Вадим Листов - Отавало идет по экватору Страница 17

В 1978 году Гуаясамин передал эквадорскому государству в дар около 500 картин и скульптур колониального периода и ценную коллекцию предметов, относящихся к доколумбовой эпохе, а также произведения классиков мировой живописи, в том числе работы Гойн и Пикассо. Стоимость их превышала 20 миллионов долларов.

- Почему я так поступил? - Освальдо слегка пожал плечами. - Мои картины есть почти во всех музеях мира, а здесь, у меня на родине, их не более пятидесяти. Я почувствовал себя морально обязанным отдать моему народу все лучшее. Коллекция, включающая около трехсот моих полотен, пока не экспонируется, она будет храниться в домашнем музее в ожидании, когда будет построено специальное здание для будущего музея. Территория для него рядом с моим домом уже подготовлена. Землю купил я, а над проектом здания работает известный кубинский архитектор Антонио Кинтана. Эту помощь мне предложило правительство Кубы...

Воспользовавшись паузой, когда Освальдо закуривал очередную сигарету, а курит он много, - я спросил его, какой тип живописи он предпочитает, в каком жанре больше любит работать.

Его ответ можно смело назвать психологическим автопортретом.

- Я "делаю" три типа живописи, довольно отличных один от другого. Например, я пишу цветы, пейзажи и натюрморты, что отвечает моему внутреннему миру, так сказать, состоянию души. Эта живопись меня освежает, за мольбертом я отдыхаю. Затем я "делаю" портреты. Хотя и пытаюсь проникнуть во внутренний мир человека, который мне позирует, и отразить его на моем полотне, портреты пишу без особой охоты - ведь тут я не более как "секретарь" моего персонажа. Наконец, я "делаю" главную работу моей жизни - создаю произведения, сильные по экспрессивности и драматизму, такие, как полотна из серии "Возраст гнева". В ней есть портреты людей, которые защищали свою родину, которые в той или иной степени возвеличили Человека, его землю, его достоинство. Один из них - Сандино. Сейчас я тружусь над новой серией картин, которую назвал "Нежность: пока я живу, всегда тебя вспоминаю".

- Живопись - мое призвание, моя жизнь, - сказал Освальдо. Он умолк, в который раз закурил и после долгой паузы продолжал: - Когда я работаю над очередной картиной, я выражаю себя прежде всего как эквадорец. Вместе с тем я знаю, что Эквадор - это лишь часть Латинской Америки. Теперь, спустя десятилетия, я отчетливо вижу, что творческим счастьем я обязан тому, что вовремя понял простую истину: художник не должен замыкаться ни в личных, ни даже в национальных рамках, он обязан своими произведениями выражать неразрывную связь национального и интернационального.

У Гуаясамина особая манера вести беседу - он говорит страстно, выразительно жестикулирует и все время порывается сорваться с места, "взлететь". Наконец он так и делает - прерывает разговор о своем творческом кредо и ведет меня в мастерскую смотреть его панно (высота каждой из двух частей - четыре метра, длина - пятнадцать) для международного аэропорта "Барахас" в Мадриде - заказ правительства Испании. К тому времени, когда состоялась наша встреча (шел май 1982 года), Освальдо почти все завершил.

Я знал, что Гуаясамин работает быстро, даже стремительно, и потому задал вопрос скорее из вежливости, чем из любопытства.

- Сколько времени ушло на это панно?

- Полтора года, - ответил Освальдо. - Принимая во внимание характер помещения, для которого предназначается мураль, - а это зал вылета пассажиров за границу, - пришлось остановиться на акриловых красках да еще прибегнуть к помощи мраморной крошки. И писать пришлось не на холстах, а на щитах из бальсового дерева. Потом они будут смонтированы в Мадриде на алюминиевой структуре.

- Похоже, что мастерская создана специально для таких масштабных работ, - я обвел взглядом просторную студию и кивнул на высоченный стеклянный потолок, сквозь который лились потоки солнечного света.

- Да, работается здесь легко, - согласился Освальдо. - Много света и воздуха...

Мы подошли к стоявшему возле стены длинному столу, на котором лежали деревянные щиты с нанесенными на них контурами будущих фигур. Худощавый чернобородый человек в джинсах и клетчатой рубашке закрашивал один из щитов красно-оранжевой краской невероятно резкого тона. Встретив его внимательный взгляд, я спросил, что будет изображено на этой части панно. Бородач в джинсах вопросительно посмотрел на Гуаясамина, на меня, опять перевел взгляд на Освальдо. Тот жестом показал, чтобы он продолжал работать, и, обращаясь ко мне, пояснил:

- Он глухонемой. Художник. Не мог найти работу. Я и пригласил его в помощники.

Работая над панно, Гуаясамин, по его словам, стремился выразить мечту двух выдающихся лидеров освободительного движения латиноамериканских народов - Боливара и Сан-Мартина - о равноправном единении народов, говорящих на испанском языке.

- Новый международный аэропорт Мадрида должен нести на себе печать нового времени и новых идей, - говорил Освальдо. - Обе части панно представляют собой призыв к единству Испании и народов Латинской Америки.

Первая часть посвящена Испании: изображены испанский танец, символическое пожатие рук конкистадора и индейца, четыре портрета, на них Бартоломе де Лас Касас, Сервантес, Унамуно и Пикассо, олицетворяющие важное влияние испанской культуры на духовную жизнь народов Латинской Америки.

Сердцевина второй части - испано-американской - доколумбова Америка с ее мистерией индейских ритуальных масок, что призвано привлечь внимание к наследию древних цивилизаций и культур наших народов. Что касается портретов - их тоже четыре. Это Руминьяуи, Симон Боливар, Хосе Марти и Пабло Неруда. В них я стремился показать преемственность и неразрывную связь идей независимости и свободы, которые и сегодня вдохновляют латиноамериканцев на борьбу за демократию и социальный прогресс.

Освальдо настоял на том, чтобы я остался у него обедать.

- Обед будет простой, деревенский, зато сытный, это я обещаю, - предупредил он. - Я неприхотлив в еде, редко изменяю своему меню, а вину предпочитаю фруктовые соки или простую воду.

В столовой, где массивные деревянные балки высоко вознесли резной деревянный потолок, экономка подала густой суп с вермишелью и фасолью, "фритаду" - кусочки жаренной в масле свинины, овощи - салат, кукурузу, отварной картофель в мундире, а также свежий сыр и кувшин апельсинового сока; завершал трапезу крепкий черный кофе... с медом.

За обедом наша беседа вращалась в основном вокруг тем политического свойства, таких, как роль и место художника в обществе и в современном мире вообще, как актуальные проблемы, стоящие перед латиноамериканскими народами, политические взгляды и симпатии самого Гуаясамина, его общественная деятельность.