Григорий Градовский - Война в Малой Азии в 1877 году: очерки очевидца. Страница 14

В лагере при Кюрюк-Дара и потом на Караяле станция государственного телеграфа помещалась в войлочной киргизской палатке. Круглая, довольно обширная палатка эта представляла совершенно достаточно места для помещения двух аппаратов и довольно большого стола для приема и выдачи корреспонденции. Перевозка такой «станции», я думаю, более удобна, нежели передвижение увесистой телеграфной кареты. В этой станции принимались все депеши, как казенные, так и частные, предназначенные на Кавказ, в Россию и Европу. Военно-походный телеграф служил исключительно для передачи распоряжений и донесений военного свойства между различными частями нашего отряда. Полученные в лагере депеши обыкновенно довольно исправно разносились по назначению. Телеграфное агентство доставляло свои политические телеграммы, которые немедленно литографировались в Корпусном штабе и распространялись в лагере. Военно-походный телеграф устанавливается и снимается довольно скоро; можно сказать, что телеграфная линия в состоянии непрерывно следовать за движением войск, лишь бы телеграфных парков было достаточно. В Малой Азии их было на 75 верст. В один час телеграф устанавливается на протяжении трех-четырех верст, если передвижение обоза мыслимо с такой скоростью. Телеграфный парк состоит из дрог, на которые укладываются столбы и проволока, и карет с аппаратами. На конце телеграфных столбиков имеется металлическое острие, так что при установке их нет надобности копать землю. Сначала привешивается проволока, а потом уже столб втыкается в землю.

Важные услуги, приносимые армии полевой почтой и телеграфом, мыслимы, конечно, только во время более или менее продолжительных лагерных стоянок, так часто случающихся при осаде или блокаде неприятельских крепостей, укрепленных позиций, наконец, при сосредоточении войск или во время неизбежных перерывов между военными действиями. Главная квартира и главные силы всегда передвигаются медленно. Стоянка в один, два, три дня уже достаточна, чтобы телеграфная и почтовая служба могла отправляться; она обязана следовать за главными силами. Во время же быстрых или безостановочных передвижений и экспедиций отдельных отрядов приходится прощаться и с письмами, и с телеграммами, и с газетами. В таких случаях отдельные лица, иногда даже целые отряды отрезываются от всего мира; они предоставлены сами себе, живут только внутренней своей жизнью, видят и знают только то, что творится на пространстве доступного глазу горизонта. В таком изолированном положении мне приходилось бывать до 12 дней. Положение тягостное. Можно себе представить, что должны испытывать гарнизоны осажденных и блокированных со всех сторон крепостей или те армии и отряды, в которых пренебрегают устройством правильных почтовых и телеграфных сообщений! Не завидна участь и того народа, который обречен на неведение, что делается с родными и близкими в армии, что совершается на тех отдаленных полях, где на время войны поставлены на карту народная честь, слава, ближайшее будущее.

Обходя лагерь, нельзя не обратить внимание на две длинные, вроде санитарных, палатки, из которых каждая окружена десятком офицерских палаток. В одной из них помещается интендантское управление, в другой казначейская часть действующего корпуса. Офицерские палатки занимают интендантские и казначейские чиновники. Войдем в палатку, около которой стоить шест с флагом и надписью «Полевая касса». Вдоль палатки, обитой внутри серым солдатским сукном, стоят в два ряда небольшие деревянные складные столики и такие же табуретки. Столы завалены толстыми книгами, ассигновками, ведомостями, счетами. Около всего этого трудятся чиновники в вицмундирах министерства финансов; но и эти вицмундиры приняли воинственный вид: на плечах виднеются погоны с золотыми жгутами; высокие сапоги на ногах еще живее указывают, что вы не в казначейской комнате какого-нибудь уездного городишка, а в лагере, в походе. Полевой кассе работы много, она трудится с утра до ночи, экстренные выдачи случаются беспрерывно и не терпят отлагательства, а между тем все формальности счетоводства должны быть соблюдены. Полевая касса учреждение новое и очень полезное, в видах правильности расходования казенных сумм и бережливости. Прежде начальство армии требовало только денег от министерства финансов, расходовало их и отчитывалось после, часто по окончании войны, когда многое и проверить невозможно. Теперь в армии в военное время соблюдается, по возможности, та же система, которая принесла немало пользы и при выполнении государственных расходов в последние годы, со времени введения единства кассы и отделения казначейской части от распорядителей кредита. Учреждением полевых касс министерство финансов идет на встречу желанию добросовестных начальников армии, избавляя их от излишних хлопот по чуждой им специальности: полевая касса хранит казенные деньги, расходует их только на основании правильных документов, скрепленных компетентными подписями и ежеминутно может представить отчет по денежной части армии. Без сомнения, однако, немало и теперь проявляется попыток освободиться от услуг, оказываемых полевой кассой. При найме, например, подвод для передвижения воинских тяжестей, казалось бы, всего проще присылать самих подводчиков или их уполномоченных в полевую кассу за получением следуемых им денег; но, обыкновенно, лица, непосредственно распоряжающиеся подобным наймом, предпочитают брать авансом суммы и отчитываться в них огулом. В некоторых отрядах предпочитали вовсе обходиться без полевой кассы, как, например, в эриванском отряде генерала Тергукасова. Да и в нашем лагере, в главных силах действующего корпуса, нередко приходилось слышать мнения, что полевая касса представляет излишнее бремя для войск, что это одна из тех тяжестей, которая только стесняет быстроту движений отряда и т.п. Тем не менее, однако, генерал-адъютант Лорис-Меликов не захотел расстаться с этим полезным учреждением и не отослал полевую кассу в Александрополь, как многие советовали даже при нашем отступлении, когда действительно приходилось заботиться, чтоб отряд как можно менее был обременен обозами и «излишними тяжестями».

Полевая касса, без сомнения, также охраняется часовыми. Денежные сундуки помещаются и перевозятся в особом фургоне, который и разыгрывает роль казначейской кладовой. В эту кладовую проникают не иначе, как с «присяжными», которых полевая касса не забыла захватить с собой. В полевой кассе не было недостатка в мелких кредитных билетах и серебряной разменной монете; начальник полевой кассы, очень милый, любезный человек, никогда не отказывал в размене денег. Наоборот, некоторые встречали иногда затруднения в промене мелких кредитных билетов на сторублевые. Любители всевозможной статистики не раз даже советовали собрать в полевой почте небезынтересные сведения о том, кем и сколько таких сторублевых отправлено было из лагеря на Кавказ и в Россию. Понятно, однако, что подобная статистика обнаружила бы только лиц более откровенных и не могла бы дать понятие о количестве выменянных сторублевых бумажек, если они не отсылались по почте, а отвозились при оказии или хранились до поры до времени.