Владимир Познер - Их Италия. Путешествие-размышление «по сапогу» Страница 17

Интервью состоялось в старинном парижском особняке, где Белуччи участвовала в фотосессии для журнала «Татлер» (особняк не ее, а из тех, которые сдаются хозяевами для свадеб, званых ужинов и тому подобного).

Я знал, что Моника Белуччи красива, но не был готов к тому, что меня ожидало. Моника Белуччи не просто красива. Она ослепительно красива. Не той чистой, ангельской красотой Рафаэля, которая меня совершенно не волнует, а плотской, зовущей, возбуждающей. Я сидел напротив нее и пытался разглядеть в ней хоть какой-нибудь изъян – тщетно.

Общалась Моника абсолютно естественно, не «строила» из себя никого. Кроме того, она умна и не лишена чувства юмора. Так что переносы и ожидание оказались оправданными.

Познер: Мы с вами однажды встретились в Москве. Что вы там делали? Какова была цель вашего визита?

Белуччи: Вообще, я была в Москве трижды. Два раза приезжала по приглашению Картье и еще один раз, последний, с Дольче и Габбана – мы друзья и уже давно сотрудничаем.

Познер: Было еще что-то для «Мартини» или нечто в этом роде – нет?

Белуччи: Да, мы делали совместный проект, также с Дольче и Габбана, для «Мартини».

Познер: Понятно. Есть легенда, что, будучи студенткой, вы якобы зарабатывали на жизнь в пиццерии…

Белуччи: Нет!

Познер: Это неправда?

Белуччи: Нет.

Познер: А легенда гласит, что вы там работали, и патрон в конце концов вас уволил – мол, из-за вашей красоты все мужчины Перуджи ходили туда, а их жены были этим недовольны. Поэтому вам указали на дверь.

Белуччи: Нет, это просто выдумка. Хотя я считаю, что это прекрасно – иметь возможность зарабатывать на жизнь с самых юных лет, быть независимой и так далее. Но нет, я училась в университете в Перудже, на юридическом факультете, и одновременно работала моделью, поэтому сначала переехала в Милан, затем в Париж, в Нью-Йорк, а потом бросила университет, так как работы стало очень много. Можно сказать, я предпочла просто жить. Я была очень молода, но рано повзрослела, поскольку мне требовалось стать экономически независимой. Это заставило меня жить взрослой жизнью, но я была еще очень и очень юна.

Познер: Вы не жалеете, что бросили юриспруденцию?

Белуччи: Нет. Сейчас я часто сотрудничаю с адвокатами, и порой их работа кажется мне чересчур скучной по сравнению с тем, чем занимаюсь я.

Познер: Ах, вот как? Понятно… Что для вас значит красота, женская красота?

Белуччи: Красота – это состояние души. Я всегда говорю, что самое важное – не быть красивой, а чувствовать себя красивой. И это, скорее, идет от внутренней зрелости, чем от внешних данных. Я считаю, что красота без умственных способностей, без чувств ничего не стоит. Да, она производит мощный эффект, но он длится не более пяти минут, если за этим ничего не стоит.

Познер: Как говорят американцы – «beauty is only skin-deep»[5].

Белуччи: Да, совершенно верно.

Познер: Ясно. Французы говорят: «Чтобы быть красивой, надо страдать», но некоторые на это отвечают: «Чтобы казаться красивой, надо страдать, а чтобы быть красивой, надо просто быть ею». Что вы об этом думаете?

Белуччи: По-моему, для того чтобы быть красивой, нужно хорошо себя чувствовать. Надо принять себя, а чтобы познать себя, требуется с этим работать. Особенно работать над собственной личностью. Я думаю, чем больше ты работаешь над собой, тем больше… Это внутренняя работа, которую необходимо проделать для того, чтобы принять свою внешность. Потому что есть очень симпатичные женщины, не считающие себя таковыми. Следовательно, мы больше зависим от того, что происходит у нас внутри, чем от того, как выглядим.

Познер: Вы актриса. Вас считают французской актрисой, итальянской, европейской. А кем вы сами себя считаете?

Белуччи: Ох, мне всегда казалось, что это очень скучно – говорить о себе… Просто мне посчастливилось сниматься в итальянских и французских фильмах, время от времени в американских, мне нравится сотрудничать с разными режиссерами. И в какой-то момент моя работа перестает быть просто актерской игрой – это уже человеческий опыт, очень интересный, поскольку ты общаешься с людьми, которые говорят на разных языках, являются носителями разного культурного наследия. Для меня это человеческие открытия, а не только актерская работа.

Познер: Есть ли для вас принципиальная разница между европейским кинематографом и американским?

Белуччи: Мне кажется, когда ты стоишь перед камерой, большой разницы нет. Потому что актерская игра – это актерская игра. Будь то во французском, итальянском или английском кино – меняется только язык. Конечно, разница в том, что в Европе меньше средств, чем в Штатах. То есть трейлер поменьше, съемочная команда состоит из меньшего количества людей, снимать нужно быстрее, на площадке меньше народу… Но перед камерой ты просто актер, наедине со своим одиночеством в процессе создания роли, независимо от языка.

Все эти фотографии я сделал, пока Моника Белуччи позировала для журнала «Татлер»

Познер: Почему, как вам кажется, американский кинематограф господствует и является популярным во всем мире? Например, возьмем французские фильмы – во Франции они хорошо известны, но в мире – не особенно. То же самое можно сказать об итальянском кино.

Белуччи: Да, оно было популярно… В прошлом. Оно было великолепно…

Познер: Да-да, так было, но давно.

Белуччи: Сейчас действительно все непросто…

Познер: Однако американское – везде в Европе, даже в Японии, где совсем другая культура… В чем, на ваш взгляд, секрет американских фильмов?

Белуччи: Мне кажется, что, скажем прямо, они хороши. Давайте называть вещи своими именами! Они действительно хороши. Есть очень интересное авторское кино, которое снимают талантливые люди, и есть фильмы, рассчитанные на широкую публику – они очень качественно сделаны, с поразительными спецэффектами. Ну и примите также во внимание невероятные экономические возможности, позволяющие иметь такие прокатные права, которые нам недоступны. Вот так. И фильмы хорошие, и американцы отлично защищают свой рынок. В то же время… Я жительница Европы, и я люблю европейское кино, но я также люблю и индийское кино, и китайское, и японское, и иранское… И по-моему, нас, европейцев, чрезвычайно интересует то, что происходит во всем остальном мире…