А. Марков - Русские на Восточном океане Страница 12

Мае несколько раз приходилось торговаться с судна по разным Калюжским проливам. Для этого вооружают судно как следует ему быть в боевом порядке, в обезопасение себя от всякого враждебного покушения со стороны диких, — растягивают вокруг бортов толстые веревочные смоленые сетки, и на носу судна устраивают батарею, которую закрывают или завешивают парусами, так чтоб дикари не могли ее заметить; в противном случае их не заманишь на судно для торговли и они будут думать, нет ли тут со стороны Русских какого-нибудь обмана, клонящегося к их погибели.

Как церемониально съезжаются дикари на судно в тот день, который назначен для их угощения. С Разных сторон залива тихонько плывут огромные баты, из которых в каждом сидит человек по 20 дикарей, раскрашенных, с перьями, одетых в лучшие свои одеяния. С бубнами и песнями подилывают они и? судну, становятся невдалеке от него всеми батами в один ряд, и показывают дружелюбное расположение свое пляскою, состоящею из разных кривляний, в продолжение которой беспрестанно посыпаются орлиным пухом; потом в чинном в порядке лезут на палубу, где их угощают рисовою кашей с патокой. В это время начинается у них шумный разговор; они спорят, горячатся и каждый старается перекричать другого; яух летит повсюду, на палубе теснота, жар и нестерпимый запах жиром и дымом. Вся эта пестрая толпа гордится своим обществом.

По окончании пира, когда дикари начнут разъезжаться, надобно каждому подарить по листку табаку на дорогу; а некоторые, мимоходом, и так что-нибудь украдут; на этот предмет они очень просты.

На другой день, в 8 часов, на Русском судне поднимают флаг и через то дают знать дикарям, чтоб они съезжались на судно для торговли, с пушными товарами. Прежде всего Калюжи начинают торговлю с морского бобра, над которым ужасно долго думают, толкуют, советуются, боясь, как бы не ошибиться в цене. Назначьте им самую большую плату, и они все будут сомневаться, не мало ли? — Хотя бы шкура совсем того не стоила, что за нее дают, но Наложи все-таки будут просить прибавки. Случается так, «по они целый день толкуют о цене, рассматривают товары, стараясь между тем что-нибудь украсть, и при наступлении вечера разъезжаются, не продав ничего. На другой день те же сомнения, те же толки и разговоры, которые самого хладнокровного человека в состоянии вывести из терпения.

Наконец объявляют им, что верно они имеют на нас зло и не хотят продавать нам пушных товаров, что завтра же мы уходим и никогда более не придем к их селению.

Эти слова сильнее всего действуют на их решимость. Тогда которые-нибудь из них непременно старается продать бобра, — и если один уже продал, примеру его следуют и все прочие, торговля начинается своим порядком, товары вымениваются по ценам, согласно с установленною таксою.

Сортировка пушным товаром у Калюж своя, и достоинству наших товаров они делают расценку по-своему: некоторые дешевые товары они предпочитают дорогим и дорогие ставят наравне с дешевыми; по в этом отношении мы с ними не спорим и платим за товары по назначенным в таксе ценам. Например, за большую выдру дают им 1 одеяло в 18 руб., или, вместо него, 5 фун. пороху и 1-ну 10-ти-фунтовую свинцовую плитку, что составить 10 руб.; за кошлок морского бобра 2 одеяла, 36 руб., или и ружье, стоящие 25 руб.; за большую черную медвежину 4 бумажки киновари в 3 руб., или 1 топор в 5 руб. — По их расчетам это все равно. Если одному прибавить за какую-нибудь шкуру хотя листок табаку, то надо дать и тем, которые давно уже продали такие же шкуры; в противном случае они будут требовать назад свою продажу.

Бобр морской 1-го сорта стоит 7 одеял шерстяных, в

том числе одно красное,

которое Калюжи считают за два………… 126 р.

5 фун. пороху……… 5 —

10 Фун. картечи или одна плитка свинцу……. 5 —

4 бумажки киновари….. 3 —

1 моток шерсти красной. . 50 к.

3 кремня и 1/4 фун. табаку 50 -

Всего 140 руб.

Бывает иногда, что бобр обходится и меньше от перехода цен товарам, но более 140 руб. платить нельзя.

В прежнее время за пушные товары платили Калюжам также и ромом, но в 1841 году запретили давать им этот напиток, по причине сильного пьянства, во время которого, по поводу разных упреков, возникали между ними ссоры, нередко оканчивавшаяся убийством. Сначала это запрещение очень не понравилось Калюжам, но впоследствии времени они убедились в благодетельности этой меры и не требовали более рому.

Российско-Американская Компания, кроме пушных товаров, покупает у Калюж в большом количестве картофель, который они стали разводить во многих местах по своим проливам.

По сравнению с пушными товарами, картофельная расторжка производится гораздо скорее и сопровождается более шумными толками и переговорами. Каждый дикарь старается наперерыв поскорее продать привезенный им картофель, боясь, что после у него не купят.

Однажды случилась у нас в Хутеневе довольно шумная история с дикими. Мы были посланы на пароходе в разные проливы для покупки пушных товаров, и на обратном пути зашли в Хутенев, где более всех прочих мест родится картофель.

По приходе в означенное селение, мы стали на якорь, завезли с кормы на берег канат и закрепили его одним концом за дерево, чтобы пароход не мог вертеться; потом созвали тамошних Калюж для угощения и покупки у них пушных товаров. — По окончании торга, мы велели им привезти на другой день поутру картофелю, как можно больше, в надежде закупить его, согласно данному нам от Компании приказанию; но в полночь мы получили от главного правителя письмо, в котором приказывалось нам поскорее поспешать в Ситху по причине случившегося там шума с дикими. Поводом к ссоре послужило следующее обстоятельство: Калюж нанес копьем одной Русской женщине рану, к счастью, не так опасную, и боясь преследования за свой поступок, бежал к своим землякам. Русские требовали выдачи виновника, но Калюжи упорствовали в немедленном исполнении справедливого требования. В этом письме упоминалось там же, чтоб и мы сами были как можно осторожнее.

В исполнение приказа мы должны были прекратить торговлю с Калюжами и при рассвете сняться с якоря для следования в Ситху. Настало утро Множество батов, нагруженных картофелем, стояло уже вокруг нашего парохода. Хутепевским Калюжам не было известно, что Ситхинские Калюжи сделали шум с Русскими и что мы получили приказание скорее идти в Ситху. Дикари, желая распродать нам привезенный ими картофель, стали проситься на палубу, но мы отказали им, сказав, что нам сейчас же нужно идти в Ситху, однако не объявили причины столь скорого ухода.

Калюжи приняли это за обман, думая, что мы хотим над ними посмеяться; в минуту, они все разъехались, выгрузили из своих батов картофель на берег, и чрез короткое время съехались гораздо в большем количестве, все вооруженные копьями и ружьями, окружили наш пароход и не хотели выпустить его из залива; мы с своей стороны открыли пушечные борты и показали им горящие фитили, которых испугались они скорее, нежели мы их ружей и копьев. Они кинулись на берег, где был привязан канат, в той уверенности что Русские непременно приедут с парохода, чтоб отвязать конец каната, до чего решились они не допускать их, полагая таким образом удержать пароход; но увы! они напрасно ободряли себя этою надеждою, и к великому своему удивлению, увидели, что все старания их были напрасны. Мы выпустили с парохода другой конец каната и преспокойно вышли из залива, зная, что сами же Калюжи привезут канат в Ситху, что так и случилось.