Стефан Кларк - Франция без вранья Страница 16

И вот, наконец, парочка правил, которые в большей мере касаются еды и в меньшей – этикета.

• Помните: меховой зверек – это не повод для умиления, а чья-то будущая трапеза. Замечания вроде «бедный зайчонок» вызовут лишь смех и/или презрительную ухмылку.

• У того, что скверно пахнет, не всегда плохой вкус. От реблошона[108] может исходить такое же зловоние, как и от описанного носка. Но, запеченный поверх картошки, он просто восхитителен. Если вам подали вонючий сыр или сосиску, дышите, кусая их, ртом. И тогда, возможно, вы будете приятно удивлены. Если же вас постигнет разочарование, помните: во Франции сплевывают направо.

Mouton, притворившийся барашком

Французы, когда говорят о еде, нисколько не колеблясь, называют вещи своими именами. Например, во французском языке porc[109], boeuf[110], mouton[111] и veau[112] являются и названиями животных, поэтому, когда речь идет о мясных блюдах из них, на ум сразу же приходят весьма конкретные образы (как и в английском языке в случае со словом «lamb»[113]). Учитывая пристрастие французов к необычным частям животных, названия яств, на слух иностранца, не всегда бывают привлекательными.

1 Рубцы.

2 Маленькие пирожные, печенье.

3 Сырые овощи, фрукты.

4 Айоли с красным перцем.

Четвертая заповедь. Болей на здоровье

Как извлечь максимальную пользу из пристрастия французов к лекарствам

В 1673 году величайший французский комедиограф Мольер написал пьесу «Le Malade Imaginaire» («Мнимый больной») – о человеке, который столь одержим собственными болячками, что хочет выдать свою дочь замуж за врача и таким образом сэкономить на услугах эскулапа, грозя, если она откажется, упрятать ее в монастырь. Эта пьеса должна была стать сатирой, однако французы, судя по всему, решили, что ее главный персонаж – отнюдь не антигерой, а достойный пример для подражания.

И в этом их поощряет государство. Хотя французская система социального страхования и сокращает, пожалуй, свои расходы, она по-прежнему является одной из самых расточительных в мире, и данное обстоятельство позволяет французам болеть сколько им вздумается.

У меня постоянно, когда я захожу на морском курорте посреди лета в аптеку, вызывает оторопь количество толпящегося внутри народа. И покупают не только крем от загара, презервативы и средство для отпугивания насекомых. Создается такое впечатление, будто только сейчас, во время отпуска, люди вдруг осознали, насколько они больны, и решили испробовать все имеющиеся в наличии лекарственные препараты. И хотя французы уже по крайней мере лет десять уверяют, что их система здравоохранения вот-вот рухнет, та держится молодцом. И не только потому, что правительство выделяет громадные деньги на эту сферу, но и потому, что погоду здесь делает наличность. Больные сначала платят, а потом им возмещают расходы. А наличные поступают к врачам и аптекарям, и система продолжает работать.

Первое время никак не привыкнешь к тому, что в конце каждого посещения врачу надо выписывать чек, но чувство дискомфорта исчезает, когда служба социального обеспечения возмещает вам семьдесят процентов стоимости визита к доктору. Если же вы работаете и состоите в приличном mutuelle[114] (организация, оплачивающая ваше лечение), тогда вам возместят все сто процентов расходов – даже на коронки и очки.

И тем не менее французы по-прежнему недовольны.[115]

Мне пришлось стать невольным свидетелем такого неудовольствия в гостинице с минеральными водами на юге-западе Франции. Я прибыл туда в пятницу, чтобы, пробыв здесь до вторника, с помощью местных массажистов и ванн с морскими водорослями снять напряжение и усталость. Как же я был удивлен, когда выяснилось, что мне, прежде чем меня подпустят к горячим ваннам, придется посетить врача, который должен назначить курс лечения. Не беспокойтесь, сказали мне, la visite est remboursée – посещение оплачивается государством. Честно говоря, меня так и подмывало осведомиться, не распространяется ли данное правило и на мини-бар.

Сидя в приемной в своем пушистом купальном халате, я невольно подслушал беседу двух пожилых дам, которые, обсуждая французскую систему здравоохранения, сошлись на том, что она «катится к чертям». Я полагал, что дамы, как и все, жалуются на le trou de la sécu – «прореху в системе социального обеспечения», или дефицит в бюджете здравоохранения. Практически каждый год Франция тратит на здоровье нации на несколько миллиардов евро больше, чем запланировано. Надо ли удивляться тому, что всем французским гостям на этом минеральном курорте приходится платить примерно двадцать евро из государственной казны за посещение доктора, хотя на самом деле они желают лишь одного: принять пенистую ароматную ванну.

Но нет, не это занимало думы двух почтенных старушек. Одна из них поведала о том, каких ей трудов стоило уговорить доктора, чтобы он прописал ей курс лечения на минеральных водах по медицинским показаниям. По ее словам, она уже двадцать лет ездила на cures,[116] и всякий раз это делалось автоматически. На сей раз врач, заставив ее указать, от чего она едет лечиться (рассказчица остановилась на радикулите), отказался назначить ей недельный курс массажа и погружений в бассейн с морской водой ради поправки общего самочувствия. Скоро, предрекла старушка, нас, пожалуй, будут посылать только на лечебно-оздоровительные курорты вроде Экс-ле-Бен в Альпах, местечко, прославившееся своими серными водами и казино еще в эпоху Древнего Рима.

Должен сознаться: то, что произошло потом, было еще ужасней.

Мой visite médicale[117] оказался настоящим фарсом. Доктор взвесил меня на весах, проверил, на месте ли у меня позвоночник, спросил, не испытываю ли я страха, когда стою у стены, и, полив меня из душа холодной водой (ух, брр), пометил несколько курсов в моей курортной карте галочками.

Я, заметив, что он назначил мне два сеанса водной гимнастики, счел для себя это чересчур обременительным.

– Не могли бы вы поменять их на морские ванны? – поинтересовался я.

– Хорошо, воля ваша, – ответил он и исполнил мою просьбу. На этом научное светило закончил свой осмотр.