Хожение за три моря - Афанасий Никитин Страница 2

в руки издание Повести временных лет от любимых коллег-филологов из Пушкинского дома, в той же серии «Литпамятников», обнаружил в книге дефект: знакомый текст летописного свода повторялся дважды! И лишь наткнувшись на какие-то странные выражения в дубликате, понял, что второй текст – это перевод. Со временем, однако, меня осенило, что красоты оригинала радуют далеко не всех. Качественный научный перевод древнерусского текста нужен не только широкому читателю, но и большинству коллег-историков, не погруженных в силу специализации в проблемы древнерусской текстологии.

Итак, в нашем издании мы начинаем с лучших переводов «Хожения за три моря». Первым идет кристально ясный перевод Троицкого списка XVI в., сделанный замечательным архивариусом и историком Н.С. Чаевым, погибшим в Ленинграде в 1942 г. Чаев упорно исследовал и издавал деловые документы до начала XVIII в. Он тонко вник в особенности языка купца Афанасия Никитина и перевел его труд для изданий 1948–1958 гг. очень точно, но при этом абсолютно понятно читателю. Восхищение вызывают детальные комментарии к тексту, которые составил выдающийся востоковед И.П. Петрушевский, величайший знаток персидской истории и культуры. Мы впервые помещаем комментарии под строкой, а не в конце книги, убеждая читателя знакомиться с ними по мере чтения текста, для лучшего понимания невероятных приключений Афанасия Никитина.

Вторым идет перевод Эттерова списка XVI в. по популярному, но от того не менее научному изданию Н.И. Прокофьева 1980 г. Его достоинством является прозрачность перевода и краткость, но при этом емкость комментариев, которые мы тоже даем под строкой. В издании большая их часть привязана к оригиналу, к переводу в издании Прокофьева они даны выборочно. Это исправлено, в нашем издании перевод имеет полный состав комментариев.

Третий перевод выполнен Л.С. Семеновым в 1982 г. Он в полной мере отражает школу литературного перевода Пушкинского дома, которую многие историки отрицают. Это и понятно: нам для исторического анализа нужна на современном языке точность выражений автора, а не литературные красоты. Это не следует воспринимать как критику коллег-филологов. В конце концов, каждый специалист по старым русским текстам уверен, что понял и перевел ту или иную часть текста гораздо лучше других. Выдержать один литературный стиль перевода во всем тексте намного сложнее. К этому изданию «Хождения» (так в тексте) имеется прекрасный, краткий и емкий комментарий. Он привязан к оригиналу, но здесь вы увидите его весь в подстрочных примечаниях к переводу.

Самое полное и современное издание и исследование оригиналов вошло в фундаментальную книгу Лурье и Семенова 1986 г. Она воспроизводится полностью вместе с новым переводом Семенова, выполненным в сотрудничестве с известным востоковедом-тюркологом А.Д. Желтяковым. При несомненных достоинствах обоих авторов, мы не рискнули бы рекомендовать этот перевод широкому читателю и коллегам в начале книги и сохранили единую систему комментариев к оригиналам и переводу, данную коллегами в конце их книги.

В итоге мы надеемся, что читатель получит полное представление о содержании «Хожения за три моря» по лучшим переводам, затем о его главных списках (их различия в тексте образуют сознательно созданные редакции автора и его последователей), наконец – о всем том, что выяснила о Афанасии Никитине и его сочинении академическая наука. Но в самом начале восполним пропущенное: разберемся, что же Афанасий Никитин нам сказал и какие важные для нас чувства и мысли выразил.

* * *

В отличие от предшествующих научных изданий «Хожения за три моря», нашему предпослан большой очерк о рукописях, путешествии и взглядах Афанасия Никитина. Я не собирался его писать, надеясь ограничиться краткой характеристикой жизненной позиции героя. Но быстро понял, насколько он необходим.

Прежде всего, меня как профессионального археографа, специалиста по манускриптам, глубоко удивили сделанные в предшествующих изданиях обзоры рукописей «Хожения за три моря». Их списки буквально выдраны из весьма содержательных книг и сборников, в составе которых они сохранились. Почти вся информация о кодексах с сочинением Афанасия Никитина, которых на самом деле немного, была доступна в научной литературе и, следует думать, известна ученейшим публикаторам. Но она как правило не использована и в тексте изданий, и в ходе рассуждений о судьбе «Хожения за три моря» в русской книжности XV–XVII вв. Буквально все данные о времени и месте создания, конвое, т. е. ближайшем окружении списков, не говоря уже о взглядах их создателей (среди которых был и такой титан русской учености, как Арсений Суханов) потребовали уточнений и объяснений.

Изучение рукописей поставило нас перед вопросом, отчего предшественники постепенно отказались от первенства авторской редакции «Хожения за три моря» в пользу производных редакций. В самом деле: в издании Грекова в основу положен Троицкий список «Хожения». Он древнейший, самого конца XV в., имеет некоторые огрехи, но передает текст сочинения лучше всего, начиная с открывающей его молитвы: «За молитву святых отец наших, господи Исусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, раба своего грешнаго Афонасья Микитина сына»[8].

Эта молитва открывает и довольно полную редакцию «Хожения» по списку Ундольского из Троицкого сборника XVII в., напечатанную в издании Грекова отдельно. Готовила оба текста замечательный археограф Ксения Николаевна Сербина. Отделение редакции Ундольского от Троицкой справедливо, но приключения текста Афанасия только начинались.

В издании Адриановой-Перетц подготовивший тексты Лурье поставил первым Троицкий список, последним – Ундольского, а между ними – Эттеров. Название «Эттеров» так прижилось в филологической археографии, что никто не удосуживался объяснить его происхождение. На самом деле речь идет не об отдельном списке «Хожения» Афанасия, а о его тексте в составе Львовской летописи, список которой, середины XVI в., принадлежал в начале XIX в. русскому ученому Карлу Антоновичу Эттеру.

Львовская летопись была издана трижды. Первый раз, сокращенно, архитектором и художником Николаем Александровичем Львовым в 1792 г., по утраченной затем рукописи Спасо-Евфимьева монастыря. Второй раз – под редакцией филолога Сергея Александровича Адрианова в 20‑м томе Полного собрания русских летописей в 1910 г. Наконец, этот том был переиздан крупнейшим летописеведом Борисом Михайловичем Клоссом в наше время с исчерпывающим археографическим описанием единственного известного сегодня списка Львовской летописи.

Как летописевед, Яков Соломонович Лурье знал, конечно, что в этой части Львовская летопись передает текст Свода 1518 г., по одному летописному источнику с Софийской II летописью: их общий текст идет как минимум до 1490 г. и опирается в итоге на так называемый «свод 1480‑х гг.». Последний – по-настоящему великий памятник русского летописания, написанный неизвестным от первого лица – передан и в хорошо изученных списках самого Свода 1518 г.: Уваровском 1530‑х гг., и Троицком 1540‑х гг. (с приписками иноков Троице-Сергиева монастыря 1551–1558 гг.). Увы, они не содержат «Хожения» за три моря.

Летописная редакция «Хожения» имеет в списках Львовской и Софийской II летописей одинаковые пропуски текста, самые видные из которых – молитва Афанасия Никитина в начале, где он называет себя, и описание заметной части его путешествия,