Наталья Притвиц - Саянский дневник Страница 19

Некоторое количество вещей мы оставили в своем шалаше, а именно: два седла, подмокшие батарейки, испорченный фонарик, несколько катушек ниток, которые мы набрали в чрезмерном количестве, освободившуюся банку из-под масла и прочие ненужные вещи.

Так как все эти предметы очень мало говорили о том, кто мы такие и что здесь делали, то в бутылку из-под малаги была опущена записка следующего содержания:

«Здесь с 22 августа по 1 сентября 1955 года находился лагерь группы № 8 туристов и альпинистов МИСИ им. В. В. Куйбышева. Группа 12 августа вышла из селения Верхняя Гутара Иркутской области и следует в селение Агинское Красноярского края.

29 августа группа в составе 8 человек со стороны западного цирка совершила восхождение на пик Грандиозный, где сложила тур и оставила записку. 31 августа группа отпраздновала это событие грандиозным ужином и 1 сентября вышла в Агинское.

Привет будущим покорителям Грандиозного и всем, кто ходит по Саянам!

Желаем счастливого пути, хорошей погоды и благополучного возвращения домой!»

Бутылку заткнули деревянной пробкой, залили парафином и повесили на толстый кедр возле нашего жилища. Рядом повесили стальную кошку, а выше прибили стрелку-указатель, какие обычно ставятся на развилке дорог. Стрелку вырезал Алик из доски. На указателе значится: «До п. Грандиозного 6 км. Тургруппа № 8.

1. IX.55 г.».

Теперь можно было спокойней уходить — мы сделали свое дело. Грандиозный взят, указатель оставлен. Вышли в половине второго, впервые за двадцать дней похода надев нагруженные рюкзаки. Хорошо еще, что день выдался пасмурный и прохладный.

Двинулись обратно по своей же тропе, чтобы, перевалив Мусовый перевал и еще соседний, выйти на Орзогай.

При первом броде через Пихтовый произошло несчастье. Сашка, пытаясь сохранить ноги сухими и прыгая с камня на камень, оступился и упал. Выбравшись на берег, он сразу сел и обхватил руками ногу. Видно, что ему очень больно. Танюшка спешит дать воды. Коленка не сгибается, — очевидно, сильный ушиб. На предложение снять с него рюкзак ответил, что не маленький и что сам знает, что делать.

Теперь впереди идет Леха, а инструктор сзади, с трудом перенося при каждом шаге прямую ногу. Однако на вопросы о коленке равнодушно отвечает: «Все в порядке».

Вообще, конечно, это никакой не порядок — изображать героя, когда нужнее и полезнее облегчить нагрузку и скорее вылечить ногу. Ведь путь у нас еще не близкий.

Заночевали, немного не дойдя до Мусового.

2 сентября

На Мусовом перевале устроили длительный привал — оленю нужно попастись на ягеле. Сашка лег и отдыхал — ему трудно ходить с негнущейся коленкой. Рюкзак его, правда, все-таки слегка разгрузили. Сегодня утром Мика таинственно прятала под кустом какой-то полосатый мешочек, который потом сунула к себе в рюкзак.

Девчонки сразу же кинулись за ягодами, Петя прилег поспать, а Владик отправился с ружьем на озеро в надежде, что его там ждут утки.

Вернулся он с сенсационным известием, что видел на склоне трех медведей. Все воодушевились и чуть не отправились на медведей в полном составе, но потом решили не делать демонстрацию. Пошли Петя, Алик, Владик и Леха. Вернулись они примерно через час. Им удалось приблизиться к медведям метров на двести пятьдесят. Наши охотники с жаром обсуждали все качества увиденных медведей. Леха утверждал, что большой медведь был «больше любого быка», а Пете удалось определить его вес в 400–500 кг. Но все килограммы благополучно скрылись.

Пока мужчины охотились, женщины, как это и полагается во всяком порядочном первобытном обществе, занимались сбором ягод.

Итак, мы сходили с тропы и направлялись в цирк, к истокам Прямого Казыра, чтобы оттуда перевалить в долину одного из притоков Кизира, а из нее — в долину Орзогая.

Подъем дался нам не особенно трудно — просто приходилось делать привалы чаще, чем обычно, и каждый раз вытирать пот, мутными струйками стекавший по щекам, вискам и даже капавший с кончика носа.

Поднимаемся по осыпи из крутых серых камней. Они тут необычайно интересные, похожие на трехслойный мармелад. Серый камень перемежается тонкими черными слоями, иногда попадаются вкрапления белой кристаллической породы, похожей на мрамор.

После осыпи — крутой травянистый склон. Мы из последних сил поднимаемся вверх, видя гребень перевала уже совсем близко.

И вот мы наверху. Под нами уходит влево долина притока Кизира, вправо виден невысокий перевальчик, а за ним — хаотическое нагромождение серых вершин.

Интересно, как резко меняется характер хребтов, открывающихся с перевала. В долине, из которой мы поднялись, — жизнерадостные зеленые склоны, и только вершины хребтов обнажены. А впереди — голые скалы, обветренные и разрушенные, с длинными хвостами серых осыпей. От них веет чем-то древним, и невольно ощущаешь, сколько веков протекло над этими вершинами, сколько прошумело гроз и проплыло облаков, чтобы от утесов откололось столько глыб и чтобы эти глыбы успели врасти в землю.

Долго думали, как бы назвать перевал, но так и не сошлись в мнениях.

Мы быстро и без происшествий спустились в узкий распадок ближайшего ручья, немного прошли по нему и вылезли на площадку с густой и мягкой травой. Рядом, на круглом бугре, торчала одинокая сушина и большими пятнами белая ягель. А что еще нужно человеку и оленю для ночевки? На площадке на альпенштоках растянули палатку, разожгли костер. Леха все время требовал экономии дров, боясь, что их не хватит на утро, но сухой кедр горел жарко, и скоро уже кипела каша и чай, в плоской кастрюле тушилось мясо.

После ужина все забрались спать, остались только дежурные (Алик и Мика) печь хлеб, да еще я воспользовалась своим правом писать дневник в свободное время после отбоя.

Вечер был замечательный. Там, где село солнце, облака разошлись веером. За перевалом, откуда мы пришли, вставала луна. Мы не видели ее, но тот склон был уже освещен, и гребень светился зеленоватым призрачным светом. На бугре позванивал подвешенными к шее крышками от котелков олень, и изредка на фоне неба вырисовывался его силуэт с развесистыми рогами, точно вырезанный из черной бумаги.

Наконец, луна взошла над хребтом и осветила долину. Кругом в холодном лунном свете возвышались древние горы. Как они стары, мы поняли, увидев в распадке большой серый камень, вся верхняя часть которого превратилась в мелкую пыль.

Перевал единодушно решили назвать Лунным.