Януш Вольневич - Люди и атоллы Страница 12

Это отчаянное нападение было совершено в 5 часов утра. 3000 солдат императора, вооруженных бамбуковыми пиками и ножами или не вооруженных вообще, которые с криками «банзай!» и «шихисси хококу!» («Жизнь семи врагов — в жертву отчизне!») ринулись на ошеломленных американцев. Бой, проведенный почти голыми руками, стоил американцам почти 400 убитых. Однако на следующий день на поле было обнаружено 4300 павших японцев. Американские историки так по сей день и не знают: то ли атака была проведена большими силами, то ли на этом месте еще раньше погибло 1300 японцев.

Японское командование уже не могло узнать о результатах этой самоубийственной атаки, так как той же ночью генерал Саито и члены его штаба воссоединились с духами предков. Подписав последний прощальный приказ у входа в пещеру, которая служила ему все это время командным пунктом, с лицом, обращенным к востоку, генерал «проявил мужество истинного японца» и совершил сеппуку (харакири) своим самурайским мечом. Потом в соответствии с приказом адъютант выстрелил ему в голову из пистолета, затем покончил жизнь самоубийством; за ним то же сделали члены штаба. Несколько солдат облили себя бензином и подожгли. Позднее останки генерала были похоронены американцами со всеми полагающимися по рангу военными почестями. Примерно в то же время в соседнем гроте застрелился адмирал Хуихи Нагумо, возглавлявший японские военные силы при нападении на Пёрл-Харбор менее трех лет назад. Еще два дня продолжались отдельные стычки с разрозненными группами японцев, и наконец в знак овладения островом 10 июля 1944 г. на Сайпане состоялось официальное поднятие американского флага.

Зловещими стали события при захвате Сайпана, разыгравшиеся на северном, обрывистом берегу острова, куда вместе с остатками армии согнали свыше 20 тысяч гражданского населения — японских колонистов. Под влиянием пропаганды эти люди панически боялись «американских дьяволов» и отвергали многократно повторяющиеся призывы сдаться. На скалистой площадке (Скале самоубийц), до отказа забитой людьми, разыгрались сцены Дантова ада. По добровольному согласию люди стали убивать друг друга. В этбм трагическом происшествии не последнюю роль сыграли японские традиции. Оякусхинджу, или «пакт смерти» между родителями и детьми, известный в течение многих веков, предписывал смерть сына от руки матери, убийство младшего брата старшим, а также смерть жены от руки мужа. В экстазе люди сталкивали друг друга с высокой горы, сами бросались на острые рифы, подрывали себя гранатами, разбивали головы детей о камни. В этом аду немногие оставшиеся в живых офицеры рубили головы стоявшим навытяжку в строю солдатам, стреляли в женщин по их просьбе и пускали себе в лоб последнюю пулю. При всей известной жестокости войны на Тихом океане это добровольное самоистребление, — несомненно, одна из самых потрясающих ее картин.

Чиновник-поэт

Я осторожно сошел со Скалы самоубийц, где каждый камень казался мне пропитанным кровью. Моим спутником и гидом в поездках по острову был в тот день Вэл Сэнгэбао, чиновник департамента информации правительства подопечной территории, знатный микронезиец с острова Палау, а в частной жизни — поэт.

— Еще много недель спустя после официального захвата острова здесь творились страшные вещи, — продолжал Вэл прерванную беседу. — С помощью бульдозеров и цемента американцы замуровывали входы в пещеры, откуда японцы все еще совершали дерзкие налеты. Так что там наверняка погребено много солдат.

— Вот почему в группах следопытов всегда есть профессиональные спелеологи, — догадался я.

— Конечно. Впрочем, что скрывать — эти «искатели костей» для нас, жителей Сайпана, — реальный доход. Многие уже беспокоятся, — прошу простить меня за тривиальность, — что будет с нами, когда эти кости кончатся…

Вэл бросил на меня взгляд-не выдает ли выражение лица моего возмущения — и продолжал:

— …Однако японцы — удивительные люди. Приезжают к нам… или эти, ну, искатели, или новобрачные парочки… чтобы провести здесь свой медовый месяц. Сюда, к нам! Как-то противоестественно, вам не кажется? Медовый месяц среди пылающих костров…

— Послушайте, Вэл, — прервал я его на полуслове, опасаясь детального анализа проблемы, — а что, действительно экономика Сайпана находится в скверном состоянии?

— Да, дела идут неважно. У нас главный работодатель — государство. Оно пожирает процентов 50 рабочей силы. Потом идут доходы с туризма, и… больше ничего нет, Ян. Ничего! Вот уже прошло более тридцати лет, как кончилась война, а мы даже не обеспечиваем себя продуктами питания. Много продуктов вывозим с соседнего Тиниана, хотя у нас жителей всего-то не более тринадцати тысяч человек. Уровень экономики тысяча девятьсот четырнадцатого — тысяча девятьсот сорок четвертого годов до сих пор для нас недостижим. Сейчас здесь не растет ни одного стебля сахарного тростника. Вокруг — посмотрите сами — только танган-танган, трава, которую сразу после войны американцы посеяли с самолетов, чтобы предотвратить страшную эрозию и спасти остатки почвы. Если поток туристов иссякнет, нам останется лишь канцелярщина или — еще раз извини за кощунство — продукция человеческих костей из пластика.

Вэл — настоящий патриот Микронезии. Он очень близко принимал к сердцу судьбу подопечной территории. Но это не мешает ему оставаться самоотверженным гидом. Таким он оказался и для меня. Он возил меня повсюду, где только могла пройти его машина. Вэл, полнеющий, уже с брюшком мужчина, производил впечатление сибарита. Мы так и не попали на восточное побережье, где совсем нет дорог. Зато мы довольно часто отдыхали за кружкой пива в придорожных барах. В основу нашего путешествия по острову, в котором моим гидом оказался чиновник-поэт, была положена программа, разработанная для японских туристов — самых желанных гостей на Сайпане. Я узнал, что для них издаются специальные карты с названиями на японском языке и постоянно обновляется военный металлолом. Так, например, в одном месте под названием «Last Command Post» («Передовой командный пункт») можно увидеть живописно расставленные орудия; в другом — японские буксиры в хорошем состоянии, защищавшие подходы к побережью; у Мэрпи-Роуд — подбитый американский танк. Приезжим из Японии показывают также остатки узкоколейки, по которой перевозили сахарный тростник с многочисленных плантаций, памятник японскому «королю сахара», старый маяк и развалины Тюрьмы.

Эти руины некогда мрачного здания служат напоминанием об Амелии Эрхардт, известной американской летчице. Она была первой женщиной, которая перелетела Атлантический океан. Это произошло в 1932 г. Затем впервые в мире она совершила одиночный полет на небольшом самолете по трассе Гавайские острова — Калифорния. Этот полет был совершен в 1935 г., продолжался 18 часов и принес летчице всемирную славу.