Владимир Березин - Последний мамонт Страница 16

Потому что американский берег — вот он, рукой дотянись и потрогай.

Но побег невозможен, это в лагерях слагают легенды о смельчаках, махнувших через кордон.

Но всякое исчезновение, особенно сейчас, должно быть снабжено ворохом актов.

Также ему прислали секретный пакет, потому что все визири государства Дальстрой должны были быть ознакомлены с этой бумагой. Министр внутренних дел написал особую бумагу наверх — а для министра внутренних дел «верх» состоял из одного, ну максимум двух человек, и один из них тоже был одет в красивый китель с Золотой Звездой (такая же была у второго), и они все были обручены с геройством социалистического труда.

А писал министр тревожный приказ, обязательный к исполнению всеми визирями сопредельного государства Дальстрой, потому что все они носили форму его ведомства, да и картографы были его ведомства, и архивисты, и даже пограничники были его ведомства.

Про пограничников и писал министр: «Министерство внутренних дел СССР докладывало, что на участке 110-го пограничного отряда МВД, расположенного на Чукотском полуострове, возросла активность американской авиации и морского флота.

Организованным наблюдением за поведением эскимосов, прибывших с Аляски, было установлено, что американцы стараются использовать этих эскимосов для сбора разведывательных данных о положении на Чукотке. Если в прошлые годы с американской стороны обычно приходили эскимосы старики и женщины, в большинстве случаев имевшие на нашей территории бытовые и родственные связи, то в минувшем году этих категорий эскимосов не было, а в основном к советским эскимосам „в гости“ прибывали мужчины в возрасте от 20 до 35 лет, как правило не имеющие родственных связей в нашей стране.

Американские эскимосы в процессе общения с советскими эскимосами стараются получить путём расспросов данные о наличии на Чукотке советских войск, государственных учреждений, о состоянии экономики, военном строительстве и настроении населения.

На основании изложенного МВД СССР считает установленным, что за последнее время на Аляске проводятся военно-подготовительные мероприятия для дислокации сухопутных войск, авиации и морского флота.

Кроме того, ведётся воздушная и морская разведка Чукотского моря, Берингова пролива и побережья Чукотского полуострова.

Пограничными войсками МВД СССР проведён ряд мероприятий по усилению наблюдения за побережьем Аляски. В этих целях увеличено количество пограничных, наблюдательных постов, которые оснащены необходимыми средствами наблюдения.

Кроме того, начальнику 110-го пограничного отряда даны указания о подготовке для посылки на Аляску в разведывательных целях в 1948 году нескольких квалифицированных агентов из числа эскимосов».

Человек в красивом кителе помнил, как лет тринадцать назад другой министр, а вернее нарком, писал совершенно иначе. Человек в ежовых рукавицах писал: «Между американскими и советскими эскимосами, проживающими на побережье Берингова пролива и на Диомидовых островах, на почве родственных связей ежегодно происходит личное общение. Американские эскимосы один или два раза в год посещают наши селения и попутно привозят с собой кожсырье (моржовые и тюленьи шкуры) и сдают их нашим факториям в порядке товарообмена. Американские власти относятся к посещениям эскимосами советской территории и товарообмену с нашими факториями как к нормальному явлению и никаких ограничений в этом отношении эскимосам не делают.

Наша пограничная охрана, считаясь с тем, что поездки производятся с давнего времени, не препятствовала посещениям нашей территории американскими эскимосами, а равно и товарообмену с советскими факториями.

Полагаю, что для приезжающих в СССР американских эскимосов следует установить льготный порядок въезда, пребывания и торговли на территории СССР».

Человек в ежовых рукавицах хотел оформить это специальным международным соглашением.

Но время смыло и этого человека, и многих других наркомов с их заместителями, и мир изменился так, что не найти этих людей ни в каких геологических пластах.

А теперь пришла радиограмма из Певека от специальной экспедиции.

Её начальник подписывался под радиограммами Петров (а иногда — Иванов), так что человек в генеральском кителе сразу догадался, что все эти фамилии — пустой звук. Фамилии эти — только шесть стуков печатной машинки, а на самом деле и без фамилии чины у пришлого начальника немалые.

Этот фальшивый Петров вытребовал себе в подчинение его геолога.

Геолога этого он помнил — хороший парень, фронтовик. Довольно неплохо держался у него в кабинете.

Но зачем он ему?

Что он говорил про мамонтов? Может, в этом дело.

Но Петров или Иванов был не из Академии наук, а совсем из другого ведомства. Чутьё подсказывало главному геологу, что Иванов-Петров был из загадочного пространства специальных проектов, которое курировал их бывший министр, человек в пенсне.

Парня он им сдаст, хотя жалко, конечно.

Коготок увяз, всей птичке пропасть.

И он вдруг подумал, что будет, если случится война.

Как вдруг ломанутся американцы через пролив, как полетят самолёты, и, видно, будут сразу захватывать аэродромы подскока, чтобы лететь на Москву. Что будет с ним, с семьёй? Что будет с его делом? Нужно ли к этому быть готовым, или положиться на судьбу, что вывозила его в самые лихие времена?

Но один беглец всё же был, и не знал о нём ничего человек в красивом кителе, потому что человек в кителе был герой, важный государственный муж, а беглец — человек никчемный и простой.

Одно слово — бандеровец Скирюк.

Скирюк решил бежать давно. Он решил бежать уже в тот самый момент, когда ему на склоне карпатской горы ткнули автоматом Судаева под рёбра и велели поднять руки.

Он решил обмануть всех и бежать не по весне, когда в лагеря приходит безумие и Зелёный Прокурор стучится в двери бараков, когда сходят с ума от тоски даже самые циничные зеки, нет — он решил бежать по зиме. Он решил так, потому что собирался бежать не на Запад, домой, а на Восток, в чужие земли. Кто-то ему рассказывал, что в Канаде много таких, как он.

Но это было уже не так важно в том месторасположении Скирюка, для которого географический Восток становился политическим Западом.

Он бежал по зиме с оловянного рудника и удачно избежал поисков. Его сочли погибшим, а он выжил, пролежав пару недель в норе, как медведь, занесённой снегом. Потом он вышел на зимники геологической экспедиции и разжился там инструментом.

После этого он вышел к побережью и убил чукчу с нартами. Скирюк не хотел его убивать, чукча даже согласился везти Скирюка-геолога, куда он скажет, да потом вдруг засомневался.