Виктор Трубников - Три года в Кувейте Страница 18

Приведу один характерный случай, правда, не разбирательства, а отношения полицейских властей к коренным жителям, который произошел в первый год моей работы в Кувейте. Однажды меня, как ответственного дежурного по двум госпиталям, ортопедическому и Ас-Сабах-госпиталю, пригласили в последний для консультации одного молодого кувейтца из очень влиятельной семьи. Осмотрев его, я установил тяжелые повреждения головы, грудной клетки и правой ноги — перелом бедра и обеих костей голени. Больной был в состоянии сильного алкогольного опьянения. Периодически его рвало. Я, разумеется, записал все это в историю болезни и поставил под записью свою подпись. Больной был тяжелый, и утром я заехал посмотреть его еще раз. К моему удивлению, в истории болезни я обнаружил полицейский протокол, где было записано, что проведенная экспертиза следов алкоголя в крови у больного не обнаружила. Оказывается, именитые родственники позаботились о том, чтобы обезопасить больного от возможных осложнений, вызванных моей записью в истории болезни. А дело заключалось в следующем: управляя машиной в нетрезвом состоянии, что было зафиксировано в полицейском акте дорожного происшествия под деликатным названием «интоксикация», он на большой скорости врезался в стоявшую автомашину, убил двух ее пассажиров, а шофера тяжело ранил.

Кроме перечисленных отделов в ортопедическом госпитале находились канцелярия, бухгалтерия и много подсобных помещений, где размещались технические службы, К числу их относились, в частности, мощные установки для нагнетания воды в водораспределительную автономную систему, электроподстанция, большой бойлерный цех для подогрева воды с помощью электроэнергии, станция аварийного электрообеспечения, хорошо оборудованный автоматический прачечный комбинат и т. д.

В общем госпиталь представлял собой вполне современное специализированное лечебное учреждение с большим и сложным хозяйством, а по степени подготовленности кадров врачей и оказания квалифицированной ортопедо-травматологической помощи он — одно из лучших лечебных учреждений столицы, а также специализированных госпиталей на всем Ближнем Востоке. Однако в его работе, по моему мнению, имелись и недостатки.

Так, на мой взгляд, его работу осложняло отсутствие патологоанатомического отделения по исследованию биотического материала (последнее, как упоминалось, находится в Ас-Сабах-госпитале, куда и направлялась вся биопсия), а также невозможность из-за религиозных предрассудков вскрывать умерших, что снижало эффективность лечебной работы. Работе мешало и отсутствие преемственности среди дежурных врачей. Закончив суточное дежурство, например, врач уходил на свой участок работы, не информируя врачей и заведующих отделениями о том, что им было сделано на дежурстве, каких пациентов он стационаров ал и почему, каково состояние здоровья послеоперационных больных. Врачи, придя на работу, должны были разбираться во всем этом сами. Пятиминуток в госпитале не проводили. Не было строгого распределения больных по отделениям, хотя они номенклатурно и существовали. В одной комнате-палате больных могли курировать три-четыре ординатора из разных отделений. Отношение к больному оставляло желать лучшего. Сделать перевязку пациенту или приехать вечером посмотреть тяжелого послеоперационного больного здесь считалось зазорным для врача. Больных врачи не выхаживали, это было уделом среднего медперсонала. Последнее, видимо, объяснялось тем, что врачи, работавшие здесь по контрактам, в подавляющем большинстве были некувейтцы. В этом отношении я не следовал установившимся традициям и с первых дней работы в госпитале постепенно начал внедрять наше, советское отношение к больному, что вызвало большую тягу больных к «русскому профессору», положительную реакцию руководства ортопедического госпиталя и министерства и… некоторое удивление и настороженность местных врачей. Впрочем, вскоре чувство удивления сменилось доброжелательным отношением ко мне, и, к обоюдному удовлетворению, на вечерних обходах мы стали встречаться и с другими заведующими отделений. Опыт все-таки они переняли.

Коллектив ортопедического госпиталя, его администрация и врачи вначале встретили меня не только с большим интересом, но и с некоторой настороженностью. Это чувство преодолевалось медленно — до тех пор, пока мы не узнали друг друга поближе, не увидели, кто на что способен, каким диапазоном оперативных вмешательств и консервативных методик владеет каждый из нас, насколько сильна теоретическая подготовка и т. д. Оказалось, что я еще недостаточно хорошо знал язык, и поэтому трудность преодоления языкового барьера и скованность мешали мне широко контактировать с людьми. Все это, естественно, угнетало меня на первых порах. Контакты с врачами и больными стали развиваться успешнее лишь после форсированных занятий английским языком уже здесь, на месте.

Другое дело — моя профессиональная подготовка. Хорошая школа, которую я прошел в харьковском институте им. М. И. Ситенко, позволила мне начать хирургическую деятельность буквально с ходу. Признанию меня как специалиста способствовали также те врачебные и, главное, общечеловеческие качества, которые мне привил мой учитель член-корреспондент Академии медицинских наук СССР, заслуженный деятель науки профессор Н. П. Новаченко. Будучи широкого образованным человеком, большим общественным деятелем, хорошим организатором, администратором и отличным специалистом, он сумел передать мне главное — увлеченность своим делом, воспитал во мне профессиональные навыки, преданность и честное отношение к труду, к жизни вообще. Может быть, эта самооценка покажется не очень скромной, но мне думается, что командировка в Кувейт была в какой-то мере проверкой и моих личных качеств, воспитанных во мне моим учителем.

Помнится мой первый операционный день в кувейтском госпитале. Это произошло уже через шесть дней после начала моей работы в нем. Мне предстояло сделать четыре операции, две из них сложные. Посмотреть, как оперирует советский специалист, пришло много врачей. Но пришли они вроде бы и не специально. Каждый нашел себе дело в операционной. Одному надо было познакомиться со списком операций на следующий день, другому — с новым полуавтоматическим портативным газовым стерилизатором, третьему… я уже даже не помню, зачем он пришел, а четвертый просто зашел выпить чашечку кофе, поговорить о новостях. И так набралась шесть-семь человек.

Обыкновенно перелом шейки бедренной кости у пожилых людей у нас, в Советском Союзе, а также в других странах, в том числе и в Кувейте, оперируют при наличии двух передвижных рентгеновских аппаратов, контролирующих правильность сопоставления фрагментов поврежденной кости в двух проекциях, и специальной аппаратуры, определяющей направление проводников, вводимых в шейку бедренной кости. Только после рентгенологической проверки правильности сопоставления фрагментов и положения проводника последний используют для введения специального короткого трехлопастного гвоздя, которым и скрепляют шейку бедра. Такая операция длится в среднем час, а иногда и дольше, так как обычно приходится делать по нескольку снимков или менять положение неправильно введенных проводников внутри шейки бедренной кости.