Игорь Можейко - 7 и 37 чудес Страница 14

После того как слухи о существовании монумента и большой клинописной надписи дошли до Европы, французские исследователи пытались скопировать ее. Несколько дней они провели у Бехистуна, ободрали в кровь ладони, разбили колени, вколотили в скалу множество кольев, а в результате вернулись обратно во Францию с официальным заявлением о том, что до надписи добраться невозможно. Французы не знали, что к тому времени, когда они в полном отчаянии покинули надпись, она была уже тщательно скопирована и человек, совершивший этот альпинистский и научный подвиг, сидит неподалеку от них, стараясь расшифровать текст. Этим человеком был Раулинсон.

Открытие Гротефенда было только самым началом исследования клинописи. Дальнейшие шаги в этом направлении связаны с именем Г. Раулинсона. Раулинсон был английским офицером, который имел счастье в семнадцатилетнем возрасте встретить на корабле, плывущем в Индию, Джона Малькольма, губернатора Бомбея и известного ориенталиста. Губернатор за долгие недели плавания смог внушить юноше страсть к исследованиям Востока. Пути Раулинсона и Дария скрестились в 1837 году у деревни Бехистун, где на скале выбит знакомый нам уже монумент. В тот день началась история научного исследования древней Персии и Вавилона.

Раулинсон, переведенный из Индии в Персию, узнал о Бехистунской надписи от местных жителей. Когда же он взял краткий отпуск и приехал к Бехистуну, он сразу понял, что именно этот текст может помочь дешифровать клинопись. Причем здесь следует обязательно оговориться: Раулинсон еще не знал ни об открытии Гротефенда, ни о французской экспедиции, которая уже укладывала в Париже многочисленные чемоданы.

Все попытки Раулинсона добраться до надписи снизу, путем, избранным вскоре французами, были безуспешны. Но Раулинсон не собирался сдаваться. Сто метров от ручья до надписи. Пятьдесят метров вертикальной скалы. Нет, так ему надпись не скопировать. Но если не снизу, то, может быть, сверху? И Раулинсон запасся веревкой, совершил нелегкое восхождение по обратной стороне крутой скалы, и вот через несколько часов он стоит на ее вершине. Внизу, в трехстах метрах, невидимые сверху Дарий и его враги.

Раулинсон спускался к надписи по веревке, привязав к спине рулоны бумаги. Достигнув надписи, он, то раскачиваясь над пропастью, то примостившись на узком карнизе, час за часом, обливаясь потом, рискую в любой момент сорваться, копировал знаки. Зарисовав девять из тринадцати колонок текста, Раулинсон смотал веревки и рулоны бумаги, вернулся в Тегеран и уселся за дешифровку. К тому времени он получил и журнал с докладом Гротефенда, который ему во многом помог.

Через несколько лет работы Раулинсон, к тому времени уже консул Великобритании в Персии, известный исследователь Востока, представил Лондонскому азиатскому обществу не только копию большей части Бехистунской надписи, но и ее перевод.

Разумеется, на этом исследования надписи не прекратились. Ведь Раулинсон перевел только один из ее текстов – древнеперсидский. С остальными двумя пришлось повозиться, тем более что вавилонский язык оказался не буквенным, как древнеперсидский, а весьма сложной системой, в которой один и тот же знак в зависимости от положения мог означать и букву, и слог, и слово. В среде ученых произошло некоторое замешательство, но кое-кто, а среди них и Раулинсон, верил, что и эту языковую систему разгадать можно. Так и случилось. Через несколько лет были найдены глиняные таблички – школьные учебники, в которых для школьников древней Персии давался перевод этой системы письма в буквенную. Находка оказалась такой своевременной и так кстати, что нашлись скептики, которые ставили под сомнение ее подлинность и уверяли, что с помощью «словарей» никакого текста прочесть нельзя.

Тогда Лондонское азиатское общество пошло на редкий эксперимент. Вновь найденную вавилонскую надпись послали четырем различным специалистам, в том числе Раулинсону. Каждого попросили перевести текст, пользуясь древними словарями. Причем ни один из четырех не знал, что тот же текст получен тремя его коллегами. Ученые выполнили просьбу Общества, и, когда ответы сличили, оказалось, что они практически идентичны.

Так завершился первый этап дешифровки клинописи.

Исследователи еще не могли сказать, что знают о клинописи все. Количество текстов – древнеперсидских, вавилонских, ассирийских, шумерских, эламских – росло лавиной: каждая новая экспедиция привозила тысячи табличек. В музеях мира их сейчас насчитывается чуть ли не сотни тысяч, а находки продолжаются: древние обитатели Месопотамии были людьми образованными и пишущими. Все, вплоть до чеков в магазинах Вавилона, выписывалось на глиняных табличках и обжигалось. За тысячи лет своего существования великие и древние цивилизации оставили их несметное число.

Казалось бы, ученым уже давно не до Бехистунской надписи. Но вновь и вновь к скале приезжали экспедиции, разбивали лагерь у родника и разворачивали сложное альпинистское снаряжение…

Большие экспедиции Джексона в 1903 году и Уильяма Кинга в 1904 году снимали копии с надписей, стараясь разгадать сомнительные и выветривавшиеся строки. Последняя из крупных «копировальных» экспедиций под руководством профессора Камерона пришла к скале в 1948 году. Историки с помощью нефтяников вбили в скалу множество крючьев, соорудили лестницы до самого монумента и изготовили люльки наподобие малярных, в которых можно было более или менее свободно передвигаться вдоль надписи. Эта экспедиция не перерисовывала надписи, а снимала с них слепки.

Свыше ста лет продолжалось изучение монумента. Поистине надо отдать должное Дарию: он задал ученым нелегкую задачу. Но они отнеслись с уважением к его просьбе: насколько известно, никаких попыток повредить гордую надпись, повествующую о победах древнего царя над соперниками, не было.

Персеполь

Лес колонн

Если Бехистунская надпись – памятник апофеоза персидской державы Ахеменидов, то драматические события, связанные с Персеполем, знаменуют конец не только этой державы, но и того древнего мира, возникшего на берегах Нила и Евфрата, который медленно и высоко поднялся в пирамидах и храмах Карнака, Ниневии и Вавилона и рассыпался от яростного удара небольшой армии македонского полководца. Еще будет доживать свой век Вавилон и будут сменяться владыки на египетском троне (правда, из соратников того же Александра), но огонь, сожравший персепольский дворец, ознаменовал не только гибель этого великолепного памятника архитектуры. Тогда, как пишет английский археолог Мортимер Уилер, «погибла вся средневосточная цивилизация, для которой прошли времена творческих порывов…».