Василий Песков - Альпийские встречи Страница 13

Сам разыскал Петра Юлиус Урех. Полный седой человек еще издали закричал: «Приехал! Приехал!.. Узнаешь ли, Петер, бывшего парикмахера?» Сорок лет назад парикмахер Юлиус Урех делал маленький бизнес, покупая русскому краски и сигареты и забирая его этюды. Сейчас шумный и энергичный Урех хотел показать, как преуспел и какого полета он человек. «Петер, если Карл согласится, я оплачу эту твою поездку!» Карл улыбнулся: «Нет, Юлиус, Петер — мой гость». — «Ну ладно, ладно, но ужинать будем вместе!..» За столом без умолку говорили — было что вспомнить.

Очень теплой, очень сердечной была встреча в доме Агафьи Петровны Бузер. Сорок лет назад эта женщина попросила Петра написать портрет ее дочки. Портрет удался. Особо Агафья Петровна была довольна тем, что это «работа русского живописца». Сама Агафья, как оказалось, до 1910 года жила где-то у Барнаула, фамилия ее была Плотникова. «Вышла замуж за иностранца, носились по свету, осели в Швейцарии. На судьбу обижаться поздно. Но признаюсь: постоянно думаю о местах, где прошло детство. Умирать соберусь, последние мысли будут о Родине».

Сейчас старушке восемьдесят пять. Узнав от Карла, что в доме Биланов в Киеве берегут подаренную ею когда-то на память золотую монету, она растрогалась, разволновалась, попросила Карла непременно доставить гостя к «старой Агафье».

«Когда мы вошли с Карлом, на столе зажгли свечи. Старушка вышла навстречу, трогательно меня обняла. Попросила стоявшую рядом миловидную и смущенную женщину показать давний, писанный мною портрет девчушки. И представила женщину: «Так выглядит сейчас оригинал. Это моя дочь. Зовут Маргарита. А это внучка — зовут Мария».

Дочка и внучка по-русски не знали ни слова. Бабушка тоже язык почти забыла. Но все трое сказали Петру: «Мы русские».

Во время застолья, когда вспоминались подробности 1942 года, Агафья Петровна сделала внучке знак. Та появилась, держа на ладонях заляпанный красками старый этюдник. «Я сразу его узнал. Ящичек, чтобы краски не высыхали, семья хранила в прохладном подполье. Открыл… Помятые тюбики с охрой, берлинской лазурью, краплаком. Знаю: лучше всего сохраняется красный кадмий. Надавил — пахучий живой червячок краски скользнул на салфетку. Понюхал я краску. И неожиданно разволновался. Начал искать платок. И все кругом прослезились».

Начитанный, много знающий, Карл стал рассказывать об удивительном свойстве человеческой памяти — запахи память хранит надежней всего. Внимательно все это слушавшая Агафья Петровна сказала: «Верное наблюдение. Я многое позабыла. Но помню аромат земляники в алтайском лесу. Так помню, как будто это было вчера».

«Русский Петр» навестил всех, кого помнил, и приобрел множество новых друзей. Почти все они живут в деревушке Мондах. Тут гостя ждали с особенным интересом и любопытством. Дело в том, что Карл, вернувшись в прошлом году из поездки в Советский Союз, вопреки опасениям селян вполне живым и здоровым, сразу же стал нарасхват. Домик его осаждало множество любопытных с множеством разных вопросов. И Карлу пришлось устроить публичный отчет о своем путешествии. Клуба или иного просторного помещения в Мондахе нет. Посовещались с местным священником. Он не возражал против сугубо мирской беседы в храме.

Людей на беседу собралось столько, что яблоку негде было упасть. Пришедший вместе со всеми послушать Карла и не лишенный юмора патер пошутил: «Ходили бы так на проповеди…»

Двухчасовой рассказ Карла имел такой успех, что продолжение беседы пришли послушать уже не только жители деревеньки, но и целой округи. На этот раз люди стояли даже на паперти и умоляли о тишине, чтобы всем было слышно.

Карл тепло и сердечно поведал своим землякам, что увидел на родине у Петра, о всех местах, где он побывал, о людях. «Поверьте, они такие же, как вы и я. В Киеве и в Москве я чувствовал себя так же, как будто иду по Женеве или Лозанне». Подробно было рассказано о семье Петра Ильича, о его доме, о мастерской, о друзьях художника, с которыми познакомился гость из Швейцарии.

О необычной «церковной встрече» подробно писали газеты. А когда крестьяне увидели своего учителя-пенсионера еще и на телеэкранах, деревенька Мондах им показалась уже значительной точкой на карте.

Легко представить любопытство и возбуждение в Мондахе, когда стало известно: к Карлу едет друг из России!

«Я еще спал, когда скрипнула дверь и чей-то голос сказал: «Это молоко гостю…» Потом стали приносить лук, редиску, свежий печеный хлеб, сливы, клубнику. И все со словами: «Гостю…»»

Карл представлял приходящим либо самого гостя, либо, если гость ушел рисовать, показывал портрет Суворова, написанный еще в Киеве для подарка музею у Сен-Готардского перевала.

Молва о портрете Суворова достигла каждого дома в Мондахе, и представители местного «сельсовета» пришли просить о помещении портрета в витрину деревенского магазина. У портрета стояла толпа любопытных, но, конечно, наибольшее любопытство вызывал сам художник. Через неделю он был уже своим человеком в Мондахе. С ним здоровались со дворов, когда он шел по деревне, в разговоре спрашивали о здоровье жены, зятя и дочки. Особое удовольствие селянам доставляло смотреть, как художник работал. «Любопытный, опираясь обычно на вилы, с интересом ребенка наблюдал, как на холст перекочевывала знакомая ему с детства горушка. Одобрение работы почти всегда выражалось словами: «О, я бы так не сумел!» И вслед за этим я получал приглашение: «Пойдем, посмотришь моих коров…»»

Домик Карла в Мондахе — один из самых маленьких и едва ли не самый старый — ему без малого триста лет. Под этой крышей Петр ощутил полную меру гостеприимства и искреннее дружеское тепло. Карл живет с двумя сестрами, обожающими младшего брата. После каждой поездки за пределы деревни Мария, старшая из сестер, манила гостя присесть: «Ну, Петер, рассказывай…» Петр Ильич, вполне воскресивший в гостях свой немецкий язык, умел на нем еще и очень занятно представить их с Карлом странствия по Швейцарии. Старушка во всех интересных местах прерывала рассказ одним и тем же вопросом: «А Карл? Что сказал Карл?» Петр в лицах изображал поведение свое и Карла. Старушка, довольная, улыбалась: «Да, Карл у нас замечательный человек. И тебя, Петер, мы тоже считаем братом. Ваша история с Карлом — удивительная человеческая история! Это свидетельство: все люди на Земле — братья».

Гостеприимство в Мондахе венчал торжественный ужин, устроенный «сельсоветом». В этот вечер в местном маленьком ресторане столы были сдвинуты вместе. Председатель совета, выполняющий эту должность без отрыва от крестьянского производства, открыл застолье прочувствованным словом о человеческой дружбе, о радости встреч, об узнавании людьми друг друга.