Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника - Александр П. Берзан Страница 15

В бассейне речки Алёхина, сплошь покрытом массивами хвойного леса, заросли бамбука не имеют сплошного распространения. Но, это – только хуже для меня! Там, где нет бамбука, его заменяют заросли лопухов, уже поднявшиеся выше человеческого роста. Лопухи напрочь затопили распадок речки! Но, другого пути, у меня нет…

– Эгей! Это я, здесь! – громко кричу я, – Это я здесь, иду!

Осмотревшись, я обречённо лезу в лопухи, ближе к речке. Тревога звенит в моей голове…

Вот! В буйстве лопухов и обширных крон лиственных деревьев, я вижу, что с противоположного склона распадка, над речушкой нависает удивительно толстый ствол дерева! Настороженно озираясь по сторонам, руками раздвигая зелёные зонты и листья лопухов, я пробираюсь к нему…

– Клён?! – искренне изумляюсь я, – Кто бы мог подумать! Клён мелколистный!.. Какой ты огромный, клён!

Совсем недавно, этот клён имел название «клён красивый». Теперь – название заменили. Мне, это очень жалко – такое красивое было название! Даже переполняющая меня тревога, не может перекрыть восхищения этим «деревянным» монстром. Я вынимаю свою рулетку и, закрепив её конец в трещинке коры, проламываюсь по бурьяну вокруг ствола…

– Всё! Три метра и восемь сантиметров! – громко говорю я, – Значит, диаметр ствола… девяносто девять сантиметров!

Этот диаметр почти вдвое превышает наибольший диаметр клёна, в моей диаграмме! Я – очень этому, рад! А, тем временем, мои глаза с тревогой стреляют вокруг – как бы, в этих дебрях, не столкнуться с медведем!

– Эгей! Это я иду! – громко оповещаю я, окружающий лес.

В этих криках, как и в том, что я постоянно, громко разговариваю сам с собой – посыл один: «Услышит – уйдёт!». Главное – заранее предупредить медведя о своём присутствии. Я шагаю дальше…

Вскоре, я торможусь у болотинки, на середине сырого днища речного распадка – передо мной стоят гигантские, зелёные розетки огромных, бананообразных листьев.

– Лизихитон! Листья какие у него, здесь, огромные! – громко изумляюсь я и озадачиваюсь, – Интересно, сколько они… в длину?!

И я разматываю свою рулетку, по срединной жилке «бананового» листа…

– Вот, это, дааа! – громко говорю я, – Сто тридцать сантиметров! Точно, как у банановой пальмы! И это – длина только одного листа! Это – только радиус розетки! Значит, диаметр «куста» лизихитона – два метра шестьдесят сантиметров!

Вскоре, я вываливаюсь из зарослей речки вправо, на обширное поле, покрытое ковром злаков. Злаки, здесь, мне – всего по колено!

– Фуууу, – облегчённо выдыхаю я, – Какой обзор!

И я сворачиваю из дебрей лопуховой поймы, на это поле. Это обширное поле сплошь покрыто ирисами! Я шагаю по полю. Вокруг меня – море этих тёмно-синих, крупных цветов!..

Дойдя до противоположного края поля, я подхожу к подножию крутого склона распадка. Здесь – спелый, хвойный, елово-пихтовый лес, с покровом из папоротников. Куда ни глянь – вокруг стоят удивительно толстые стволы елей! Один за другим, я замеряю рулеткой их толщину…

Самый толстый из стволов – девяносто пять сантиметров! Но, в отличие от призёмистого клёна, это – высоченная ель! Запрокинув голову к небу, я восхищённо осматриваю пышущую здоровьем, коричневую колонну чешуйчатого ствола. Шатёр еловой кроны, реет парусом в недосягаемой вышине, где-то в поднебесье.

– Ель аянская! – громко говорю я, похлопывая ладонями по железным, коричневым бляхам её коры, – Ну и здорова же ты, ель!

Уходящая в небо, живая колонна елового ствола ощутимо притягивает меня к себе. Так бы и стоял, прижавшись к ней ладонями! Наверное, это – энергетика…

От очередной еловой колонны меня отрывают истошные птичьи вопли! Я недоумённо прислушиваюсь к пронзительному, скрипучему верещанию: «Это, ещё, что такое?!». Я крадусь среди коричневых колонн еловых стволов, на вопли…

Наконец, я вычисляю их источник! Вот! Высоко над моей головой, в сухом, прелом стволе ольхи волосистой, чернеет круглое отверстие дупла.

– Это – дупло большого пёстрого дятла! – вслух, прикидываю я.

Словно в подтверждение моих предположений, в хаосе сучьев еловых крон чуть выше по склону, стремительно промелькнула птица! И сходу, прилепилась на ствол ольхи, метра за два до входа в дупло.

– Кек! – коротко и резко вскрикивает она, коротко дёрнув головой, – Кек!.. Кек!

– Вот он! – прищуриваюсь я, – Точно! Большой пёстрый дятел!

Птенцы в дупле, совершенно не стесняясь, верещат на весь лес! Как я понимаю, они требуют корма…

– Конечно! – громко рассуждаю я, не сводя глаз с дупла, – А, чего, им бояться? Попробуй, доберись кто, до них!

Покрутившись под ольхой, я продолжаю свою работу…

Под лесом, я переваливаю через гребень распадка вправо и в верховьях соседнего, выходящего прямо на балок нашего кордона, распадка, среди частокола стволов елей и пихт, я замечаю ствол тиса! Он вишнёво-красный и толстый. Я подворачиваю к нему: толстый ствол дерева, внутри – совершенно пуст!

– Барабан! – громко говорю я.

Ствол тиса действительно напоминает мне барабан, вернее, вертикальную трубу. Толщина стенок этой трубы не превышает пятнадцати сантиметров.

– А, жаль! – расстраиваюсь я, вынимая рулетку из рюкзачка, – Трудно даже представить, сколько этому старцу лет!

– Так! – прикидываю я, – Диаметр его ствола – сто четыре сантиметра… Значит, его радиус составляет пятьдесят два сантиметра. Годичные кольца у тиса, такие тонкие, что без бинокуляра – не подсчитать, примерно три на миллиметр… Получается, тысяча пятьсот шестьдесят лет! Круто!

Я шагаю по лесу, дальше…

– Полторы тысячи лет, – через минуту, пробую я, на слух, эту цифру и согласно киваю головой, – Круто! Это круто!

Далеко внизу, под моей сопкой, сквозь просветы между кронами деревьев, чернеет рубероидная крыша Алёхинского кордона. Я начинаю спускаться по лесистому склону вниз, к дому…

Вот, впереди, подо мной, постепенно вырисовывается крупное дерево! Я прищуриваю на него, свой ботанический глаз: «Обширная крона… крупные, широколопастные листья напоминают клёновые».

– Хм! Калопанакс! – улыбаюсь я и по мере спуска, начинаю подрабатывать к дереву, по ходу вытаскивая рулетку.

Калопанакс семилопастный – дерево из семейства аралиевых, родственник аралий, элеутерококка и легендарного женьшеня.

– Диаметр ствола – семьдесят один сантиметр! – громко разговариваю я, сам с собой, – Круто! Для калопанакса – тем более…

Вот и крыльцо нашего небольшого, Алёхинского кордона.

– Фууууу! – я выдыхаю воздух, – Всё хорошо. Можно расслабиться…

Вечер. У меня – обычные заботы по перекладке собранных за день образцов растений, из гербарной папки в рамки, на сушку. И невесёлые мысли, о дне прошедшем:

«Шарахаюсь от каждого куста! А, ведь, я – на работе… Ну и что, что без напарника? Я не могу сидеть на кордоне и просто не выходить в лес! Работать надо! Надо… Ну, а что говорит внутренний голос? Внутренний голос говорит, что я играю с огнём! Рано или поздно, но встреча с медведем произойдёт! Дело – только во времени. Ведь, всё довольно просто – занимаясь свободной охотой, я двигаюсь по лесу зигзагами, как челнок, процеживая местность. При энном количестве медведей