Бенгт Даниельссон - Счастливый остров Страница 13

3 декабря. Встали в пять часов и наконец опередили Ронго. Когда он немного погодя пришел на цыпочках готовить нам завтрак, мы предложили ему сесть за уже накрытый стол. Как ни настаивал Ронго, что его долг названого отца каждое утро готовить нам завтрак, мы сумели убедить его, что должна же быть какая-то граница радушию и гостеприимству. Однако Ронго не мог уйти, ничего не сделав для нас, и весь этот день он помогал наводить порядок в доме. Его заботливость простиралась так далеко, что он приколотил жестяные заплаты везде, где, по его мнению, дуло, а так как дыр и щелей в стенах хватало, получилась довольно сложная, но не очень красивая мозаика.

В деревне страшно удивляются тому, что Мария-Тереза сама готовит и занимается уборкой. Среди раройцев распространено убеждение, что белые женщины никогда не работают. Маопо, ладно сложенный мужчина лет тридцати, который находился на одном из островков по ту сторону лагуны и только сегодня вернулся в деревню, заглянул к нам вечером, чтобы проверить удивительные слухи.

— А что, много женщин в стране попаа? — спросил он с интересом.

Мы заверили его, что их там гораздо больше, чем жителей на всех островах французской Океании вместе взятых. Наши слова явно произвели сильное впечатление.

— Жаль, что я живу здесь, — сказал он, — не то бы я женился на женщине попаа.

— Чем же плохи раройские девушки? — полюбопытствовал я.

— Тем, что не хотят оставаться на Рароиа. Уезжают на Таити и выходят замуж за таитян. И так на всех здешних островах. Самые красивые девушки переселяются на Таити. Кто не выйдет замуж, сидит в баре.

Всегда найдется моряк с деньжатами. Нас уже пять холостяков скопилось на Рароиа.

— Но если в Папеэте столько женщин, почему ты не съездишь туда и не выберешь себе жену? Наверное, многим из них уже надоело в Папеэте.

— Нет, им никогда не надоедает. Они готовы пить, плясать и веселиться без конца. В наши дни, чтобы жениться, надо жить в Папеэте и иметь доллары, много долларов…

Н-да, некоторые проблемы раройцев удивительно знакомы…

4 декабря, воскресенье. В семь утра церковные колокола начали сзывать прихожан на богослужение.

Если не считать нескольких заблудших мормонов, все раройцы добрые католики. Нам уже заранее деликатно намекали о предстоящем воскресном богослужении и о том, как важно не пропустить его. Мы с Марией-Терезой решили быть в церкви в числе первых, но когда мы, заблаговременно (на наш взгляд) выйдя из дому, пришли туда, то оказались последними. Все население уже собралось у церкви — здесь считается хорошим тоном быть на месте с первым ударом колокола.

Прихожане облачились в свои лучшие одеяния, накрахмаленные и выутюженные, с безупречными складками где надо и где не надо. Многие даже обулись, что поистине свидетельствовало о покаянном настроении, ибо раройцы обычно ходят босиком и страшно мучаются, когда приходится втискивать ноги в кожаные футляры.

Завидев нас, звонарь снова принялся бить в колокол, и вся толпа поспешила войти в церковь. За стенами метровой толщины из коралловых глыб, сложенных на цементе, царила благодетельная прохлада. У всех были определенные места: женщины собрались справа, мужчины слева, дети в первых рядах, старики позади. Никакого священника, разумеется, не было, и служба состояла исключительно из псалмопений и чтения молитв, попеременно на латинском и на таитянском языках. Как и все, что затевают полинезийцы, торжественное богослужение было пронизано радостью и весельем, пение и молитвы звучали необычно жизнерадостно. Сорок пять минут спустя богослужение кончилось так же внезапно, как началось, и все вышли наружу, строго соблюдая порядок: сначала старики, затем взрослые мужчины и мальчики, наконец женщины и девочки.

Остаток дня прошел в полной праздности. По просьбе жителей деревни мы вытащили патефон и устроили концерт. Разумеется, наибольшим успехом пользовались пластинки с настоящей таитянской и гавайской музыкой. На втором месте оказались ковбойские песни, что вполне понятно, так как они близки к музыке раройцев и исполняются на знакомых островитянам инструментах. Доброжелательно были встречены американские румбы и самбы, зато короли джаза Армстронг, Эллингтон, Гудмен и другие только наводили тоску на слушателей. Впрочем, еще меньше понравилась классическая музыка, в том числе Григ, Шопен, Равель и несколько прославленных симфоний других композиторов. Часть «публики» посмеивалась, слушая эти пластинки, а многие просто ушли.

5 декабря. Наш новоявленный друг Маопо и его приятель Тетоху пришли рано утром и пригласили нас отправиться вместе с ними на ту сторону лагуны. Мы, понятно, согласились; сунули в матросский мешок несколько банок консервов и надели темные очки.

— Оставьте мешок дома, — сказал Тетоху. — Сегодня мы угощаем. Будут настоящие раройские блюда.

У берега стояла наготове парусная лодка Тетоху — восемь метров в длину и метр в ширину. Подобно всем полинезийским лодкам, она была с балансиром. Большой поплавок соединялся впереди с корпусом мощной перекладиной, сзади — тонким шестом из гибкого прочного дерева. За неимением хорошего леса на Туамоту в прошлом собирали лодки из множества маленьких обрубков часто не более нескольких дециметров в длину. С большим тщанием в них просверливали отверстия, после чего отдельные части связывали вместе лубяным волокном. Однако такие «шитики», как их называют, давно уже исчезли из обихода; в наши дни лодки делают из привозных сосновых досок. Паруса, до прихода европейцев сплетавшиеся из листьев пандануса, теперь также изготовляют на современный лад.

Мы с Марией-Терезой сели в лодку, а Тетоху и Маопо взялись за борта, вывели ее в лагуну и, как только парус наполнился ветром, прыгнули к нам. Лодка сразу же взяла ход. Давление ветра на парус приподняло балансир над водой, но Тетоху не растерялся. Он приказал всем сесть к наветренному борту, а сам вылез на балансир. 

В гавани Таити стоит множество шхун. Но они редко заходят на Рароиа.

Самые высокие горы Таити возвышаются более чем на две тысячи метров над уровнем моря. Над седловиной видна вершина Диадема.

Тихий океан бурно ласкает атолл, жизнь на котором не такая уж идиллическая.

У половины жителей испорчены зубы, у остальных вообще нет зубов.

Автор и полинезийская девочка возле пальмы, которую посадили участники экспедиции «Кон-Тики». Орех был привезен на плоту из Перу.