Вокруг Света - Вокруг Света 2006 №03 Страница 15

Тут, кстати, хорошо видна разница между горизонтом частиц и горизонтом событий. Те галактики, что были под горизонтом частиц, так под ним и останутся, свет от них будет продолжать доходить. Но чем ближе становится скорость галактики к скорости света, тем больше времени нужно свету, чтобы дойти до нас, и все события в такой галактике покажутся нам растянутыми во времени. Условно говоря, если в такую галактику поместить часы, которые к моменту ее ухода за горизонт событий должны показывать 12 часов дня, то земным наблюдателям будет виден бесконечно замедляющийся ход этих часов. Сколько бы мы ни смотрели (теоретически такая галактика «с часами» никогда не исчезнет с нашего небосклона), мы никогда не увидим стрелки часов ровно на «двенадцати» — последний оборот она будет совершать бесконечно долго по нашим собственным часам. Подождав длительное время, мы увидим то, что происходило в галактике (по ее часам) в 11 ч 59 м, в 11 ч 59 м 59 с и так далее. Но то, что произошло на ней после «полудня», останется скрытым от нас навсегда. Это очень похоже на наблюдение за часами, падающими в черную дыру.

Аналогично, возможно, рассуждает и наблюдатель в этой далекой галактике. Он сейчас видит нашу галактику в ее прошлом, но с какого-то момента времени наша история станет недоступной для него, поскольку наши сигналы перестанут доходить до этой галактики. Забавно, что для общепринятого набора космологических параметров такие галактики находятся в общем-то недалеко. Их красное смещение должно быть более 1,8. То есть они могут находиться даже внутри сферы Хаббла, но послать им весточку человечество уже опоздало.

Вот такие парадоксальные с точки зрения здравого смысла явления происходят в нашей Вселенной. Их необычность связана с тем, что привычные понятия скорости, расстояния и времени в космологии приобретают несколько иной смысл. К сожалению, пока ученые не пришли к какому-то общему мнению о том, какой жизнью живет наша Вселенная и что с ней в принципе может случиться. Ведь даже специалистам расширение границ здравого смысла дается очень непросто.

Сергей Попов, кандидат физико-математических наук

Алексей Топоренский, кандидат физико-математических наук

Эволюция "денежного древа"

Почти четыре века назад английский философ Томас Гоббс сравнил государство с организмом, а деньги — с его кровью. Аналогия, красивая и по сей день, в общем-то, верная, она действительно обобщает многообразие процессов, происходящих в экономике при участии денег. Мы воспринимаем факт их существования как данность и основу жизненного благополучия, которые нужно беречь и наращивать. Продолжая вслед за Гоббсом использовать биологическую терминологию, попробуем выяснить, как возник и эволюционировал этот древний симбиоз денег и общества?

В течение многих тысячелетий единственным способом получить желаемое, не считая применения грубой силы или воровства, — а за эти действия, отметим, еще до развития законодательства наказывали самым жестоким образом, — служил бартер, то есть обмен нужными товарами в объемах, способных удовлетворить заинтересованные стороны. Прямой бартер, то есть двусторонний или многосторонний обмен товарами, практиковали во всех культурах с натуральным хозяйством. Шумеры расплачивались глиняными пластинками и пшеницей за природное сырье, финикийцы меняли кедр на египетские папирусы, викинги — щиты на шкуры выдр. Но как быть, если у сторон не совпадали интересы? Предположим, в Междуречье выдался необычайно урожайный год, и шумеры готовы обменять излишки зерна на необходимый им металл. Но северным соседям много зерна не нужно. Получается, что часть шумерского урожая окажется невостребованной и пропадет.

Таким образом, чем больше сторон участвуют в обмене и чем разнообразнее их потребности, тем сложнее путем прямого бартера осуществить сделку, которая устроит всех. И это не единственное затруднение, связанное с бартером. То, что товары имеют разный срок хранения и время изготовления, также влияет на процесс их сбыта.

Неудобства прямого обмена привели к появлению универсальных посредников, способных удовлетворить максимально широкий спектр запросов: зерновые культуры или домашний скот. А громоздкие и экзотические средства платежа, ходившие при обмене между небольшими родоплеменными группами, например шкуры у кочевников, бусы у аборигенов Палау, ракушки у африканских племен, либо канули в Лету (за некоторыми интересными исключениями, о которых — позже), либо продолжали исполнять ограниченную функцию.

В целом жизненный цикл древних товарных экономик был напрямую связан с урожаями и поголовьем скота. Зерно, как и скот, — пример так называемых товарных денег, то есть денег, имеющих внутреннюю ценность и используемых в первую очередь как универсальное средство обмена при бартере. Понятие внутренней ценности неотъемлемо от любого обсуждения истории денег, оно означает воплощенную в предмете полезность, иначе говоря, возможность исполнить важную для владельца функцию.

Как появились деньги

Во второй книге «Республики» Платон называл деньги средством, используемым для мены, а Аристотель, во многом следуя своему учителю, считал, что деньги появились как общественный институт — его учредили граждане коллективным изъявлением воли для облегчения обмена. Эта точка зрения весьма популярна и поныне. Альтернативные теории стали появляться лишь к концу XIX века. Основатель австрийской экономической школы Карл Менгер в книге «Принципы экономики» утверждал, что возникновение денег — процесс эволюционный. Ведь каждый человек, писал ученый, будет заинтересован в обмене имеющегося у него товара на товар более привлекательный, а также станет искать товар, пользующийся наибольшей популярностью среди участников рынка, и будет готов какое-то время держать его у себя. Так что деньги возникли как результат такого поиска. Это апофеоз товара, пользующегося спросом. В целом и историки, и экономисты едины в том, что деньги создал рынок. Иного мнения на этот счет придерживался прусский профессор Бернард Лаум, поясняя, что деньги могли возникнуть как объект религиозного «расчета» между человеком и божеством, вернее, земным представителем воли этого божества (императором, кесарем), чтобы святость предметов была измерима, а жертвоприношения — сопоставимы по ценности и адекватны запрашиваемым милостям или совершенным проступкам.

От зерна к металлу

Постепенно в развитых цивилизациях древности натуральный обмен уступил место денежным расчетам. Возможно, свою роль сыграли существенные неудобства бартера — отсутствие четкой системы эквивалентов, неделимость обмениваемых товаров, разные запросы участников обмена. Однако подобные препятствия нельзя считать критическими, так как они преодолевались с помощью различных приспособлений. Например, в Древнем Египте сначала обмен производили на товары первой необходимости. Позже, судя по сохранившимся документам, во времена Нового Царства (XVI—XI века до н. э.) методику немного изменили и при обмене стали применять различные меры веса золота и серебра, меди и бронзы, в частности дебен, соответствовавший 91 грамму. Расчеты облегчались еще и существованием теоретической единицы весом 7,5 грамма под названием «шати», которую использовали для формирования цен и определения эквивалентов. Собственно деньги появились в Египте лишь в середине I тысячелетия до н. э., это были греческие монеты.