Владимир Динец - Тропою дикого осла Страница 14

Во время одной из вылазок, возвращаясь к лодке, вспугнул целую стаю моналов — словно бомба попала в Изумрудный город.

Дальше идут примерно 5 км порогов (я опрокидывался в среднем один раз на 500 м).

Это уже классический водный туризм, вот только река с годовым стоком, как у Днепра. Затем на 9-10 км тянется Средне-Динецкая? долина. Она совсем узкая, и пристать можно только к редким белым пляжам под великолепными мраморными обрывами. Склоны покрыты папоротниковыми лугами с бамбуком и редкими соснами. Из зверей здесь только сероу и пищухи, зато полно птиц. Чаще всего видишь белых ушастых фазанов, потому что они бросаются в глаза, но попадаются еще трагопаны Блита, трагопаны-сатиры (изредка), черно-белый и алмазный (?) фазаны и много всякой мелочи. Впрочем, река там течет очень быстро, и особенно считать фазанов не приходится.

Потом идут два очень неприятных водослива, а за ними — 15-километровый каньон с глинистыми стенками, всего 5-7 метров шириной, жуткий и совершенно непроходимый на вид, но вполне безопасный, если держаться стрежня — на такой скорости за стены лучше не задевать. Борта каньона почти сходятся над головой, плюс облачность и густая водяная пыль, так что плыть приходится в уютном полумраке.

Но вот я вылетаю в Нижне-Динецкую? долину — пару плоских террас в месте впадения маленького притока. Облака почти разошлись, и горы стало видно горы до самых 5000-6000-метровых пиков. Высота нижней долины около 2000-2500 м, размеры примерно 1х3 км. Это кустарниковая пустошь с голубыми гималайскими маками и почти без фауны — только агамы, сычуаньские прыгунчики и прочая мелочь. Вот в сосново-широколиственных лесах и арчевниках на склонах есть тары, сероу, олени мунтжак и хохлатый, фазаны синий ушастый, черно-белый и кровавый, хохлатая расписничка и даже обезьяна — золотой лангур (его я не видел ни в одной книге по китайской фауне — всюду он указан только для Ассама и Бутана). Вообще-то в этих долинах я надеялся встретить что-нибудь поинтереснее — пещерного льва, волосатого носорога или гигантопитека. Но не было даже следов обыкновенного снежного человека, хотя где ему еще водиться. как не здесь (если бы он существовал). Правда, благородного оленя-шоу никто не видел с 50-х годов, но я не уверен, что правильно определил подвид.

Еще через пару километров проходишь самое неприятное место: Меконг втискивается в щель шириной 3-5 м, а на выходе из нее ударяется в гранитную поперечную стену-дайку и «выстреливает» вверх двадцатиметровым фонтаном. Каяк летит кувырком, как из катапульты. Потом опять километров десять порогов, на одном из которых я прищемил два пальца левой руки между бортом каяка и камнем — очень неудачно. Дальше скалы сменяются травянистыми склонами, на правом берегу появляется тропинка, затем яки, кукуруза на террасах, деревни — и вот со ставших пониже гор эффектным серпантином спускается Тибетско-Юннаньская дорога. Она переходит на западный берег, чтобы обойти последний скальный обрыв, где в невероятном количестве гнездятся серые стрижи-аэродрамусы, снова на восточный. и тут я швартуюсь. Насколько помню карту «Гималаи», виденную у одного туриста, отсюда по берегу идут грунтовки до самого Лаоса.

Протащив каяк пять километров до поселка Дечен, рассказываю местным жителям, что приплыл сквозь «Полет Дракона» из Маркама. Они не очень-то верят, но покупают ободранный каяк за 200 Y. (Не знаю, что они собираются с ним делать на реке, где можно плавать только вниз).

Дечен — самый южный поселок тибетцев и одновременно самый северный в Юннани — горной провинции размером с Испанию. Ловлю попутку до Литонга на Янцзы. Отсюда начинается «Прыжок Тигра» (Хутяо Щиа) — теснина, в которой река за 30 км сбрасывает 300 м высоты (с 2400 до 2100) на 15 порогах. Склоны ущелья поднимаются до 4500-4900 м. В прошлом году КПК решила построить здесь ГЭС — первый случай, когда в Народном Собрании многие голосовали против.

Недавно пороги пыталась пройти команда из Пекина на закрытой лодке. На 1-м пороге (самом сложном) двое погибли, двое оставшихся прошли 13 и сломались на последнем, самом легком. Хорошо, что я уже продал каяк. Только 1-й порог труднее меконгских.

Ночую в пустой фанзе над 1-м порогом. Погода — то просвет, то опять дождь. Янцзы вдвое больше Меконга. Ну и денек выдался!

24.08. Иду вниз по каньону в компании Михеля, скалолаза-любителя из Дрездена.

Такой спутник очень кстати, потому что над каждой группой порогов стоит билетный киоск, и его приходится обходить по скалам. Приятно, что даже в совсем стертых турботинках я еще могу куда-то влезть. Фауна очень бедная, даже на недоступных участках противоположного берега. Утром повстречался гимнур (нечто среднее между ежом, опоссумом и морской свинкой), а больше ничего интересного. Ландшафт типа Средне— и Нижнединецкой долин, но с деревнями и полями. Выходы мрамора тоже есть, только маленькие.

Переправляемся через реку и ждем автобуса в Лиджанг. Отсюда начинаются настоящие приключения, потому что у меня осталось 24 $ и 200 Y на полтора месяца. В июне ме бы этого хватило на неделю, но теперь я гораздо лучше ориентируюсь в обстановке и многое знаю.

Например: почему вдоль дорог то и дело встречаются сортиры, облицованные кафелем, с яркими лампочками, но стены вокруг выгребных ям — с битым стеклом по верху? — Потому, что ведро дерьма стоит 10 Y, и каждый кресть-янин, поле которого выходит к дороге, старается заманить к себе как можно больше проезжих.

Почему в этой деревне бахчу охраняет вохра с волкодавом, а плантацию бананов не охраняют вообще? — Потому, что кило горных бананов стоит 3 Y, а кило красного перца — 50.

Почему, когда спрашиваешь дорогу у полицейского, он всегда показывает в сторону столицы провинции? — Потому, что там за тебя отвечает не он, а его начальство.

Почему китайские туристы так любят фотографироваться на фоне камней с надписями?

— Потому, что так они приобщаются к великому искусству каллиграфии.

Почему они еще больше любят сниматься на моем фоне? — Потому, что так они приобщаются к миру западной рекламы, блондинок и «Мальборо».

Почему они не пьют? — А потому, что злокачественно курят.

Почему Китай — такая здоровая страна, несмотря на всеобщее свинство? — Благодаря термосам: даже в самой нищей тибетской палатке их не меньше пяти, и пьют здесь только кипяченую воду.

Но, конечно, многого я еще не знаю. Например: почему от Ташкургана до Сиани и от Урумчи до Ласы все вот уже два месяца слушают одну и ту же кассету? Кто покупает товары в деревнях, где у каждого жителя — свой магазин, и все продают одно и то же? Почему некоторые люди, даже молодежь, до сих пор боятся заговорить с иностранцем, хотя большинство только об этом и мечтает? И, наконец, самый главный вопрос: как проехать зайцем в стране, где постоянно являешься центром внимания? Я сейчас в самой дальней точке маршрута, так что на этот вопрос придется найти ответ, даже если жить на хлебе, рисе. сырых макаронах и дарах полей.