Войцех Дворчик - Здравствуй, Таити! Страница 18

Как же отличаются от меланезийцев высокие светло-коричневые таитяне! Мужчины сложены атлетически. На каждом шагу встречаешь широкоплечих красавцев. На мускулистых ногах шрамы и гноящиеся раны от острых ветвей кораллов, на которых ютятся крошечные существа, называемые зоофаги. Они проникают в царапины на теле и не дают зажить ранам.

Девушки Таутиры стройны, с округлыми бедрами и небольшой грудью. К сожалению, для женщин более старшего возраста характерна излишняя полнота. Говорят, что она связана с какими-то женскими заболеваниями, но наверное, они не слишком серьезны, так как здешние жительницы всегда веселы и спокойны, а их царственная беззаботность вызывает восхищение. Кажется, даже конец света не сгонит радостной улыбки с их уст.

А эти роскошные волосы! Разве они не говорят о здоровье? То, что женщины проделывают с ними, выше человеческого воображения. Они расчесывают их, смачивают водой из ручья и мокрыми укладывают всеми возможными способами, не забывая сбрызнуть духами. Каждая причесывается в своем, только ей свойственном стиле. Если рассыпавшиеся по спине волосы начинают тяготить, женщина зачесывает их назад и укладывает на затылке или завязывает в большой тяжелый узел на темени. Да, полинезийки прекрасны!

Внимание! Вблизи от суши появляются идущие в ряд лодки. Рыбаки тянут к берегу большую сеть. Ожидающие мужчины и женщины входят по пояс в воду, с обоих концов подхватывают сеть и тянут к берегу. На мелкой воде они проворно и метко начинают глушить трепещущую добычу. Сеть выбирают метр за метром не менее часа. Затем рыбу быстро и ловко потрошат и делят между собой.

Рыбаки развешивают зеленые нейлоновые сети на каком-то подобии деревянной рамы. Часть рыбы сразу же загружается в «холодильник» (хупе) — бамбуковую клетку в форме сигары с крышкой в узкой части — и погружается в воду. В этом климате любая пища быстро портится, поэтому нужно знать секреты ее хранения. Лишний улов островитяне отнесут скупщику-китайцу.

На многолюдном Таити рыбу любят больше, чем где-либо, и она всегда в цене. В здешних водах обитают тунцы, бонито, барракуда и другие виды рыб. В некоторых районах, поблизости от Таити, Муреа, Раиатеа или в лагуне Маупити, где запасы рыбы истощены, ее ловят ночью, с фонарями и факелами.

Островитяне очень хорошо знают, в какие дни надо выходить на лов. Когда приближается новолуние (роонуи), рыбы не жди, с наступлением полнолуния (хинохити) ловля будет удачной. Таитянские рыбаки неохотно выходят в открытое море, предпочитая небольшие заливы.

Под вечер, как обычно, заглядываю в дом директора школы. В это время я второй раз принимаю душ, стараясь не отставать от хозяев. Таитяне от природы очень чистоплотны. Древние полинезийцы начинали день с купания, затем купались в полдень и перед сном. Эта привычка сохранилась и поныне.

На улице и в домах они соблюдают чистоту. Везде тщательно подметено. Хозяйки следят, чтобы около жилищ не было опавших листьев. Одежда таитян аккуратна и выстирана.

— Хэлло, месье!

— A-а, хэлло, — директор поднимает голову от стопки тетрадей. Карие глаза смотрят дружелюбно, с минуту он молчит, потом спрашивает:

— Ну как, нравится тебе Таутира?

Киваю головой в ответ. Я уже привык к этому вопросу, француз задает его всякий раз, когда видит меня в своем доме. Несколькими минутами позже мы усаживаемся на широкой веранде и директор школы рассказывает мне об осевших на острове европейцах.

— Да, дорогой мой, нет на свете другого острова, который покинуть трудней, чем Таити, — заключает он. — Белые полинезийцы отлично поняли это. Ты ведь знаешь, что знаменитый Даниэльссон остался здесь жить?

Француз так и светится радостью. Я никогда не забуду его подвижности и постоянной болтовни, сопровождаемой живой жестикуляцией. Хотя он французский учитель, но душой и телом принадлежит миру зеленых островов.

Его жена Теура старается не отстать от своего неутомимого мужа. Природа одарила ее пропорциональной фигурой, но она обнаруживает явную склонность к полноте. После тридцати лет таитянки превращаются в приземистых матрон. Они потребляют слишком мало белков и слишком много углеводов и жиров.

Мне пора уходить. Время светской беседы кончилось. Я возвращаюсь в свой «домик» под пальмами.

Исчез из виду дом учителя и желтоватый свет керосиновых ламп (электроэнергия подается километров на двадцать от Папеэте). Исчезают и все важные проблемы белых людей. Остаются лишь пальмы, шум Тихого океана и зеленый бархат под ногами. Большая и круглая, как апельсин, луна улыбается всем своим ликом. Таитянская луна висит прямо над моей палаткой. В двадцати метрах от меня на песчаном пляже топчутся чайки. Птицы привыкли ко мне и считают меня необходимой частью пейзажа.

Забираюсь в палатку. Сквозь москитную сетку пробивается красный отблеск от факела ночного рыбака. Слышу, как он осторожно гребет, стараясь не распугать рыбу. Зажигаю висящий над головой фонарь, так как решил написать несколько писем. Не успеваю написать и половины первого письма, как меня тихонько кто-то зовет. Фонариком высвечиваю из темноты фигурку Реми. Мальчик выжидательно смотрит на меня. Я очень устал, и поздний визит некстати. Таитянин почувствовал мою досаду, и мне становится стыдно, поэтому я дружески улыбаюсь ему и приглашаю сесть.

Я вспомнил, как на второй день моего пребывания в Таутире в час полуденной сиесты Реми присел на ступенях веранды в доме директора школы и стал играть на гитаре, чтобы мне лучше спалось. Я был тогда приятно поражен. Мне никто еще никогда не играл колыбельную. Это старый полинезийский обычай. Теперь Реми пришел ко мне снова, чтобы сыграть на прощание.

— Вы путешествуете вокруг света, да?..

— Да, вокруг света.

— Наверное, это чудесно!

— Ты хотел бы поехать со мной?

— Еще бы!

— А как же школа?

— Аита пеапеа, неважно. Когда путешествуешь, то нечего и думать о школе.

— Может быть, ты и прав… — сказал я несколько неопределенно, не готовый к такому обороту дела.

Реми был похож на своих земляков. Вечное беспокойство, так свойственное полинезийцам, гнало его навстречу неизведанному. Жизнь в Таутире стала фиу — надоела. Многие полинезийцы переезжают с одного острова на другой, от одних родственников к другим, чтобы как-нибудь скрасить монотонность будней.

Пока мы договариваемся, что он поедет со мной в Папеэте. Мальчик садится поудобнее у входа в палатку, кладет руку на струны гитары и сидит так некоторое время, глядя на огненные точки, мелькающие в море.

И лишь позже разливается в воздухе и летит к звездам мелодия импровизированной песни. Совсем как в чувствительном фильме — луна, гитара, Таити.