Бенгт Даниельссон - Счастливый остров Страница 20

Такова сумма, расходов на так называемые предметы первой необходимости, хотя шведская домохозяйка вряд ли признала бы «необходимость» по меньшей мере половины перечисленного!

Поражают высокие цены, зависящие прежде всего от сложной организации сбыта. Дело в том, что большинство товаров проделывает чрезвычайно долгий путь, прежде чем попасть к потребителю.

Первый посредник — тот или иной оптовик в Папеэте. Уплатив таможенный сбор (часто до 30–50 % стоимости товара) и прибавив комиссионные, он продает товар владельцу шхуны, которая отправляется на Рароиа. В пути цена возрастает еще на 30 % — таков допускаемый законом процент прибыли. По прибытии товар попадает в руки лавочника и, вздорожав еще на 10 %, появляется наконец в магазине к услугам покупателя. К этому времени цена вдвое превышает первоначальную!

Разумеется, раройцы немало выиграли бы, заказывая товар непосредственно в Папеэте, вместо того чтобы идти к лавочнику. Они даже подумывали об этом, но до сих пор неизменно приходили к заключению, что будет слишком хлопотно. Во-первых, они решительно не любят писать письма, во-вторых, слабы в четырех действиях арифметики. Глупыми раройцев никак не назовешь, и они отлично понимают, что платят слишком дорого за все товары, — но разве это так уж важно? Разве им не хватает денег? Аита пеапеа! Им нравится, что на острове есть лавка, где полно консервов с яркими этикетками и всякой мишуры и где в любой момент можно отобрать себе что захочется. Многие настолько благодарны лавочникам, что даже продают им копру дешевле обычной цены [22].

Остальная часть дохода тратится (во всяком случае, с нашей, более практической точки зрения) на совершенно ненужные вещи. Прежде всего — на предметы покупаемые из тщеславия. Местные жители побывали на Таити и познакомились с тем, как живут их более преуспевшие родственники. Виденное произвело настолько сильное впечатление, что раройцы стремятся, как могут, подражать этим образцам. Так, уже несколько десятилетий тому назад установился обычай, согласно которому каждая уважающая себя семья должна иметь дом в европейском духе. Самыми роскошными считаются, конечно, деревянные дома из настоящих сосновых досок. Далее следуют дома из рифленого железа, затем — лачуги, сколоченные из старых ящиков. Последнее место занимают постройки полинезийского типа.

Однажды, прогуливаясь вместе с Текой по деревне, я обратил внимание на то, что рядом с деревянными и железными домами почти всегда стоят хижины, сплетенные из пальмовых листьев. От Теки я услышал примечательное объяснение:

— Видишь ли, среди дня в деревянном или железном доме очень уж жарко. Тут-то и годится хижина!

Иными словами, дома здесь играют роль наших шведских горниц.

Но этим мания величия не исчерпывается. Европейский дом полагается еще обставить подобающим образом! На острове утвердился неизвестно кем введенный стандарт: два стула, железная кровать и комод с зеркалом. Казалось бы, вполне разумный выбор; однако все дело в том, что, за исключением, пожалуй, зеркала, ни одна из этих обнов не используется по своему прямому назначению, их покупают исключительно ради престижа. Раройцы, подобно всем своим предкам, с незапамятных времен предпочитают сидеть и лежать на полу, а те немногие вещи, которые принято хранить под замком, они, в соответствии с вековым обычаем, запирают в большие деревянные сундуки. В том, что островитяне никогда не пользуются стульями, мы убедились очень быстро. Они настолько не привыкли к такого рода приспособлениям, что хотя мы постоянно предлагали нашим гостям стулья, они упорно садились между стульями на пол.

Не совсем ясно было нам поначалу их отношение к имеющейся в каждом доме большой железной кровати с вышитым покрывалом и подушками. Оказалось, что и кровать служит лишь украшением! Островитяне спят на циновках, для них самое важное — чтобы кровать была, пользоваться ею не обязательно.

Точно так же обстоит дело с велосипедами. Их насчитывается на Рароиа минимум двадцать пять штук, и все чистенькие, новехонькие: стоит велосипеду сломаться или на нем чуть облупится краска, как владелец выбрасывает его и покупает новый. Причина понятна — покрасить или починить велосипед просто-напросто негде. Но самое замечательное заключается в том, что на Рароиа нет дорог. Единственное возможное применение велосипедам — это кататься взад и вперед по деревенской улице длиной ровно в триста метров. Занятие может показаться несколько однообразным, но раройцы очень довольны. В конце концов, самое важное, чтобы все видели, какой у вас прекрасный велосипед. Излюбленный день для парадов — воскресенье, и после богослужения на деревенской улице тесно от велосипедистов, которые медленно и величаво катят взад и вперед под торжественный аккомпанемент звонков.

И все-таки наиболее поразительным примером тщеславия раройцев, их неразумного преклонения перед чудесами цивилизации служит мотор Теао.

В одно из своих посещений Папеэте он был настолько заворожен видом лодочного мотора, что не успокоился, пока не скопил достаточную сумму на его покупку. (На Рароиа до сих пор восхищаются беспримерной в истории острова выдержкой этого человека, который методично копил деньги почти целый год!) Понравившийся Теао подвесной мотор был небольшой, в пять лошадиных сил, и, вероятно, отлично подошел бы к его лодке. Но разве мог Теао довольствоваться малым! В конце концов он купил лучшее, что можно было получить за его деньги, — большой пятнадцатисильный двигатель.

Понятно, что на всем острове не нашлось ни одной лодки, для которой подошел бы такой мощный мотор[23]. Однако это не обескуражило Теао. Главное — он оказался единственным на острове обладателем механического двигателя! После ряда злоключений удалось даже запустить его. С того счастливого часа не реже чем раз в неделю Теао вытаскивал мотор на улицу и заводил, вызывая непритворное восхищение и удивление друзей.

Мебель, велосипеды, мотор и тому подобные предметы хоть придают какой-то вес их владельцу в глазах соседей. Но многие выбрасывают деньги исключительно из прихоти или под влиянием внезапного побуждения. Раройцы — народ пылкий и нерасчетливый, они часто принимаются за совершенно невыполнимые затеи, спохватываясь, когда уже поздно. Типичный пример — строительство домов.

По всей деревне можно видеть огромные цементированные фундаменты. Из них многие покрылись плесенью и источены непогодой, поэтому мы решили сначала, что это остатки строений, снесенных или поврежденных ураганами, и с грустью представляли себе, сколько раройцев покинуло родной остров, а то и погибло от стихийных бедствий. Но мы сильно заблуждались. За одним-двумя исключениями все эти фундаменты — незавершенные творения, несбывшиеся мечты, дело рук какого-нибудь местного прожектера. Окрыленный особенно хорошим заработком, он поспешил заложить новый дом таких размеров, что проект заведомо был обречен на неуспех из-за нехватки материалов, неспособности хозяина настойчиво копить деньги или просто из-за того, что все предприятие быстро ему надоело, не считая кучи других, столь же уважительных причин.