сейчас.

— Мамочка, тут все глубже.

— Что же глубже?

— Я не знаю, как тебе объяснить покороче. Понимаешь, мы пришли друг к другу из разных жизней. Я прошла через многое, мама. Ты даже не представляешь, через что я прошла, мама. Мы никогда с момента нашего приезда в Америку не были с тобой близки, как сейчас, и ты ничего не знала о моей жизни. Я прошла через многое: через взлеты и падения, через низкое и высокое. Я в Голливуде работала одно время массажисткой, ты знаешь… И ты не представляешь, какие у меня были мужчины, куда они меня возили, в каких гостиницах я жила.

Я все это воспринимала, мягко говоря, слишком романтически и наивно… Я уже грезила о сказочной жизни, о том, что меня кто-то приметит, выпустит на экран или на обложку журнала. Но ничего такого не произошло, как знаешь. Я решила уехать оттуда и чувствовала себя побитой и ничтожной. А в Нью-Йорке в разных тусовках начала себя самоуничтожать. В чем только я не участвовала, я перепробовала все наркотики.

— Ася сделала небольшую паузу, а Нонна чувствовала, что ее сердце может разорваться от сострадания к дочери. — Не знаю, что бы было, мамочка, — продолжила Ася, глядя в стол, который нервно протирала упавшим с дерева листом, — если б не встретила случайно на Бродвее Фаньку Костецкую. Ты ж ее помнишь, еще с Одессы… Когда мы встретились на Бродвее летом 1990 года, она уже работала врачом, а муж, с которым они незадолго до того поженились, начинал карьеру в университете. Фанька мне показалось такой доброй, чистой, спокойной, благополучной, как человек с другой планеты, на фоне моего самоощущения. У нее и в мыслях не могло возникнуть, какая дистанция нас разделяет, и она меня пригласила к ней домой на вечеринку.

Это была пятница, и я решила поехать. Как только я зашла в дом, я ощутила, как лазерный луч, сверлящие меня глаза незнакомого мужчины. Это, как ты догадалась, были глаза Олега. Он влюбился просто с первого взгляда. А через несколько дней после первой встречи сделал мне предложение. Он сказал, что поскольку его дети все самостоятельные, проблем с разводом не будет и, как только я приеду в Россию, куда он меня тут же пригласил, мы оформим официально наши отношения. Ему осталось два месяца до конца командировки, и мы жили вместе до его отъезда. Дальше ты все знаешь. — Ася снова заплакала. Нонна предложила ей выпить кофе. — Мама, мамочка, я не могу избавиться от этого чувства вины в его смерти, — рыдала Ася, — я не могу. Это чувство подчинило себе всю мою жизнь с того момента, как я узнала о смерти Олега. Я не могу сполна радоваться ничему в этой жизни.

— Но, доченька, так нельзя. Ты же не могла знать, что так случится. И вообще, пора уже не вспоминать это.

— Я просто к тому, чтобы ты поняла, что я к Майку пришла уже настрадавшимся, надломленным и многое повидавшим человеком. У Майка же все наоборот. Он из тех мужчин, которые из гадкого утенка, какими бывают в юности, превращаются в прекрасного лебедя в зрелости. Он был некрасивым в молодости (я видела его фотографии) и, комплексуя перед женским полом, рано, еще студентом, женился на некрасивой, старше его на несколько лет, дочке каких-то семейных друзей. Она была его первой и единственной женщиной, пока он не развелся. Он так был воспитан. Она ему родила троих детей, превратившись в сытую бабу, ограниченную бытовыми потребностями, то есть типичную обывательницу. Он же, наоборот, стал очень интересным, преуспевающим, привлекательным мужчиной с жаждой вкусить побольше от жизни, наверстать упущенное. Они разошлись, и он зарекся не жениться. Но встретил меня тогда у вас на пикнике, и это сломало его планы.

Ты знаешь, как было дальше: он сразу же пригласил меня в ресторан и… предложил переехать к нему жить. И вот мы живем согласно разным критериям отношения друг к другу. Я хотела в нем найти тихую пристань, а он во мне — карету для выезда. В браке он не то чтобы стыдился своей жены. У американцев как-то нет этого. Но ему просто неинтересно было с ней где-то появляться. Потому он всегда и всюду бывал один. А сейчас он покупает мне все самое дорогое и хочет, чтобы я везде сопровождала его — и на самых высоких приемах, и на вечеринках старых друзей, во всех поездках и служебных встречах. А мне ничего этого не нужно. Я через столько прошла, что вижу в этом только суету и не более того.

— Так что же ты хочешь, Асенька? — разволновалась Нонна.

— Я хочу детей.

— Но дочка, не мы ли, женщины, знаем, как можно завертеть любящего нас мужчину, чтобы он делал все, что мы хотим, думая, что он делает все по-своему.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, мамочка. Но пока не получается. Пока я чаще всего делаю то, что он хочет. И он тщательно контролирует эту ситуацию… Я стала думать вот о чем. Я слишком быстро согласилась переехать к нему. Я слишком легко ему досталась. А теперь я думаю, что, может, стоило бы нам на время расстаться. Может мне стоит вернуться на несколько недель в Нью-Йорк.