Георгий Чиж - К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ. Страница 12

6. ВЫСОЧАЙШАЯ БЕСЕДА

Приезд Григория Ивановича Шелихова в Петербург на первых порах оказался весьма неудачным: государыня про­должала путешествие по югу России. Зато, пользуясь досу­гом, ему несколько раз удалось побывать и серьезно побесе­довать с президентом коммерц-коллегии графом Александром Романовичем Воронцовым. Весьма скептически настроенный к российским начинаниям, совершенно не доверявший им, этот англофил после нескольких бесед с Шелиховым убедился в том, что видит перед собой незаурядного человека, обладающего, несмотря на отсутствие образования, серьезным и зрелым государственным умом. Шелихов обнаруживал глу­бокие познания в области китайской торговли, а замыслы его о превращении случайных посещений побережья Америки в постоянные заселения очень понравились графу Воронцову.

Правда, он продолжал насмешливо улыбаться при упоми­нании о головокружительном и мощном развитии Ост-Индской компании, с которой Шелихов сравнивал будущее своей торговой компании, собираясь успешно конкурировать с ней.

В конце концов Воронцов обещал всяческую поддержку начинаниям Шелихова и серьезно обсуждал с ним вопросы, которые необходимо было поднять перед государыней.

– Одного не делайте, – предупреждал он Шелихова, – не упоминайте о вашем стремлении к получению монополь­ных прав, так как государыню раздражает самое даже слово «монополия».

Императрица приехала, но остановилась в Петербурге проездом только на несколько дней. Тем не менее Шелихов удостоился приглашения присутствовать при высочайшем выходе.

Всем виденным на большом выходе императрицы он был буквально потрясен и вместе с тем глубоко разочарован: он терпеливо, больше месяца, ожидал возвращения Екатерины из путешествия в Тавриду, твердо надеясь на то, что при представлении, давно назначенном ею самой, ему удастся толково объяснить значение для государства развития рус­ских поселений на американском континенте. И вдруг про­изошло то, чего менее всего ожидал Шелихов: она не сказа­ла ему ни одного слова.

К Зимнему дворцу он подъехал в карете четверкой цугом, осуществляя недавно дарованное именитым купцам право ездить не на пролетке, а в карете – пусть все видят, каковы российские «купчишки»! К сожалению, его карета буквально потонула в море дорогих экипажей знати. Во дворце он был оглушен высокопоставленным сборищем, до отказа наполнявшим обширную кавалергардскую комнату. Ярмарочный го­мон разодетой толпы как бы нарочито игнорировал священ­ное местопребывание только что вернувшейся государыни, находившейся тут же, где-то в соседних апартаментах, за одной-двумя дверями. Шелихов с опаской поглядывал на двери, в которых должна была появиться «сама». Неожидан­но дверь действительно стремительно распахнулась... для одного только человека – это был гофмаршал. Он не успел произнести обычного «шш-шш», как наступила мертвая, жут­кая тишина. Толпа образовала широкий проход через всю комнату и застыла в низком поклоне; вдали показалось шест­вие, впереди которого медленно, величавой походкой вы­ступала Екатерина, сопровождаемая капитаном гвардии с одной стороны и кавалергардом в чине полковника – с другой.

«Какая величественная и красивая!» – подумал Григорий Иванович, нагибаясь в поклоне почти до полу.

Освеженная приятным путешествием и длительным отды­хом, помолодевшая, она подчеркнула это свое возрождение возобновлением забытого было обыкновения наряжаться на выдающихся торжествах в длинное белое платье. Порфира на плечах и маленькая, украшенная брильянтами корона на голове придавали ей самой и всему шествию нечто сказочное. По плечам низко свисали в изобилии локоны роскошных бе­лых как снег припудренных волос. Четко выделялись скре­щенные на груди муаровые ленты с орденскими знаками, а несколько выше них с шеи падали на грудь нитки крупных чистых жемчужных ожерелий. Высоко держа голову, чуть-чуть наклонив ее на мгновение в ответ на поклон, она проплыла в дворцовую церковь. За ней потянулась нескончаемой лентой нестройная вереница присутствовавших.

Стоя почти все время на цыпочках и не сводя глаз с пора­зившей его своим величием Екатерины, Шелихов не слыхал ни торжественного и полнокровного густого церковного хора придворных певчих, ни громовых раскатов протодьяконской октавы, изо всех сил провозглашавшей «многолетие». В ка­ком-то полузабытьи, не прикладываясь ко кресту, он прошел в обширный для представления государыне зал, где тотчас же дежурным чиновником ему было указано место в ряду удостоенных высочайшего представления...

– Именитый купец российский Григорий Иванович Ше­лихов из Америки, по всемилостивейшему соизволению ва­шего величества, – услышал он над собой чей-то голос.

Государыня молча протянула руку. С благоговением, как к иконе, приложился к ней Григорий Иванович и опустился на колено, склонил голову, ожидая вопроса. У него вдруг задрожал от волнения подбородок и судорога сковала челю­сти. Он твердо помнил, что может отвечать только на вопро­сы, и затаив дыхание ждал, трепеща от одной мысли, что, может, вопрос еще воспоследует, а он не в состоянии проро­нить ни слова... Казалось, прошла целая вечность. Григорий Иванович вдруг почувствовал довольно бесцеремонный тол­чок ногой и понял, что надо вставать. Вставая, он уже не видел ни императрицы, ни лиц придворных – все слилось в безликую толпу. Он отошел в сторону и закрыл глаза, а затем медленно направился к выходу...

Через два дня государыня уехала в Царское Село про­водить там обычный летний отдых. Надежды на ожидаемую беседу не было никакой... И вдруг приглашение в Село. «Поддержка Воронцова», – решил Шелихов.

Направляясь на прием, Григорий Иванович волновался: он не на шутку боялся, что, когда увидит величественную им­ператрицу вблизи, язык его снова прилипнет к гортани. Однако, проходя мимо громадного трюмо, несмотря на волне­ние, он внимательно оглядел себя и с удовольствием увидел элегантно, даже роскошно, но не кричаще одетого, привыкше­го к дворцовым паркетам придворного, а не какого-то рыльского «презренного купчишку». Расшитый, украшенный круже­вами кафтан красиво облегал стройную фигуру. Безукориз­ненной формы сильные, упругие ноги в атласных белых чул­ках и красивых туфлях с затейливыми пряжками легко, по-молодому несли их обладателя.

Войдя в широко распахнутые двери кабинета, он быстрым взглядом окинул комнату с одиноко сидевшей за столом в профиль ко входу пожилой, полной и невысокой дамой... Где же государыня?.. В этой стареющей, небольшого роста женщине он никак не мог признать виденной им величест­венной императрицы, образ которой так ярко запечатлелся у него в памяти.