Эдуард Мурзаев - Годы исканий в Азии Страница 19

По ровному месту автомобиль, увязая в песке, всё же медленно движется вперёд, но каждое малозаметное повышение в рельефе нам приходится брать штурмом. Машина при подъёме начинает буксовать, врезаясь колёсами в песок. Мы быстро соскакиваем на раскалённый песок, стаскиваем с кузова специально приготовленные бревна (шалманы) и подкладываем их под задние колёса. С рёвом грузовик взбирается на эти бревна, проходит по ним, как по рельсам, метра три и… опять увязает в песке. Снова идут в ход шалманы. Так мы бежим рядом с машиной иногда по целому километру.

Кто из каракумских работников не знает шалманов! Кто из нас не раз проклинал их, когда без сил ложился на песок, жадно глотая воздух, и кто не раз хвалил те же шалманы, которые многократно выручали и спасали машины, казалось безнадёжно застрявшие в песке!

Но вот трудный участок пути пройден. Останавливаемся. В радиаторах кипит вода. Люди, пробежавшие километровую дистанцию с бревном в руках под нестерпимо пекущим солнцем, увязая ногами в раскалённом до 70° песке, в изнеможении валятся в тень машины.

Лежим молча, затем встаём и через резиновую трубку тянем из бочки тёплую, как парное молоко, воду.

Снова взбираемся на машины, обжигая руки о металлические части. Незаметно проскакиваем твёрдые и ровные, как паркет, глинистые такыры. Это время нам кажется мгновением, и мы, не успев отдохнуть, на подъёме опять бежим рядом с машиной, подбрасывая под неё шалманы.

В конце второго дня истощается наш трёхдневный запас воды. Машины при такой сильной жаре и тяжёлом пути испытывали чрезмерную «жажду». В радиаторы влили последнюю влагу, а её остатками девять человек прополоскали рты.

— До колодца Игды ещё десять километров, — говорит проводник.

С трудом, часто останавливаясь, преодолеваем ещё пять километров. Наконец спускаемся в русло Узбоя. Из радиаторов идёт пар. Вода кончилась. Хорошо что это случилось в пяти, а не в 20 километрах от колодца.

Добровольцы отправляются за водой. Эти последние несколько километров, несмотря на усталость, идём быстро, чуть не бегом: впереди вода. Вот и долгожданный колодец.

Все стоят вокруг проводника. Он сам достаёт ведро воды и торжественно разливает бодрящую жидкость в пригоршни участников экспедиции. Мы глотаем с грязных, немытых рук прохладную, освежающую коду. Лини» утолив первую жажду, мы чувствуем, что вода далеко не так уж хороша: она пахнет тухлыми яйцами. Последним напился старше проводник и сразу заторопился обратно к машинам:

— Там тоже люди хотят пить. Захватив два ведра воды, идём к машинам. Наступает тёплая звёздная ночь.

Мне пришлось ещё раз повторить этот маршрут и вывести автомашины из песков в Кизыл-Арват, чтобы захватить остальное снаряжение и приехавшего из Ашхабада начальника нашего отряда В. Н. Куница, вею свою жизнь занимавшегося изучением пустыни Каракумы и её водных ресурсов.

Маршруты экспедиций по Каракумам в 1937 году

Обратный путь был легче, но все лее мы порядком измучились. Второй раз из Кизыл-Арвата в Игды прошли обходным западным вариантом через Джебел, минуя пески. Это было гораздо дольше, но ведь машины не боятся расстояния, были бы грунты твёрдые.

В ауле Янкую мы пригласили старого туркмена Ходжу Мамеда быть нашим проводником. Он в течение долгого времени пас овец и верблюдов по нашему маршруту, поэтому хорошо знал район Узбоя. Для дела он оказался весьма полезным человеком. Мы долго уговаривали его ехать с нами, но предложение покинуть дом на два месяца было для Ходжи Мамеда так неожиданно, что он не сразу согласился.

Благодаря Ходже Мамеду мы, и не имея хороших карт, точно привели машины к лагерю у колодцев Игды. В одном месте, перед отвесным обрывом Коймата, долго ходили в поисках подъёма. Обнаружили тропу под странным названием Аламан-Ел (разбойничья дорога), но по ней с трудом может подняться гружёный верблюд, где уж пройти грузовым автомашинам!

Но всё же мы нашли путь и для них. В стороне от линии нашего маршрута обрыв раздваивался, образуя две большие ступени, и мы прошли между ними, сделав изрядный крюк.

Труднее оказалось около Узбоя, где сыпучие пески вновь преградили нам путь. Здесь мы опять прибегли к помощи шалманов.

Вот что пишет об этом последнем перед Узбоем участке нашего пути В. Н. Кунин, с которым мы, наверное, тысячу раз подкладывали тяжёлые бревна под колёса автомашин и вдвоём, надрываясь, старались помочь грузовикам выйти к колодцам Игды[14]: «Около полудня Ходжа Мамед, пытавшийся время от времени нам помогать, куда-то исчез. В полном изнеможении продолжаем мы эту поистине нелепую, но неизбежную работу, в тысячный раз повторяя одни и те же манипуляции.

Шалман — бревно, метра 2,5—3 длины, диаметром сантиметров 15. Одним концом его нужно засовывать под задние скаты машины. Одновременно это делают двое шалманщиков, по одному шалману с каждой стороны. Шалманы надо уложить почти горизонтально, иначе машина не заберётся на них. Для этого перед задними колёсами руками выгребается песок. Так как при первых же поворотах колёс шалман другим концом поднимается вверх, создавая крутой уклон, то шалманщик должен придавливать этот конец своим весом.

Раздаётся команда «готово», включается мотор, колеса буксуют, резина горит, тебя обдаёт масляным перегаром и пылью. Когда колеса забираются на шалман, другой его конец с силон подбрасывается вверх, и он снизу ударяет по подножке. В этот момент надо быстро спрыгнуть с шалмана, иначе ноги будут придавлены к металлическим стойкам подножки. Сами подножки уже давно оторваны и бренчат в кузове. Машина проходит по шалманам и, соскакивая с них, немедленно глубоко зарывается в песок, придавливая концы шалманов. Встаёшь на четвереньки и начинаешь отгребать руками песок. Когда шалман можно наконец вытащить, несёшь его снова вперёд на 3 метра и начинаешь пристраивать под задние скаты. Пот заливает глаза, тёплая, горькая вода, которой экономно полощешь рот, не освежает, и, облегчая душу проклятиями, начинаешь все сначала.

Так мы начали ездить через барханные участки Каракумов с начала 30-х годов на горьковских полуторках, которые, можно сказать, допускали любые издевательства над собой и, как правило, более или менее успешно вывозили. И потом оставалась нелёгкая задача — оформить специальным актом расход горючего килограмм на километр вместо положенных по норме 150 граммов.

С годами шалманная техника совершенствовалась и вскоре достигла своего «потолка». Сперва на шалманах появились насечки. На них легче залезали колеса. На передних концах шалмана появилась верёвка с петлёй. Когда машина проходила мимо шалманщика, он надевал петлю на задний бортовой крючок, и машина, соскакивая с шалмана, натягивала верёвку и вытягивала шалман из песка. Исчезла тяжёлая необходимость откапывать шалман и вытягивать его вручную из-под колёс, а если машина дальше продвигалась одна, то шалманы волочились на буксире за машиной. Отпала, пожалуй, и самая утомительная операция — тащить на себе за машиной тяжёлые шалманы. Ведь коль скоро машина двигалась, не останавливать же её нарочно. Остановишь — начинай снова шалманить. Так иногда приходилось тащить шалманы сотни метров.