Антон Кротов - Дом для всех Страница 14

Время от времени нам попадались редкие жилища монголов — то домики, то юрты, одно жилище на несколько километров. В степи денежных отношений нет; как оказалось, монголы угощают путников радушно и изобильно. Монголы живут очень просто. Если у них деревянный дом в степи, то как правило там одна комната с железной печкой посередине. Зимой в жилищах, наверное, холодно. У каждой монголки несколько детей. Более крупные дети помогают в выпасе скота. Основной скот здесь — яки, как на Памире. Есть и лошади. В каждой юрте всегда много еды, но она однотипная: хлеб (который они пекут сами, но из российской привозной муки), молоко, кефир, масло, монгольский сухой сыр “антизуб”. Такой же сыр есть в Средней Азии. Твёрдостью и цветом он подобен зубу, имеет небольшую шарообразную форму.

Осень здесь прохладная. На лужах поутру виден лёд, но днём он тает, и тепература поднимается до +15 или даже +20 на солнце. Темература воды в Хубсу-Гуле — около +5. А под вечер нам пришлось форсировать бурную холодную реку; деревянный мост, построенный когда-то, был наполовину разрушен. Это была самая большая река среди всех, впадающих в Хубсу-Гул. Назввалась она (если я правильно помню) Их-Хоро-Гол. Потом из Хубсу-Гула эта вода попадает в реку Селенгу (единственная река, вытекающая из этого озера) и втекает в Россию, в озеро Байкал. Из Байкала эта вода вытекает уже Ангарою, и через пару тысяч километров становится притоком Енисея. Затем уже в Заполярье, за Дудинкой, эта вода в устье Енисея втекает в Ледовитый Океан. Итак, мы стояли, можно сказать, в верхнем течении Енисея, и думали, как удобнее перейти реку, не сильно намокнув.

Я прошёл по оставшейся части моста, спустился к воде по его обломкам и нашёл путь по большим камням на другой берег — так что хотя и промок, но самую малость. Потом моему примеру последовал Игорь Длинный. Демид пренебрёг мостом и решил идти вброд, сняв штаны. Дошла очередь до Татьяны Ивановны. Но её рост был меньше всех, и она почему-то избрала самое глубокое место, где глубина доходила до 1 метра.

Пока Татьяна искала брод, мы обнаружили, что на новом берегу стоит посёлочек из нескольких деревянных домов, причём пустых. Типа заброшенной турбазы. Мы думали в них переночевать. Но не успели мы изучить домики, как появился монгол — сотрудник национального парка. Сперва он пытался продать нам билеты в нац. парк, но мы отказались. Потом он заметил, что по другому берегу всё ещё ходит Татьяна Ивановна, ища мелкое место для брода. И он стал ей кричать (по-монгольски) и подавать знаки, показывая, где брод. Наконец перебралась и Татьяна Ивановна, мокрая по пояс (снизу). Монгол заявил, что ночевать в домиках нельзя. Почему нельзя — мы не сразу поняли, а он повёл нас куда-то. Уже темнело, мы прошли за сегодняшний день около 30 км и несколько устали. Но он, оказываеся, привёл нас к себе в домик — ночевать, питаться и сушиться, разумеется бесплатно. Он просто опасался, что мы замёрзнем в этих нежилых, неотапливаемых жилищах. Про билеты уже не вспоминал. Оказалось, он учился в Улан-Баторе, и оттого даже знал несколько слов по-английски. Тут же тусовался его брат, пастух, одетый в монольский халат-пальто (в отличие от первого, одетого обычным образом, по-европейски). При свете свечки мы там общались, в избушке, ужинали, потом уснули. Билетов больше нам не предлагали.

На другой день мы удалились от берега — здесь он делает петлю, образуя полуостров (типа Святого Носа на Байкале). Тропа шла через болото, пришлось снять ботики и шлёпать босиком. Тут опять встречались монголы со своим маслом, хлебом и сыром, очень хорошо относились к нам и удивлялись. Если ещё где-то раньше попадались колеи от машин, — то к вечеру все следы возможного автотранспорта окончательно иссякли. Скорость нашего передвижения упала из-за болота, вокруг уже стемнело, а мы топали по тропинке и никак не могли дойти до берега озера, потому что здесь тропа делала изгиб, как уже упоминалось. И, как назло, исчезли речки, воды нет, готовить не из чего! Пришли на озеро, и вот — нет воды! Не было на этом участке и монголов — что им делать без воды? Уже ночью, пройдя 30 км, мы миновали “нос” и поставили свои палатки в кустах, рядом с наконец обнаруженным ручьём. Развели костёр, долго пили чай, ели кашу с майонезом. Нам не страшен Хубсу-Гул, Хубсу-Гул, Хубсу-Гул!

Светила большая луна.

Последующие два дня мы шли по бурелому. Здесь уже не было ни дороги, ни тропы, ни юрт; местные не заезжают сюда даже на лошадях. Склон, поросший лесом, круто спускается к воде. Трудно даже найти место для палатки. Шли то вдоль самой воды, по кромке прибоя, переступая через коряги и брёвна, то по склону, пригибаясь под одними упавшими деревьями и переступая через другие. Здесь на третьи 30 км ушло целых два дня. Можно было купаться в озере, но недолго — вода холодная! Игорь Длинный стёр свои длинные ноги и периодически заклеивал их.

Вчетвером было очень приятно и интересно идти. Впереди шагала, как ”пуля Хубс-Угла”, Татьяна Ивановна. Обычно она была видна только сзади и издали. Потом шли мы с Демидом и прихрамывающий Длиннюк. Было сухо и много дров, солнце, мох, ручейки и почти никаких комаров и других гнусов. Время для похода, конечно, выбрали идеальное: ручейки подсохли, а комары подмёрзли. Некоторые речки, впадая в Хусб-Угол, образовывали заливы — круглые хубсугульчики, диаметром от ста метров до километра. Эти заливы были мелкие с тёплой водой. Их отделяет от основного озера узкая галечная коса, шириной метра два-три. В середине косы имеется разрыв, дырка, через которую содержимое залива быстро и бурно вытекает в озеро. Эти дырки-протоки шириной в несколько метров, а глубина их — от полуметра до полутора. Заранее, видя заливчик, трудно понять, проходится там дырочка вброд, или же нет. Идти по галечной косе удобно и сухо, пока не встретишь протоку — и там уже приходится раздеваться, палкой проверять глубину, потом перейти на другую сторону, перенести вещи и там одеться. А идти в обход залива — неудобно, там болото кругом, нужно снять ботинки или чвякать, прыгая по кочкам.

Этих заливчиков нам по пути встретилось не меньше десятка.

Затем опять появились следы людей, уже обитателей южной половины озера. Конская тропа. Здесь идти было уже проще, хотя часто попадались болота и броды через речки — к счастью, неглубокие, до полуметра. Вода в озере и в речках очень холодная (примерно +5), совершенно прозрачная, чистая, питьевая. Везде дров сколько угодно! Хубсугул — уникальный район Монголии, где есть дрова. На большей части территории страны их нет, степь да степь, травянистые холмы да пустыня, единственное топливо там — это кизяк.

Когда, наконец, в одном месте мы увидели полузаросшие травой следы машины, мы очень обрадовались, встали на колени и поцеловали Трассу! И хотя машины здесь ходят, судя по следам, в месяц раз, — это означало, что глубокие непроходимые реки и топкие болота дальше нам не встретятся. Там, где появилась “автоколея”, находились домики, в которых жили монголы, угостившие нас чаем и сыром. Эти домики используются также как гостиницы для богатых интуристов, приезжающих сюда на лошадях.