Герман Волков - Вексель Билибина Страница 2

Но Билибин не слушал своего прораба. Юрий Александрович раскидал ветки лозняка и лиственницы и на утоптанной земле быстро нарисовал берега Тихого океана.

— А теперь смотрите, догоры! Вот — Охотск, ниже — Амур, вот здесь наш Алдан, еще ниже — Китай, Япония, разные там Филиппинские и прочие острова, вот тут — Австралия, с этой стороны — берега Южной Америки, выше — берега Северной Америки, Калифорния, еще выше — знаменитая Аляска Джека Лондона! Ясно?!

Билибин вскочил и уперся взлохмаченной, огненно-рыжей головой в туго натянутый скат палатки. Сбился с ритма барабанный бой дождя, а бязь над его головой потемнела и стала протекать…

— Ясно?!

— Что ясно? — спросил Эрнест.

Он сидел на тополевом сутунке, чистил старую берданку и недоуменно поглядывал на своего начальника, неожиданно вскочившего и бешено разбросавшего аккуратно уложенные ветки…

— А то! Всюду… — Билибин махнул по всем берегам Тихого океана. — …Всюду, вы представляете?! В разные времена находили и добывали золото! Ясно?!

— Ну и что? — снова с недоумением спросил прораб.

Он поднялся, подошел к начальнику и, чтоб не протекало там, куда уперся головой Билибин, провел пальцем по скату вниз до боковой стенки. Вода пропитала след пальца и, перестав просачиваться в палатку, по-струилась по линии. Эрнест влажным пальцем потрогал свой лоб и кивнул в сторону Билибина и, то ли имея в виду переставшую протекать палатку, то ли голову Билибина, сказал:

— В-в-вроде все в порядке…

А Билибин, словно озаренный идеей провидец, величественно стоял над Тихим океаном и восторженно провозглашал:

— Вы видите, догоры? Видите? Вокруг Великого, или Тихого, океана — золотой пояс! Видите? А коль вокруг океана всюду добывалось золото, то значит, пояс пролегает и здесь, и здесь, — Билибин пятерней прикрыл сначала Чукотку, потом Колыму. — Здесь замкнется Тихоокеанский золотой пояс! Здесь, на Чукотке и Колыме, — его золотая пряжка! На Аляске что? Только голова, а золотое тело, массивное золотое тело, — здесь! На Колыме и Чукотке!

Наслаждаясь произведенным впечатлением, он оглядел всех, широко, будто солнце, заулыбался, и морщинки из уголков его глаз разбежались лучиками, белые зубы засверкали в оправе золотой бороды:

— Ясно, бродяги?

Бродяги Эрнест, Седалищев и Майорыч то вожделенно смотрели на берега Тихого океана, столь щедро осыпанные золотом, то с восхищением на Билибина.

— Какой умный начальник! Симбир шаман — начальник! Улахан шаман — начальник!

— Б-б-башковит, — согласился с якутом Эрнест.

От таких похвал Билибин засовестился и сказал:

— Не я один так думаю. Есть у меня друг, большим ученым будет, улахан ученым. Он со мной поделился мыслями и о закономерном размещении металлов, в частности олова, об оловорудном поясе… А я подумал так и о золоте. Все это пока гипотезы, предположения. Но мы откроем законы и по законам, а не по легендам о каких-то Борисках, станем искать и олово, и золото, и любые металлы, которые будут нужны…

— Х-х-хитрые… Будете сидеть в своих городах, кабинетах и оттуда увидите, где лежит золото?

— Примерно так. Но сначала надо всю страну обойти, покрыть ее геологическими съемками, изучить детально…

— А не м-м-махнуть ли нам, Юрий Александрович, на Колыму?!

— Не-ет, — замотал кудлатой головой Билибин. — Я начну расстегивать золотую пряжку на Чукотке! Об этом уже кое с кем переговорил в Геолкоме. И вы, догоры, если хотите со мной на Чукотку — всех возьму!

— А что там, на Чукотке? Тундра голая, бродить скучно… Да и нюхал ли там кто золото?

— Нюхали, Эрнест Петрович. Американцы нюхали. Большого золота не унюхали, но оно там есть.

— Нет, Колыма лучше. И зверь там нестреляный, и рыба — в реку зайдешь — с ног валит, и золото есть. Не один Бориска искал. В позапрошлом году и мы вместе с братом собирались на Колыму. Жаль, денег не набралось у якутского правительства. А вы, Юрий Александрович, как вернемся с поля в Незаметный, поговорите с моим братом. У него такая з-з-записочка есть про золото на Колыме. Мой брат зараз на Колыму запропагандирует.

— Нет, только на Чукотку! Да и не разрешит Геолком на Колыму. Там, в Геолкоме, такие мастодонты, троглодиты, тираннозавры, каких ни в одном палеонтологическом музее не увидишь. На Чукотку я уговорю, уломаю. Козырь есть: американцы там золото мыли. А за Колыму не сагитируешь, колымского золота никто не видел, легендам о Бориске не поверят…

— А з-з-записочка у моего брата?

— Нет, Чукотка вернее. Даешь Чукотку!

— А может, Колыму, начальник? На Чукотке какие-то американцы паслись, а Колыма — девка нещупаная.

— Нет, барда, на Чукотку!

В поле они так и не договорились — на Колыму или на Чукотку, Полевой сезон закончился. Партия вышла на Усть-Укулан. На пристани Билибин связался по телефону с Незаметным и узнал, что геологи, начальники других партий, почти все собрались и завтра устраивают вечер полевиков, ждут только его, Билибина. Юрий Александрович ответил: буду!

Он отдал Эрнесту распоряжение готовить партию в обратный путь, а сам взял полевые дневники, карты, шесть бутылок чудом уцелевшего спирта и на рассвете отправился в Незаметный пешком, один. От Усть-Укулана до Незаметного — семьдесят восемь верст. На вечеринку не опоздал.

ЗАРЯЖЕННЫЙ КОМИССАР

Всю ночь Билибин пел, веселился, радовался успехам полевых партий, которые он и организовал и направлял, слушал и сам рассказывал свежие полевые истории. Утром пошел разыскивать алданского политкомиссара. Так, еще по-старому, называли Вольдемара Петровича Бертина, управляющего трестом «Алданзолото».

Дома, в его хибарке, Билибин не застал Вольдемара Петровича, но на огороде увидел Танюшу, жену Бертина. Она выкапывала картошку. Увидев гостя, вышла навстречу, обтерла руки о подол, мокрый от росы, поправила волосы, выбившиеся из-под кумачовой косынки, повязанной по-новому, как у женделегаток — узлом на затылке, протянула мягкую ладонь с голубыми жилками.

— Здрасте-ка, Юрий Александрович, с прибытием. А мой-то, заряженный, уже в бегах.

— Заряженный?

— Люди его заряжают. Вот вчера вернулся, как обычно, и поздно, и усталый, и голова болит, и сам не в духе. Я к нему с лаской, а он: «Танюша, не приставай, я заряженный». Десять лет с ним, с чертом заряженным, живу… Диву даюсь, как троих ребят нажила… Заболталась я с вами, Юрий Александрович, а картошка-то не убирается. Вечерком заходите. Свеженькой картошечкой угощу, на всем Алдане такой нет! А Володю, коль очень нужен, ищите на драге или на делянах, и на Золотой он собирался…