Персидские заметки - Константин Сергеевич Корнеев Страница 2

Время уже подходило к началу завтрака, и я начал переживать, что приготовить овсянку мы можем не успеть. Как назло, помощник бегал довольно долго. Вернувшись, он пояснил, что пришлось обойти несколько магазинов, так как какие-то были ещё закрыты, а где-то не было нужного товара. Но долго говорить с ним времени не было. Чтобы третья попытка не перешла в четвёртую, чего допустить было категорически нельзя, я остался с поваром на кухне. Под моим руководством он принялся варить кашу. Должно быть, со стороны это выглядело забавно, когда два взрослых человека готовят такое простое блюдо, как овсяная каша. Ещё больше антагонизма ситуации придавало то, что шеф-повар ресторана был простым исполнителем, а его действиями руководил безмерно далёкий от высокой кухни человек.

Так и варили вдвоём. Говорю ему: «Наливай молоко и кипяти», – он наливает и кипятит. «Сыпь хлопья», – сыплет. «Помешивай», – он помешивает. В итоге приготовили как надо, без лишнего. И как раз вовремя. Что называется, не успели кастрюлю с огня снять, как пришёл гость, а свежеприготовленная овсянка тут как тут. Съел он, кстати сказать, всего ничего. Поблагодарил и ушёл. Потом повар всё выспрашивал у меня, понравилась ли гостю каша, и сокрушался, что он так и не попробовал по-настоящему вкусной овсянки.

Вот так в Тегеране овсянку варят. Если сами захотите попробовать – рецепт известен: добавить картошки и лука. Можно чуть-чуть.

Жуткий голос

Дворик внутри базара – место действия рассказа

На базаре в Исфагане мне очень нравилось одно место. Найти его несложно. Нужно идти со стороны улицы Сепах через площадь Накш-е Джахан1 к мечети шейха Лотфоллы2 и взять чуть в сторону от неё, так чтобы оказаться левее улицы Хафез по ходу движения. Тогда, пройдя через первый ряд торговых рядов базара, можно очутиться в небольшом уютном дворике. В мою бытность он выглядел так. По центру располагался небольшой выложенный, по обыкновению, бирюзовой плиткой фонтанчик, возле которого росло несколько высоких деревьев. Сразу как входишь, у фонтана, стояла большая, в натуральную величину, скульптура оленя тёмного, почти чёрного цвета, с золотистыми узорами. Он был очень добротно, аккуратно и красиво сделан и чрезвычайно нравился публике. И местные жители, и туристы часто с ним фотографировались. Дворик со всех сторон был окаймлён сувенирными, антикварными и прочими магазинчиками, а также крохотными кафе всего лишь с несколькими столиками. Ассортимент там был под стать заведениям: в основном напитки с десертами. Дворик находился в самом центре кипучей жизни города и базара, где люди словно муравьи сновали во все стороны, растекались по лабиринтам бесконечных коридоров, заходили в бесчисленные лавки и снова продолжали свой путь по переплетению галерей торговых рядов, изобилующих всяким, самым разнообразным товаром. Но внутри небольшого пространства дворика вся эта суета была невидна, она оставалась там, за аркой, в длинной галерее витрин магазинов. Дворик был оазисом спокойствия среди суеты, гомона и толчеи многолюдного восточного базара. Пара туристов заглянет к антиквару, поторгуется с ним за несколько вышедших из употребления монет и пойдёт дальше, двое местных сидят за столиком маленького кафе и, непринуждённо беседуя, попивают свой кофе, а вот кто-то случайный зашёл и сразу нырнул обратно в арку. Во дворике всегда было как-то немноголюдно. Думаю, что эти спокойствие и тишина вкупе с небольшими размерами, журчанием воды в фонтане, изящной скульптурой благородного оленя, несколькими столиками кафе и открытым, всегда таким ясным в Исфагане небом, создавали то ощущение уюта, которое непременно и сразу обволакивало, нежно обнимало и завораживало, как только ты входил внутрь.

Как-то вечером я с небольшой компанией заглянул в этот самый дворик. Пока мои компаньоны занимались изучением ассортимента окружающих лавок, я стоял у витрины антикварного магазинчика и рассматривал его товары. Старые вещи всегда привлекали меня. В них есть настоящая магия. Они помнят те времена, когда меня ещё не было, и помнят тех людей, кого давно уже нет. Ах, сколько они могли бы рассказать, поведать, открыть, имей они дар речи…

Переводя взгляд с одной старой вещи на другую, совсем рядом я услышал: «Салам! Хуби? Четоури?3» Голос, сказавший это, был настолько гортанным, грубым, что показался нечеловеческим. Сначала я подумал, что это была запись, воспроизведённая в магазинчике рядом на телевизоре или магнитофоне. Только я повернулся обратно к витрине, которую разглядывал, как голос повторил: «Салам!» – и рассмеялся таким жутким, первобытным, даже животным смехом, что мне стало не по себе. Я снова обернулся, но не увидел никого, кто мог бы так говорить и смеяться. Пока я размышлял, что же это всё-таки могло быть, голос заговорил снова и рассмеялся. В этот раз я смог разобрать далеко не все слова. Тут я заметил, что в углу дворика, буквально в нескольких шагах от меня, висят клетки с птицами, и голос звучит именно с их стороны. В клетках прыгали разные певчие птицы, канарейки, соловьи, какие-то ещё неизвестные мне пташки. Среди этих птиц была одна чёрная с ярким оранжевым клювом, в самой большой клетке. Называлась птица чёрный дрозд. Когда я посмотрел на неё, она хриплым басом крикнула: «Салам! Хуби?» – и рассмеялась своим леденящим душу смехом. Для меня открытие источника голоса оказалось крайне удивительным. Я даже и предположить не мог, что всё это произносит птица.

Я зашёл в лавку, поздоровался и попросил продавца рассказать о птице. Вышел хозяин и сказал, что это одна из его любимых птиц. Указав на дрозда рукой, он пояснил, что птица быстро учится и запоминает слова и целые фразы, которые часто слышит, и теперь, нахватавшись кое-чего, пташка радует и удивляет его и заходящий сюда народ. Я раньше не знал, что других птиц, помимо попугаев, можно научить повторять человеческий голос.

Когда мои спутники вернулись, я показал им говорящего дрозда, чем привёл их в изумление. Все были в полном восторге от увиденного, а более того услышанного. Но, честно говоря, голос у дрозда был настолько жутким, именно так, другого слова тут и не подобрать, что поначалу обескураживал или пугал.

Чего только не встретишь, не найдёшь на восточном базаре! Говорящая на персидском языке птица была одним из самых удивительных, необычных и запоминающихся