Галопом по Европам - Валентина Панкратова Страница 15

– Твоя щедрость не знает границ. Чувствую, поездка в поезде будет незабываемой.

– Знаешь, последний раз я ездил в поезде в Финляндию, – на удивление Чернышов снисходит до воспоминаний, что бывает, скажем так, не часто. – В начале нашего века, когда учился на первом курсе, мы с друзьями решили сделать себе тур по Северной Европе. Типа как сейчас один день – один город. Вечером выехали из Москвы, чтобы на следующий день утром приехать в Хельсинки. Вечером отходил паром в Стокгольм, дальше Осло, Копенгаген и обратно в Москву. Так вот в поезде Москва-Хельсинки мы всю ночь квасили и «за жизнь» базарили. Утром в Хельсинки сели в экскурсионный автобус и отрубились на все два часа экскурсии. Дальше по городу ходили, все лавочки свободные искали, где поспать. Короче, в столице Финляндии я был, но города не видел. Вечером сели на паром… Ты представляешь, что такое паром?

– Естественно! Такая плавательная штука, на которой реку переплывают, – никогда не видела «живых» паромов, поэтому представляю нечто вроде из фильма Волга-Волга, где на плот с перилами заходят люди и лошади с телегами.

– Почти в точку. Особенно, если учесть, что речь идет о штормовом Балтийском море и расстоянии в сотни километров, – умеет зараза выставить меня полной идиоткой. – Паром Хельсинки-Стокгольм похож на громадный корабль. Там этажей девять. Точнее палуб с расположенными на них каютами. Что ты на меня так удивленно смотришь? Паром же плывет несколько часов, притом ночью. Людям где-то спать надо.

– Ну так это теплоход или лайнер…

– Темнота, – веселится Пашка. – Сама понимаешь, я не профессионал в этой сфере. Но насколько я понимаю, паром отличается от лайнера тем, что кроме людей перевозит еще их автомобили и автобусы. По сути, также как на теплоходах и лайнерах, там рестораны, дискотеки, спортзалы, сауны, бассейны, кинотеатры. Туда люди покупают билеты как в ночной клуб. Финны вообще брали билеты без кают. Упивались и пару-тройку часов кантовались на открытых палубах. Прямо так штабелями и лежали.

– Именно финны? – удивляет такая выборная Пашкина предвзятость к бедным финнам. – Упиться может любая нация. И англичане за этим замечены, да и немцы не дураки пригубить.

– В Финляндии государственное регулирование продажи алкоголя. Там очень строго с возрастом, кому разрешено продавать спиртное, и с временем продажи. Поэтому в такие ночные алкопоездки прутся исключительно любители выпить. Какой смысл им брать каюту, ежели они совершенно точно знают, что после хорошо проведенного вечера все равно ее не найдут? Бары закрываются в два или три часа ночи. Паром причаливает в шесть утра. Им просто милое дело проветриться на свежем воздухе, чтобы потом суметь своими ногами сползти на берег.

– Знаешь? Ты мне подал прекрасную идею. Надо будет как-нибудь с девчонками прокатиться, – загораюсь я и тут же напоминаю себе, что мечтать не вредно. Еще не известно, когда увижусь со своими подругами. – Ты что-то не договорил. Вы сели на паром и что?

– И то! Вместо того чтобы зависнуть в баре или оторваться на дискотеке, мы трупами свалились в каютах и продрыхли до самой высадки. Утром еле встали. Все никак не могли понять, о чем нам верещит радио, и как его выключить.

– Не поняла, какое радио?

– Они там так людей будят. В каждой каюте за полчаса до высадки радио начинает громко трубить, что пора вставать, что через пятнадцать минут начинается высадка. Что-то в этом роде.

– Хитро придумали. Они же знают свой контингент, как облупленных.

– Короче, – ставит жирную точку в разговоре Чернышов, – сегодня ночью в поезде будем крепко спать. Я не хочу завтра ходить по Риму со спичками в глазах. Понятно?

– Ты считаешь, я наброшусь на тебя, глотнув австрийского винца? Больно надо, – за кого он вообще меня принимает!

– Это я так! Предупредил на всякий случай.

Вызываем такси, чтобы вернуться в Старый город поближе к вокзалу, откуда в семь вечера отправится наш поезд в Рим.

– Давай поедем к Венской Академии художеств, – предлагаю я.

– Без разницы. Едем, куда скажешь, – соглашается он спокойно и интересуется, – а почему именно туда?

– В Вене есть несколько памятных для меня мест. Это одно из них. Во всяком случае около него я могу немного поработать твоим Гидом и рассказать, что-то интересное.

– Вполне симпатичное здание, – одобряет Чернышов мой выбор, когда мы выходим из такси, – ну начинай вещание.

– Значит так! Известный тебе недоброй памяти Адольф Гитлер по молодости, когда его никто не знал в качестве фюрера, какое-то время жил в Вене. Не поверишь, он был художником. И очень хотел профессионально пойти по этой стезе. Так вот он дважды пытался поступить в академию, находящуюся перед нами. Но оба раза провалился. Товарищи академики посоветовали ему учиться на архитектора, так как его картины больше были похожи на архитектурные наброски. Архитектором быть он отказался. И кем в результате стал! А ведь все так хорошо начиналось… Представляешь, как могла бы измениться жизнь Европы, да и всего мира, если бы Гитлер стал именитым художником, ну или на худой конец архитектором?

– История не терпит сослагательного наклонения… – задумчиво произносит мой единственный слушатель. – И что же? Он перестал рисовать?

– После того, как он стал фюрером, не знаю. Возможно, у него уже не было времени на всякие глупости. А по молодости – и до попыток поступления, и после них Гитлер не просто рисовал, он этим зарабатывал себе на жизнь.

– А что он вообще рисовал? Ну там море, портреты, живопись. С морем я, конечно, погорячился, – поправляется Пашка, – его здесь нет.

– Кажется, он специализировался на жанровых сценах. И у кого-то наверняка до сих пор хранятся его картины. Он их очень много нарисовал. Денег же за них брал мало, его имя никому ничего не говорило. Чтобы хватило на жизнь брал количеством.

– Интересно, когда он захватил Вену в качестве фюрера, он отомстил здешним профессорам?

– Об этом история умалчивает.

На вокзал мы буквально приползаем, ноги еле шевелятся. План на сегодняшний день мы выполнили, Старый город исходили вдоль и поперек. Несмотря на пропущенную экскурсию, в целом день прошел бы отлично, если бы не способность Чернышова с завидной регулярностью отравлять мне жизнь.

В купе обессиленно растекаюсь по нижней полке, закрываю глаза и погружаюсь в воспоминания. Первая Пашкина попытка поухаживать за мной окончилась, практический не начавшись. Я тогда по