Ю. Головнина - На Памирах. Записки русской путешественницы. Страница 2

Под унылый мотив, напоминающий стонущий припев нашей «дубинушки», эти кающиеся равномерно взмахивали своими тяжелыми связками цепей и ударяли с размаха ими себя по спине, ловко и уверенно перехватывая веревку то правою, то левою рукою; так продолжалось минуты две, после чего ритм напева несколько менялся и они в порядке двигались далее. Спины кающихся вздулись, были сине-багрового цвета, но они, по-видимому, не чувствовали ни боли, ни усталости и долго еще после того, как мы ушли, доносился до нас однообразный, отрывистый, словно стон, припев, которым сопровождался обряд. Нам говорили, что еще недавно эти дни искупления длились две-три недели; теперь они сокращены до трех дней, да и от самого обряда, вероятно, в скором времени останется только форма, так как уже теперь, и мальчики, и многие взрослые, по-видимому, не причиняют себе этими ударами значительной боли.

20 мая. Местность от Тифлиса до Баку степная, унылая, с желтой и совершенно выжженной травою, что особенно поражает после западного и среднего Кавказа, покрытых густою и сочною зеленью; около Баку уже начинаются характерные азиатские постройки с плоскими крышами на домах и куполообразными возвышениями на крышах сакль.

Баку, как город, не представляет собою особого интереса, а потому мы поспешили ознакомиться с его окрестностями. На «Промыслы» мы попали удачно: в этот день забил новый фонтан нефти громадной вышины; он весь был бурого, почти черного цвета и наверху разбивался на темно-бронзовые брызги; кругом целые озера нефти; почва, дерево, все пропитано ею.

На следующий день отправились в Сураханы посмотреть на «вечные огни»; там уцелел монастырь огнепоклонников, с жертвенником среди двора, обнесенного стеною; в последней и помещаются жилые кельи. В самом жертвеннике, а также наверху башен, проделаны отверстия, из которых и вырывается наружу подземный газ, вспыхивающий от зажженной спички. При монастыре живет сторож, заменяющий проводника и поддерживающий огни, которые временами гаснут. Ночью эти пылающие на стенах светильники должны представлять красивую и своеобразную картину.

Индийцы — огнепоклонники при императоре Николае I были лишены принадлежавшей им земли и остались на Кавказе лишь в очень ограниченном числе, при чем двое из них были лет восемь тому назад убиты местными жителями, предполагавшими, что у них хранятся большие сокровища; единственный же из оставшихся последователей этого культа, отправившись на родину для свидания с родными, умер на обратном пути. Нам говорили, будто ныне царствующий Император повелел возвратить огнепоклонникам принадлежавшие им некогда земли, и человек 20 из них собираются вновь поселиться близ покинутой святыни.

22 мая. С не совсем покойным сердцем ожидали мы переезда через Каспийское море; хотя все время погода была хорошая и ничто волнения не предвещало, но вода такая коварная стихи я вообще, а в Каспийском море в особенности, что верить ей нельзя.

Явились некоторые затруднения, так как на отходящем пароходе ехал со своей свитой министр путей сообщения кн. Хилков, 1-й класс был, следовательно, занят, а 2-й переполнен. Однако нам посчастливилось, и мы, к нашему большому удовольствию, были водворены в 1-м классе. День прошел незаметно, море кругом было гладко, как зеркало, и на следующий день после 16-часового пути мы подходили к Красноводску. В обыкновенных случаях расстояние от Баку до Красноводска проходится в 19–20 часов, но на этот раз нас доставили быстрее.

Глава II

Красноводск. — Песчаные барханы. — Местные болезни. — Самарканда. — Сартские женщины. — Первые слухи об Андижанских беспорядках. — Голодная степь.

23 мая. Красноводск раскинулся по горному склону у самого моря, желтый тон в нем преобладает: земля, горы, постройки-все желтое, яркое, режущее глаз, зелени абсолютно никакой, у подножия города- тихо плещущееся море неестественно зеленого цвета. Город небольшой, пыльный, унылый, точно изнемогающий под лучами палящего солнца; дома почти все с плоскими крышами; недалеко от берега выделяется небольшое, но очень изящное здание вокзала, построенного в мавританском стиле, крытое оцинкованным железом. Постройки блещут новизною, так как город вырос лишь за последние 3–4 года: до тех пор на этом месте ютились 2–3 десятка лачуг.

Еще на пароходе мы встретились и свели первое знакомство с нашими будущими спутниками: студентом гр. Б. и доктором Ш. Теперь мы почти все в сборе, не хватает только нашего зоолога М. М. В-ва, который должен нагнать нас в Ташкенте.

В тот же день выехали мы с почтовым поездом из Красноводска на Самарканд. Поезд какой-то игрушечный, с маленькими вагончиками 2 и 3 классов, выкрашенными белою краскою; в нем имеется вагон-ресторан, что является необходимым, так как на станциях буфеты еще не устроены. В нашем распоряжении оказался отдельный служебный вагон, благодаря случайной встрече с давнишним приятелем и товарищем мужа, инженером Г., который, как оказалось, служит на Закаспийской железной дороги и выезжал встречать министра, а при этом встретил и. нас; свой вагон он любезно предложил нам и мы расположились в нем, как дома.

Ехали в виду моря до позднего вечера, а когда я утром выглянула в окно вагона, тянулась уже степь плоская и гладкая с левой стороны и с цепью гор Копет-Даг с правой; горы эти местами столбчатого строения, выдвигаются сразу из ровной, как стол, степи и тянутся перед глазами в два ряда, из которых задний и более высокий имеет вид стены без выдающихся вершин и всюду приблизительно одинаковой вышины в 2.500-3.000 фут; второй ряд, ближайший, значительно ниже, размыт водою и покрыть травою, теперь уже совершенно выжженною. Грунт степи состоит из лесса.

24 мая. Асхабад проезжали ночью. В 3 часа утра встали, чтобы полюбоваться на развалины старого Мерва, который занимал собою значительную площадь. За мервским оазисом начинается песчаная пустыня, оставившая по себе ужасную память в летописях нашей войны в Средней Азии. Перед нами расстилалось целое море песка желтого, слепящего глаза, все видимое пространство покрыто песчаными барханами, местами поросшими саксаулом и колючкою, местами же совершенно лишенными растительности; по ним шныряет невероятное количество ящериц. Порывы ветра гонят песок по земле, как снег в метель, а в бурю целые тучи его несутся по воздуху, заволакивая все видимое пространство и перемещая барханы с места на место. Вид этот вселяет какое-то отчаяние в душу человека и тянется на сотни верст, изредка прерываемый небольшими оазисами с орошаемыми посевами и постройками; последние сооружаются из глины (лесса) и очень своеобразны по архитектуре: красивые зубчатые стены образуют правильный четырехугольник, внутри которого и помещается самое жилье.