Джон Паттерсон - Людоеды из Цаво Страница 15

Помост

В это время через Цаво с инспекцией от министерства иностранных дел проезжал сэр Гилфорд Моулсворт, кавалер Ордена Индийской империи, позднее инженер-консультант по железным дорогам в индийском правительстве. Он осмотрел мост и другие работы и выразил мне благодарность, а затем сделал множество фотографий. Некоторые из этих фотографий с его любезного разрешения воспроизведены в этой книге. Он искренне сочувствовал тому, что мы претерпели от людоедов, и был рад, что хотя бы один из них мёртв. Он спросил меня, когда я собираюсь убить второго льва. Хорошо помню улыбку сомнения, появившуюся на его лице, когда я уверенно заявил, что надеюсь покончить со львом в ближайшие несколько дней.

Наш враг не показывался в течение десяти дней после этого, и мы начали думать, что он умер в джунглях от ран. Всё же мы продолжали соблюдать обычные ночные предосторожности и правильно делали, в противном случае список жертв пополнился бы, по крайней мере, ещё одним человеком. Ночью на 27 декабря меня разбудили страшные крики вагонетчиков, которые спали на дереве возле моей бомы, о том, что до них пытается добраться лев. Было бы безумием выходить, поскольку луна скрывалась за плотными облаками, и на расстоянии ярда ничего нельзя было увидеть. Всё, что я мог сделать, несколько раз выстрелить, просто чтобы отпугнуть зверя. Очевидно, это произвело желанный эффект, и люди в ту ночь больше не волновались. Но людоед, видимо, некоторое время ещё бродил по лагерю. Утром мы обнаружили, что он подходил к каждой палатке и долго кружил вокруг дерева.

Следующей ночью я занял позицию на том же дереве, надеясь, что он совершит ещё одну попытку. Ночь началась плохо. Забираясь на свой насест, я чуть не задел ядовитую змею, которая, свернувшись, лежала на ветке. Понятно, что я очень быстро спустился, и один из моих рабочих сумел длинной палкой расправиться со змеёй. К счастью, было ясно, безоблачно, благодаря луне было светло, почти как днём. Я дежурил до двух ночи, а потом разбудил Махину, чтобы он меня сменил. Прислонившись спиной к дереву, я мирно спал, но проснулся через час от таинственного ощущения, что что-то случилось. Однако Махина был настороже, и он ничего не видел. Хотя я внимательно осмотрел всё вокруг нас, я тоже не обнаружил ничего необычного. Не совсем успокоившись, я снова улёгся спать, но тут мне показалось, что поодаль, в низких кустах что-то движется. Присмотревшись, я понял, что не ошибся. За нами следил притаившийся людоед.

Вокруг нашего дерева было открытое пространство, усеянное там и сям небольшими кустиками. Наблюдать, как этот огромный зверь осторожно крадётся к нам, используя каждую кочку на земле – это было чарующее зрелище. Его навыки доказывали, что он был знатоком ужасного искусства охоты на человека. Я решил действовать так, чтобы в этот раз он не улизнул. Поэтому я подождал, пока он приблизится на двадцать ярдов и выстрелил в его грудь из. Я услышал, что пуля попала в него, но удар был не столь сокрушителен. Издав свирепое рычание, лев развернулся и гигантскими скачками помчался прочь. Прежде чем он скрылся из виду, я успел отправить вслед ещё три пули, и рычание подсказало, что последняя из пуль достигла цели.

С нетерпением мы дождались рассвета и с первым лучом солнца отправились в погоню. Я взял с собой туземца-следопыта, так что мог свободно наблюдать по сторонам, а Махина следовал за мной с карабином Мартини. Пятен крови было предостаточно, и мы быстро продвигались вперёд. Мы не прошли по джунглям и четверти мили, как прямо впереди себя услышали свирепое предупреждающее рычание. Осторожно посмотрев в кусты, я увидел людоеда, который с яростью смотрел в нашу сторону и рычал, обнажая клыки. Я тут же внимательно прицелился и выстрелил. Он немедленно вскочил и прыгнул на нас. Я выстрелил ещё раз и сбил его. Но через секунду он встал и опять пошёл на меня так быстро, как только мог при таких повреждениях. Третий выстрел не возымел никакого эффекта, поэтому я протянул руку к Махине, чтобы он дал мне карабин. К моему ужасу, его рядом не было. Неожиданное нападение нагнало на Махину такого страха, что он вместе с карабином забрался на дерево. В таких обстоятельствах мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать его примеру. Несмотря на то, что одна из пуль перебила заднюю лапу зверя, он мог бы настичь меня. Я едва успел вскарабкаться наверх, прежде чем он подбежал к дереву.

Когда лев понял, что опоздал, он, хромая, направился в заросли. К этому времени я схватил из рук Махины карабин и выстрелил. Первая пуля, казалось, покончила со львом, поскольку он упал и лежал без движения. Я тут же спустился с дерева и пошёл к нему, что было довольно глупо. К моему удивлению, он вскочил и ещё раз попытался напасть на меня. На этот раз две пули – в грудь и в голову – успокоили его раз и навсегда. Он остановился в пяти ярдах от меня и умер, как храбрец, яростно грызя валявшуюся на земле ветку.

К этому времени сюда из лагеря пришли все рабочие, привлечённые звуками выстрела. Их ненависть к зверю, который убил множество их товарищей, была так велика, что мне стоило больших усилий, чтобы они не разорвали мёртвое тело на кусочки. В конце концов, под дикие радостные крики туземцев и кули я отнёс льва в свою бому, которая была совсем рядом. Исследовав льва, мы обнаружили в его теле не менее шести пулевых отверстий, а в спине слаг, который я выпустил в него десять дней назад с помоста. Его длина была девять футов шесть дюймов от кончика носа до кончика хвоста, высота в холке – три фута одиннадцать с половиной дюймов. Как и в случае с его компаньоном, кожа была изуродована глубокими царапинами от колючек бомы.

Второй убитый людоед

Новость о смерти второго «дьявола» скоро распространилась по всей стране. Туземцы приезжали по железной дороге, чтобы посмотреть на мои трофеи и на «убийцу дьяволов», как они меня назвали. Но лучше всего было то, что сбежавшие кули вернулись в Цаво. К моему облегчению, строительство возобновилось, и больше у нас не было никаких неприятностей с людоедами. Забавно отметить, как изменилось отношение рабочих ко мне после того, как я убил двух львов. Когда-то они желали убить меня, а теперь готовы были на всё ради меня. В знак благодарности они поднесли мне красивый серебряный кубок и длинное стихотворение на хиндустани, рассказывающее обо всех наших злоключениях и одержанной мной победе. Стихотворение написано причудливым библейским языком, его перевод я даю в приложении. Кубок я считаю своей самой ценной и самой заслуженной наградой. Надпись на нём гласит:

«Сэр! Мы, ваши мастера, табельщики, мистари[12], рабочие, преподносим вам этот кубок в знак нашей благодарности за вашу храбрость в убийстве двух львов-людоедов. С величайшим риском для вашей жизни вы спасли нас от судьбы быть съеденными этими ужасными чудовищами, которые по ночам врывались в наши палатки и уносили от нас наших товарищей. К этому кубку мы добавляем наши молитвы за вашу долгую жизнь, счастье и процветание. Мы навсегда останемся вашими преданными слугами.