Два рассказа - Павел Николаевич Сочнев Страница 2

   Сели, пристегнулись, протряслись по бетонке, подпрыгнули, ещё раз, и ещё и – в небо. А под крылом дома, дороги, поля и реки. А в самолёте – напитки. «А можно Пепси?». «Налейте, пожалуйста, яблочный сок». И есть подушки и пледы. В иллюминаторе – Россия, Украина. Над Чёрным морем покормили. Нормально так.

   Я очень люблю есть в самолёте и съедаю, обычно, всё. И соль, и перец, и хлеб. После трапезы остаются только посуда, приборы и мятые салфетки. Если есть зубочистка, то и её сгрызаю.

   А потом в приятную дрёму, а за окном уже Турция. Ну, не совсем за окном, а на 11 000 метров ниже, но видно. И гул турбин.

   Когда солнце поравнялось с самолётом и стало светить прямо в окна, под нами заблестело Средиземное море. Потом Иордания и Красное море. Оно не красное, а какое-то сине зелёное. То есть местами синее, а местами зелёное. А за ним Египет – жёлто коричневый. Вообще без зелени, и весь, какой то, сморщенный. Сильно сморщенный. Горы, ущелья, опять горы и кое где вдоль побережья – отели.

   А ближе к туалету габаритный мужчина, найдя собеседника, свесился над ним, выставив свой зад в проход, и распивает бутылочку коньяка. Между сиденьями проход около полуметра и пассажирам для того чтобы попасть в туалет приходится преодолевать эту узкость. Нет, мужчина не против, он даже слегка покачивается, пропуская – сантиметров на пять.

   А Софья строго спросила у меня «Папа, а почему он пьёт? В самолёте же нельзя!». Спросила тихо, но так, чтобы мужчина мог услышать. «Софья, запрещение распития спиртных напитков относится к каждому пассажиру, но не является командой для контроля за другими. Этим должны заниматься бортпроводники, а мы – поддерживаем порядок, не нарушая правил». Вот такое «непротивление злу насилием».

   Протиснулись к туалету, посетили, протиснулись обратно и пошли на посадку. Самолёт пошёл, а мы сели и пристегнулись. Самолёт садился вместе с солнцем, и они сели почти одновременно. Солнце – за горизонт, а самолёт на посадочную полосу. Шасси грохнулось о бетонку, самолёт чуть-чуть поколбасило и он притормозил. Инерция движения загнула пассажиров вперёд, а когда их спины снова коснулись спинок кресел, салон взорвался аплодисментами. Все радовались, что выжили. Своеобразная «русская рулетка» – сначала сознательно рискнуть, а потом радоваться, что пронесло.

   Настоящий Египет ждал за бортом самолёта – темнота, жаркий и сухой ветер и автобус, который повёз нас в аэропорт Шарм эль Шейха, сделанный в виде шатров.

   Первое, на что обратил внимание то, что египтяне чуть проворнее турков и поулыбчивей. Мы взяли какие-то бумажки, заполнили латинскими буквами, по одной на каждого, купили за американские доллары самоклеящиеся марки и пошли к пограничнику. Протянули паспорта, марки и бумажки. Он быстро глянул, в бумажках, что-то исправил, что-то пролепетал, улыбнулся, пришлёпнул марки и запустил в страну.

   Территория страны, окружающая аэропорт, была вся утыкана разноразмерными автобусами. За мной волочился на колёсиках пластмассовый чемодан типа «мечта оккупанта» с «ласками, масками» и прочими купательно – отдыхателыми принадлежностями. Чтобы не травмировать нежные и маленькие колёсика чемодана я двинулся к специальному съезду с бордюра. Часть съезда перекрывал микроавтобус с открытым задним багажником. Дверца багажника была высоко поднята, но недостаточно. Это я определил практическим путём, когда моя макушка въехала в угол двери. Моя масса, помноженная на мою скорость и погашенная дверцей, покачнула автобус, чем напугала водителя, который, как только я вышел из зоны доступности этой дверцы, стал внимательно её осматривать и, даже попытался закрыть. Дверь закрылась, я обрадовался, что ничего никому не сломал, водитель обрадовался, что автобус цел, а я – жив.

   Свой автобус мы нашли среди таких же монстров. Загрузили багаж и устроились в салоне. А в салоне – хорошо. Прохладно. Через некоторое время – свежо. Нет даже слегка холодно и сквозняк от кондиционера. И ехать больше трёх часов, по пути высаживая пассажиров в разные отели.

   Водитель не отказал нам в просьбе выключить кондиционер и через десять минут в автобусе уже было душно и жарко. Пришлось опять включать кондиционер. И снова – нежарко, свежо, прохладно.

   Фары в темноте освещали дорогу, а на поворотах – части безжизненного придорожного пейзажа. Пейзаж был совсем безжизненный – песок, камни, горы и очень очень редкие сухие деревья.

   Когда, наконец то добрались до своего отеля, произошло первое активное взаимодействие с обслуживающим персоналом. Какой-то египтянин в красной униформенной рубашке преградил путь к рецепшену нашему чемодану, после непродолжительного сопротивления я понял, что дальше чемодан потащит он, а я пойду налегке с сумкой. Хотя – нет, сумку пусть тоже он тащит, и я водрузил на чемодан ещё и сумку.

   Возле рецепшена автобусный гид, почирикав с администратором, предложил нам заплатить немного администратору, дабы компенсировать его (администратора) усилия по предоставлению нам хорошего номера. Почему-то решив, что в четырёхзвездочном отеле нет плохих номеров, мы эту просьбу отклонили, и взяв ключ, попилили за нашим чемоданом и сумкой.

   Номер был просторный, не шикарный, но вполне уютный и чистый, за окном открывался вид на территорию отеля с бассейнами, пальмами, газонами и фонарями. В темноте южной ночи, за заливом светилась городскими и дорожными фонарями Иордания (или Саудовская Аравия).

   Всё было просто замечательно, только настораживал, еле слышный, но вполне ощутимый гул. Даже не гул, а вибрация на частоте инфразвука. От этого вибрировали даже стены, и на душе становилось очень не очень – муторно как-то. Но ведь когда мы всё оплачивали в описании услуг этого гула не было, и я грозно двинулся обратно к администратору.

   Два часа ночи. Как дуэлянты по обе стороны стойки я и администратор пытались изъясняться на непонятных друг другу языках. Точнее старался я, администратор был в полусонном состоянии и ему было пофигу, трясутся у нас стены или нет. Мои поверхностные знания английского языка, всё же позволили мне понять и объяснить суть моей претензии и добиться обещания, что описанная мной проблема будет рассмотрена после десяти часов утра.

   Вернувшись в номер и попытавшись заснуть, я понял, что недостаточно устал для сна в любезно предоставленных мне условиях. Голова от усталости тупела, глаза мутнели, ноги наливались тяжёлой усталостью и рождались экстремистские мысли. В таком вот состоянии я побрёл на разведку местности.

   Обнаружив в темноте египетской ночи источник шума, который был ничем