Юрий Липовский - В поисках диковинных камней Гипербореи Страница 2

Рис. 2. Геракл Фарнезе (с античной статуи)

А герой, о котором писал Филопатр, по-прежнему продолжал ходить по палубе. Гнев поселился глубоко в душе Геракла и не находил выхода. И если бы в этот момент из морской пучины вылезло какое-нибудь чудовище, он бы придушил его своими руками, совершив еще один подвиг. А вместо этого перед пылающим от гнева взором Геракла возник маленький колченогий человек с медно-красным лицом и серебряной серьгой в ухе. Это был кормчий Кефал, старый искусный мореход, которого без слов понимала вся его команда из свободных моряков и рабов-гребцов. Да и все остальные, включая эллинских воинов во главе с Тесеем, относились к нему с должным почтением. Они понимали, что жизнь каждого на море зависела не только от милости богов, но и от виртуозного искусства этого маленького бога корабля. В молодости Кефал увлекался философией, а потому щеголял в своей речи мудрыми изречениями великих учителей.

– Что скажешь, Кефал? – спросил Геракл кормчего.

– Ветер крепчает, – ответил тот невозмутимо.

– Ну и что же из этого следует? – промолвил Геракл, едва сдерживая себя.

– Гнев – это ветер, который гасит свечу мудрости, – ответил Кефал, глядя на Геракла ясным спокойным взором.

И, не сказав больше ни слова, кормчий повернулся и ушел обратно к своей команде. А Геракл после его слов перестал ходить, опустился на палубу и коснулся рукой висящего на его шее пояса Ипполиты. От зеленых камешков, из которых был сделан пояс, исходила какая-то неведомая сила, очищающая и согревающая душу. Геракл прижал пояс к сердцу, и оно забилось сильно-сильно, как в тот незабываемый момент, когда он прикоснулся к божественной Ипполите. Да, мойры[4] все же были великодушны, подарив ему эту желанную встречу. Ничего в мире нет прекраснее, чем женская красота, и сильнее, чем любовь. Но любовь эфемерна и ускользает, как черта горизонта. И она осталась там, в стране амазонок, куда привела его сама судьба. И, не выпуская из рук волшебного пояса, Геракл погрузился в воспоминания о том, что же произошло с ним в царстве амазонок.

Рис. 3. Иппотита Царица амазонок

…Поначалу все складывалось удачно. Геракл и его спутники, преодолев долгий путь, достигли берегов Понта Эвксинского, где находилось царство амазонок со столицей Фемискирой. Слава о подвигах Геракла достигла Фемискиры, и когда Геракл с отрядом воинов сошел на берег, то навстречу им вышла сотня амазонок во главе с царицей Ипполитой. Амазонки, вытаращив глаза, взирали на Геракла, который как исполин возвышался над своими молодыми сильными воинами. И первой к нему подошла Ипполита, со спокойной уверенностью и отточенностью движений, высокая и величавая. Смуглое от загара лицо цвета меди делало ее похожей на египтянку. Гордая крепкая шея, увенчанная бусами из солнцеподобного электрона[5], держала голову с узлом иссиня-черных волос. Сильное тело царицы, обвитое складками полупрозрачного хитона, обнажавшего плечи и левую грудь, высокую и широкую, придавая телу особую чувственную красоту. Геракл замер, не находя слов, при виде сразу пленившей его дикой красоты царицы. Он посмотрел в лицо Ипполите и встретил смелый и веселый взгляд ее ярких и зеленых, как море, глаз.

– Хайре[6]! – выдавил из себя приветствие изумленный Геракл.

– Хайре! – ответила Ипполита с широкой белозубой улыбкой, и вдруг ее глаза потемнели, утратив веселый блеск, потемнели, как море перед бурей, и она испытующе посмотрела на могучего героя. – Скажи мне, великий сын Зевса, что привело тебя к нам? С миром ты пришел или с войной?

Что мог ответить Геракл, суровый и могущественный герой, совершивший подвиги и одолевший разных чудовищ? Впервые на его пути встала женщина, прекрасная и неотразимая как богиня. И суровый воин, смягчившись сердцем, честно признался ей:

– Прекрасная царица! Не по своей воле пришел я в твое царство с вооруженными воинами. Меня прислал к тебе властитель Микен Эврисфей, которому я по воле Зевса служу и должен совершить двенадцать подвигов. Только после этого я обрету свободу. И вот, Эврисфей дал мне девятое задание – добыть твой пояс, подарок бога Ареса. Этим поясом хочет обладать его дочь, коварная и властолюбивая Адмета. Но ни я, ни мои воины во главе с афинским героем Тесеем не хотят войны с вами – с женщинами не воюют, их любят.

И ответила на чистосердечное признание Геракла царица Ипполита:

– Сын Зевса, ты могуч и прекрасен, как бог-громовержец. Но ты еще мудр, как оракул.

И, подойдя вплотную к Гераклу, Ипполита внезапно сорвала с себя одеянье и предстала перед ним как богиня, вышедшая из пучины моря. Широкий пояс из неведомых зеленых камней спускался с ее крутых бедер, закрывая лобок Венеры. Геракл стоял, ослепленный красотой ее медного тела и сиянием пояса, сравнимого с цветом бурного моря с белыми гребешками волн.

– Алкид[7], я отдам тебе пояс, если ты исполнишь мое сокровенное желание, – промолвила Ипполита, положив руку на его плечо.

Геракл вздрогнул, впервые услышав свое подлинное имя, которым звали его в детстве и юности, пока он не стал героем.

– Что я должен сделать для тебя? Какой совершить подвиг? Я готов ко всему! – воскликнул он.

– Выслушай меня, Алкид, и не удивляйся тому, что услышишь. Знай же, что мы, амазонки, с мужчинами жить не можем, и не зря эллины называют нас стиганорами. Мы свободны, занимаемся охотой, лошадьми, а домашним делам, что выполняют эллинские женщины, мы не обучены и не хотим их знать. Мужчины нам нужны лишь для пополнения нашего женского племени. Поэтому ежегодно в месяц гекатомбейон[8] мои амазонки встречаются с мужчинами из местных племен скифов и в течение двух недель предаются свободной любви с ними. А когда у них рождаются дети, то мальчиков отдают скифам, а девочек мы оставляем себе. Ты прибыл, Алкид, со своими воинами как раз в долгожданный для амазонок гекатомбейон – месяц любви. Взгляни только, с каким воодушевлением и надеждой глядят амазонки, а среди них мои верные помощницы – Меланиппа, Аэлла, Протоя и Антиопа – на твоих воинов. Эллинские воины молоды и сильны, как и мои амазонки, а от сильных пар рождаются сильные дети.

Геракл, с любопытством слушающий необычную речь царицы, бросил взгляд на толпу амазонок, окруживших Тесея и их воинов. Эллины после долгого и изнурительного морского перехода совсем расслабились. Они побросали на землю свои щиты и копья и с вожделением глядели на полуобнаженных амазонок, угощавших их хмельным скифским вином. Казалось, боги принесли мир на землю амазонок, и грозный Арес уступил место веселому и разгульному Дионису[9].

Но удивление Геракла стало еще больше, когда Ипполита перешла к самому главному.

– Я тоже амазонка и должна выполнить, как и все, свою главную задачу. Однако я царица, и потому желаю зачать дочь только от героя, ибо ей надлежит быть лучших царских кровей. Я хочу дочь от тебя, Алкид. А за это я отдам тебе свой пояс. Ты сам снимешь его с меня в час любви. Ты согласен?

– Я согласен! – воскликнул Геракл, ошеломленный таким предложением. – Наконец-то мойры послали мне счастливую встречу с тобой – бесценный подарок за все мои тяжкие труды-подвиги!

Рис. 4. Греческие амазонки

И, удовлетворенная его ответом, Ипполита промолвила, глядя на Геракла сияющими хризолитовыми глазами:

– Тогда отдай приказание своим воинам: пусть отдыхают, веселятся, пьют вино и наслаждаются любовью с моими девами. А тебя я приглашаю не в приемный дворец в Фемискире, а в храм Артемиды, где мы уединимся с тобой в течение отпущенного времени, – рука Ипполиты нашла руку Геракла, крепко сжала ее и потянула за собой. – Пойдем за мной, астер эймос[10].

Они покинули ликующую толпу амазонок и воинов и, обогнув Фемискиру, сверкающую белизной домов, пошли по утоптанной тропинке, ведущей в гористую местность. По обеим сторонам тропы тянулись чередой оголенные «холмы нимф», а впереди как маяк возвышалась гора Афродиты, напоминающая формой женскую грудь. Ипполита шла быстрым шагом, не оглядываясь на Геракла. Он следовал в полном молчании, любуясь легкой и грациозной походкой царицы. Предчувствие небывалых любовных страстей заставляло сердце сильно колотиться, совсем как у юноши на первом любовном свидании.

Пройдя около двадцати стадий[11], они подошли к подножью горы Афродиты, склоны которой утопали в густом лесу. И взору Геракла предстал белокаменный дом, который казался небольшим под окружавшими его со всех сторон высокими кипарисами. Это и был храм Артемиды – любимое место уединения и отдыха царицы амазонок. Они поднялись по белокаменной площадке в виде полукруглых, гладких и сверкающих на солнце гладких плит. По краям площадки в огромных мраморных чашах цвели пышные белые розы – символ любви и женской сущности. Сбросив со своих сильных и стройных ног сандалии, Ипполита медленно подошла к нише в стене, где стояла во весь рост бронзовая фигура богини Артемиды. Она остановилась перед статуей, и ее сильное тело, возбужденное долгожданной встречей и ожиданием чувственной любви, на миг замерло в спокойном созерцании. Артемида, эта девственная охотница, была самим воплощением древнего принципа торжества женского жизнеутверждающего начала над грубым и разрушительным мужским. И всякий раз, всматриваясь в рукотворное изображение покровительницы амазонок, Ипполита черпала в нем силы и доверяла ему свои тайны.