Владимир Обручев - Золотоискатели в пустыне Страница 18

Но вот орел сел со своей добычей на гребень склона, чтобы отдохнуть. Мафу быстро поставил ружье на сошки, насыпал пороху на полку, прицелился и выстрелил.

Орел дернулся в сторону, взмахнул крыльями и полетел, унося добычу дальше. Мальчики с разинутыми ртами следили за ним, пока он не исчез за скалами ущелья. Мафу испустил проклятье.

Между тем в синеве неба на большой высоте еще один орел описывал круг прямо над охотниками.

— Давайте корзины! — скомандовал Мафу. — Разлакомились, черти!

Мясо быстро было сложено в корзины. На месте охоты остались только негодные для пищи внутренности.

— Ну, — сказал Мафу, — собирайте вещи и идем!.. Чайник и баклагу уложили поверх мяса и двинулись вниз по ущелью. Шли теперь под гору, но ноша была тяжелая, а солнце заливало своим светом все ущелье, оголенные скалы дышали жаром, и скоро струйки пота потекли по смуглым лицам путников. Так они добрели до более широкой долины, спустились по ней и вышли на равнину, где стало немного легче дышать. Да и видневшиеся впереди серые фанзы поселка сулили им скорый отдых и вкусный обед.

В ПОГОНЕ ЗА ВОРОМ

Пока мальчики готовили к обеду жареную печенку, сердце и мозги, Мафу изрезал большую часть мяса на тонкие и длинные ломти и развесил их на веревке, протянутой через дворик, для сушки. Пообедав, он лег спать, приказав мальчикам караулить мясо, а после сна спустился в шахту толочь отложенную богатую руду.

Довольный охотой и вкусным обедом, Мафу спускался не торопясь, насвистывая незамысловатый мотив песни табунщиков; потом стал импровизировать: «Счастливый охотник Мафу лезет в свою шахту, где лежит еще много золота, много желтого драгоценного золота в белом кварце. Возьмет Мафу белые куски руды, в которых золото блестит везде, как звезды на ночном небе, положит их в ступку и будет толочь, распевая песню о добрых демонах, которые дали ему богатство. Рассыпется кварц в белую пыль, освободит золото, и черная вода шахты омоет его. У, как заблестит чистое желтое золото на дне таза! Много, много его там, пять лан, десять лан, двадцать лан золота из каждого таза — награда рудокопу за тяжелый труд! И возьмет Мафу свою долю желтого золота, уйдет в Чугучак, где есть и хорошая еда и крепкая водка. Покутит Мафу всласть после многих дней работы в темной шахте».

С этими словами рудокоп подошел к подножию своего забоя, где накануне оставил аккуратно сложенную кучу богатой руды. Он осветил ее лампочкой, чтобы полюбоваться блеском золота… и песня внезапно оборвалась. Рудокоп в недоумении переводил глаза с руды на лампочку, с лампочки на забой и опять на руду. Вместо большой и правильной кучи у его ног лежали разбросанные куски руды, и в редких из них блестело золото.

Рудокоп опустился на колени и дрожащими руками стал собирать свои сокровища, поднося то один, то другой кусок к огню в надежде увидеть в нем много золота. Но увы, остались только самые бедные куски, а богатые исчезли. Черные мысли бессвязно сменяли друг друга в ошеломленном мозгу Мафу.

— Что это? Вчера было много, сегодня нет ничего. Куда девалось мое золото? — растерянно сказал он.

Мафу схватился руками за голову и стал качаться взад и вперед, бормоча проклятия и жалобы, причитая над остатками богатства. Наконец, он пришел в себя и стал обдумывать свою беду. Не горные ли демоны взяли его золото? Вдруг взгляд его остановился на одном из кусков кварца, на котором виднелось странное грязно-желтое пятно. Мафу схватил кусок, поднес к лампе, потрогал пятно пальцем, потом подержал над огнем; оно стало таять и стекать.

— Вор, вор был здесь и унес богатую руду. У горных демонов нет сальных свечей. Воры шарят с ними по забоям!..

Это открытие привело рудокопа в ярость. Перед горными демонами он был бессилен; они дали богатство, они могли и взять назад, и Мафу оставалось только жаловаться на судьбу. Но раз похитителем был человек, это меняло дело. Его можно было настигнуть, отнять покражу, наказать.

«Это, наверно, тот же негодяй Цзинь Тай, которого мы поймали здесь, — решил Мафу. — Как жаль, что я не убил его прошлый раз или не сломал ему ногу, чтобы он не мог лазить по чужим шахтам! Где его теперь найдешь? Джаир большой, дорог много, поселков тоже, а я и дорог не знаю! Если бы у меня была хорошая собака, которая умеет итти по следу, как у настоящих охотников! Ой, не говорил ли Ли Ю, когда ужинал у нас мясом надзирателева ишака, что у него есть собачка, которая умеет выслеживать? Она же привела его по следам волков к ишаку. Только вор не оставил здесь ничего своего, а следы его я затоптал! Не поможет ли кирка, которую мы у него отняли в тот раз? Но мы сами работали ею после!»

Мафу задумался. Вдруг взгляд его опять упал на кусок руды с грязножелтым пятном, наполовину растекшимся. Широкая улыбка озарила лицо рудокопа. «Обувь этого негодяя наверно вся запачкана свечным салом. И сам он пропитан этим запахом. Если собака умная, она найдет след».

Мафу схватил закапанный салом кусок руды, взял лампу и проворно вылез из шахты. На дворике он наткнулся на мальчиков, которые поспешно спрятали что-то за спину при его появлении. Но он второпях не обратил внимания на их смущение, прошел в фанзу, забрал там чайник, несколько горстей сухарей, головки лука, сложил все это в мешок, который закинул за плечи, а к поясу подцепил свой монгольский нож.

«Ружье не возьму, легче итти, — подумал он, — а с этим негодяем я и ножом справлюсь».

Выйдя из фанзы, он сказал мальчикам, которые успели уже припрятать трубку и табак и оправиться от смущения:

— Вот что, нахалы! Я должен сходить кое-куда, довольно далеко. Караульте мясо, к ужину сварите брюшину. Если я вечером не вернусь, — ложитесь спать, я могу притти ночью или рано утром. На ночь мясо соберите и снесите в шахту.

С этими словами он сдернул с веревки несколько кусков подсохшего уже мяса, сунул их в мешок и крупными шагами направился к выходу. Мальчики в недоумении смотрели ему вслед.

Мафу быстро дошел до мельницы и через ограду заглянул во двор. Уже издали визг и скрип кварца давали знать, что жернова работают, следовательно, Ли Ю был тут. Действительно, он стоял близ ограды, похлопывая бичом и понукая ишаков. Какой-то рудокоп подбрасывал лопатой руду, а другой дробил ее в углу дворика.

— Ли Ю, приятель! — окликнул Мафу погонщика через ограду.

Ли Ю оглянулся и подошел ближе.

— Как поживаешь? Кушал ли уже? — произнес он обычное китайское приветствие, — Как же, кушал всласть! — ответил Мафу. — Сегодня я был на охоте и добыл архара. Ты приходи ужинать, будет брюшина.

— Счастливец! Приду непременно. Давно уже не ел я такого лакомого блюда.