Сергей Баев - Наши в городе. Сборник новелл Страница 2

– Скажите пожалуйста, сколько стоит ваш букет?

– Пятьсот рублей.

– Наверное, я ослышался. А почему так дёшево?

– Хорошо, специально для вас, молодой человек, эксклюзивное предложение, – тысяча пятьсот.

– Я серьёзно спрашиваю…

– Видите ли, я, в отличие от других продавцов, работаю от оборота, а не от прибыли. Деньги должны крутиться, а не стоять мёртвым капиталом.

– Я понял! Вам бы, дедушка, директором в супермаркете работать.

– А мне и здесь неплохо. Так берёте или нет?

– С удовольствием беру! А скажите, откуда такие редкие розы?

– Из Голландии. Последний букет остался. Так что, молодой человек, вам крупно повезло. И девушке вашей определённо понравится…

Довольный юноша расплатился, схватил букет и помчался к Дому Офицеров. Он опоздал на десять минут, но Маши ещё не было. Вадик торчал под моросящим, гнилым дождём, а мысли вихрем проносились в его голове: «А вдруг, она только что ушла, не дождавшись? А если, она не смогла по каким – то причинам прийти? А может быть, она не успевает?»

…В это время Маша, как шпионка пряталась в магазинчике напротив и через витрину с интересом наблюдала за Вадиком. Из книг и фильмов она знала, что приличные девушки, как правило, задерживаются, а преданные, честные, надёжные парни всегда ждут. Однако, на сколько именно полагалось опаздывать, она не ведала. Часы отсчитывали тягостные минуты, а она всё стояла и глядела на промокшего, измученного Вадика, не решаясь шагнуть на улицу.

…Вадик заботливо спрятал букет под куртку и постоянно пялился на часы: половина четвёртого. Он также понятия не имел сколько в таких случаях необходимо ждать, но твёрдо решил для себя, – стоять хоть до вечера, хоть до девяти…

Около четырёх Маша тяжело вздохнула, поправила вязанную шапочку и, наконец, вынырнула из магазина. Вадик не обратил внимания на безвкусно одетую девушку, покосился налево и принялся дальше стучать зубами от холода.

– Здравствуйте, Вадим. Я кажется немного опоздала?

– О, Маша! Как я рад вас видеть! Вот это вам…

– Какие красивые и печальные, изящные и грустные розы. Спасибо, мне ещё никто не дарил цветов.

– Я безумно рад, что они вам понравились.

…Маша осторожно приняла букет и почувствовала себя жутко не комфортно. Ей казалось, что все вокруг глазеют на неё, показывают пальцем и смеются над ней. Ей хотелось срочно провалиться сквозь землю. Состояние неловкости, непонятного стыда угнетало её и она тихо вымолвила: «Эти цветы… Это так неожиданно… Я почему- то стесняюсь этого шикарного букета… Мне и радостно, и тревожно одновременно…»

Вадик не придал особого значения её словам и робко предложил пойти в кафе; ему не терпелось, хоть немного отогреться, тем более, на цветах он так ловко сэкономил, что мог себе позволить, угостить девушку кофе с пирожными, как никак, в помещении тепло и уютно, можно долго болтать, потягивая напиток, а не мотаться по улицам в холодную пору. Он искренне верил, что поход в кафе при первом свидании, – это вполне пристойно и не придётся целоваться где-нибудь в вонючем, тёмном подъезде.

Маша на минутку задумалась и представила себе, как все в кафе станут пялиться на букет, на них и ехидно перешептываться за спиной; такой вариант представлялся ей невыносимым и она ответила: «Вадим, я тут недалеко живу, мне необходимо сбегать домой, дать бабушке нужные таблетки; заодно, поставлю цветы в воду, чтобы не завяли. Тут за углом находится кафе, ступайте заказывайте кофе, а я через пятнадцать минут буду. Идёт?»

Юноша молча кивнул и направился в сторону заведения. Маша быстрым шагом двинулась к проспекту Кирова…

Параграф 2. Таня

…Первый раз в жизни Маша, совершенно не желая того, обманула человека; никакой больной бабушки у неё не было, она элементарно хотела избавиться от ненавистных, смущающих цветов, но при этом намеревалась не ранить тонкую душу своего воздыхателя

Не осознавая своего внезапного страха, ругая себя за непреднамеренную ложь, она чуть ли не бегом мчалась к своему дому.

Розовый шарф развивался на ветру, как израненное знамя, жёлтая, вязанная шапочка промокла и потеряла свою первоначальную форму, белая куртка, – символ непорочности, – забрызгалась грязью. Маша уже находилась в двух шагах от дома и всё больше ненавидела себя за боязнь окружающих, за детскую трусость, за беспомощность. Несмотря на свои восемнадцать лет, она, без всякого сомнения, застряла в детстве и не имела ни малейшего понятия, как выкарабкаться во взрослую жизнь. Её слишком часто злобно обижали в школе, каждодневно садистски унижали дома, поэтому, она ежеминутно ощущала себя маленькой серой мышкой, от страха забившейся под плинтус.

Единственный человек, поддерживающий её все эти годы, – подруга детства, соседка по дому, непоседа из параллельного класса, Таня. Они были настолько разные, что тянулись друг к другу, как разноимённые полюса магнита. Таня постоянно защищала Машу и во дворе, и в школе, иначе её совсем затюкали бы злые, жестокие дети.

Если кто-то в песочнице нагло отбирал у Маши совок, то тут же ему прилетал удар в лоб этим же совком от Тани, если мальчишки в школе дёргали Машу за косы, то тут же получали в глаз от вездесущей Тани, если в старших классах, особо дерзкие, пацаны обзывали Машу юродивой, то тут же огребали болезненный пинок в пах от Тани.

…Так происходило каждый раз, вплоть до поступления в Университет. По большому счёту, Маша боготворила Таню, но не хотела становиться такой же, а Таня, в свою очередь, снисходительно позволяла Маше восхищаться и превозносить себя.

Таня с каждым годом всё быстрее скатывалась в пропасть вседозволенности, хулиганства и блуда, а Маша, с той же скоростью, летела вниз к самобичеванию, неуверенности в себе, полному одиночеству, депрессии. Наверное, если бы не Таня, то Маша уже давно наложила бы на себя руки.

…Печально всё это, но сколько таких обиженных жизнью, уничтоженных собственными родителями, униженных одноклассниками девчонок балансировали между Жизнью и Смертью. Несмотря ни на что, Маша благополучно дожила до окончания школы и легко поступила в Университет, а Таня, одурманенная травкой и алкоголем, пустилась во все тяжкие.

После школы их жизненные траектории резко разошлись, единственное, что оставалось общим, – это программа на самоуничтожение: у Маши через депрессию, а у Тани – через безобразный образ жизни. Они обе оказались в группе риска.

…Когда Маша прошмыгнула через арку в свой двор, то боковым зрением заметила на лавочке около соседнего подъезда промокшую, полупьяную Таню с сигаретой во рту.

– Здравствуй, Таня. Ты чего такая? Что-то случилось?

– А, Машка, салют, подруга! Вот видишь, я вся в хлам, не представляю, что и делать…

– Может, я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Может и можешь, а лучше не надо… Представляешь, я такая свинья. Короче, отец вчера выдал мне три штуки, ну типа матери хороший букет купить, а я бабки в ночнике с Игорьком спустила, в «Андеграунде». У маман сегодня юбилей, полтинник, а я, коза драная, даже цветы не могу ей подарить. Вот сижу тут и не знаю, как домой показываться, в общем, муторно мне, да ещё и башка трещит, – всю ночь фестивалили.

– Послушай, Таня, денег у меня с собой нет, а вот букет возьми и домой ступай, маму поздравь.

– Подруга, такие розы бешеных бабок стоят, ты чо, серьёзно?

– Таня, я тебя искренне прошу, возьми цветы и поднимайся домой, а то простудишься, заболеешь и умрёшь…

– А я может, хочу сдохнуть…

– Не говори такие ужасные слова, бери букет и ступай…

– Ну, лады! За цветы, конечно, респект…

…Таня отшвырнула промокший окурок в грязную лужу, утёрла красный, сопливый нос, нехотя взяла розы и моментально скрылась в подъезде. Маша поглядела вслед своей непутёвой, бесшабашной, легкомысленной подруге, с облегчением вздохнула и, с чувством выполненного долга, побрела в кафе. Ей нравилось совершать благородные поступки, помогать несчастным людям, делиться всем, забывая в это время о себе…

…Дверь открыла взволнованная Танина мама, сердито зыркнула на непутёвую дочь, но, заметив красивый букет, смягчилась: «Спасибо Танечка, честно говоря, не ожидала. И где мы шлялись?»

– У подруги засиделась. Новый диск «Квест Пистолс» гоняли. Побоялась поздно по городу шарахаться, вот и тормознулась у неё.

– Ответ выглядит вполне правдоподобно. Ладно. Иди на кухню, помоги нам с приготовлением торжественного ужина.

– Ма, я только часок покемарю, а после обязательно помогу.

…В коридор выглянул Танин папа в фартуке, с перепачканными руками и весело произнёс:

– Привет, золотая молодёжь! Как дела?

– Всё тип-топ! Вот носилась по городу, искала маме цветы.

– Молодец, доченька…

…Таня закрылась в ванной, умылась холодной водой, стряхивая с себя следы пребывания в ночном клубе и покосилась на зеркало, не узнавая себя, прошипела: «Какая я всё-таки сука конченная, эгоистка неисправимая. Всё! С понедельника начинаю новую жизнь».