Жюль Верн - История великих путешествий. Том 3. Путешественники XIX века Страница 20

Во-вторых, назовем толстый том записок Джона Макдональда-Киннера о Персидском государстве. Эта работа по популярности оставила далеко позади все напечатанное ранее. Она не только дает нам самые подробные сведения о границах государства, о горах, реках и климате, как утверждается в заглавии, но содержит также точнейшие данные о правлении, государственном строе, армии, о торговле, животном и растительном мире, полезных ископаемых, о населении и финансах.

Представив в широких и ярких картинах всю совокупность материальных и духовных возможностей Персидского государства, Киннер переходит к описанию отдельных провинций, о которых сообщает множество интереснейших данных. Все это делает его труд самым полным и самым беспристрастным из всех, какие только были опубликованы до последнего времени.

Между 1808 и 1814 годами Киннер объехал вдоль и поперек всю Малую Азию, Армению и Курдистан, занимал различные должности и выполнял многочисленные поручения; все это дало ему возможность многое увидеть и сравнить. Офицер на службе компании, политический советник у Карнатикского[147] набоба и просто путешественник, он всегда оставался во всеоружии своего критического ума. Многие события и перевороты, причины которых ускользали от стольких исследователей, были ему ясны благодаря знаниям, накопленным им, о нравах, обычаях и характере людей Востока.

В то же время другой офицер на службе Ост-Индской компании, Уильям Прайс, в 1810 году занимавший должность переводчика и помощника секретаря в посольстве сэра Гора Узли[148] в Персии, занялся расшифровкой клинописи. За эту задачу уже многие брались и приходили к самым странным и неправдоподобным заключениям. Как у всех его современников, научные взгляды Прайса были недостаточно обоснованны, а объяснения малоудовлетворительны. Но он сумел привлечь многих ученых к разрешению этой трудной задачи, в то же время продолжая традиции Нибура и других востоковедов.

Ему мы обязаны отчетом о путешествии английского посольства ко двору персидского шаха. Впоследствии он опубликовал две статьи о древностях Персеполиса[149] и Вавилона.

В свою очередь, брат сэра Гора Узли, Уильям Узли[150], сопровождавший его в качестве секретаря, использовал свое пребывание при дворе в Тегеране, чтобы изучить Персию. Однако его труды не касаются ни географии, ни хозяйства страны. Они ограничиваются надписями, медалями, манускриптами, литературой — одним словом, тем, что связано с духовной и материальной историей страны. Его заслугой является издание Фирдоуси[151], а также опубликование многих других сочинений, которые, наряду с только что упомянутыми, помогают нам пополнить наши познания о стране шахов.

В это же время началось ознакомление еще с одной полуазиатской-полуевропейской страной. Мы говорим о Кавказе.

Уже во второй половине XVIII века один русский врач, Иоганн Антон Гюльденштедт[152], посетил Астрахань и побывал у пределов русских владений — в Кизляре на Тереке. Он посетил Грузию, где его с почетом принял царь Ираклий. Он видел Тифлис (Тбилиси) и достиг Имеретии. В следующем, 1773 году он посетил Большую Кабарду, Восточную Куманию[153], осмотрел развалины Меджари, добрался до Черкасска, Азова, исследовал устье Дона и собирался закончить свое длительное путешествие изучением Крыма, но тут его отозвали в Санкт-Петербург.

Гюльденштедт не напечатал полностью отчетов о своих экспедициях, так как смерть застигла его во время подготовки материалов. В Санкт-Петербурге их издателем стал молодой немец[154], уроженец Пруссии — Генрих Юлиус Клапрот[155], который впоследствии совершил путешествие в те же края.

Клапрот родился 11 октября 1783 года в Берлине и уже в раннем детстве проявил удивительные способности к восточным языкам. В пятнадцать лет он совершенно самостоятельно научился китайскому языку и, едва закончив свои занятия в университетах Галле и Дрездена, стал издавать «Азиатский журнал»[156]. Приглашенный в Россию графом Потоцким[157], он сразу же был назначен адъюнктом Отделения восточных языков в Санкт-Петербургской академии.

Клапрот не принадлежал к числу тех «почтенных» кабинетных ученых, которые только и делают, что корпят над книгами. Он понимал науку гораздо шире. По его мнению, самым верным способом в совершенстве изучить языки, нравы и обычаи Востока было ознакомление с ними на месте.

Поэтому Клапрот попросил позволения сопровождать посла Головкина, направлявшегося в Китай по суше. Получив необходимое разрешение, ученый путешественник поехал один в Сибирь и побывал у самоедов[158], тунгусов, башкир, якутов, киргизов и многих других финских или татарских народностей, кочевавших по этим пустынным просторам. Затем он прибыл в Иркутск, где вскоре его нагнал Головкин. После краткой остановки в Кяхте Головкин 1 января 1806 года переехал китайскую границу.

Но наместник Монголии захотел, чтобы посол выполнил церемонии, которые тот счел для себя унизительными. Так как оба не желали ни в чем уступать, посольство вынуждено было повернуть обратно. Клапроту не хотелось возвращаться той же дорогой; он предпочел познакомиться с новыми для него племенами и проехать югом Сибири. Во время этого долгого путешествия, занявшего двадцать месяцев, Клапрот собрал большую коллекцию книг — китайских, маньчжурских, тибетских и монгольских, — использованных им позже в большом труде «Asia polyglotta» — «Многоязычная Азия»[159].

Назначенный по возвращении в Санкт-Петербург экстраординарным академиком, он, по предложению Потоцкого, получил вскоре задание отправиться на Кавказ для изучения его истории, археологии и географии. Клапрот провел целый год в поездках[160], часто опасных, по труднопроходимой стране и посетил места, где в конце предыдущего столетия побывал Гюльденштедт.

«Тифлис, — говорит Клапрот (это описание очень любопытно, если сравнивать его с описаниями других современников), — называемый так за его горячие источники, делится на три части: собственно Тифлис, или старый город; Кала, то есть крепость, и пригород Исни. Омываемый Курой, этот город за своими стенами подчас представляет просто развалины. Улицы здесь настолько узки, что арба, или повозка на высоких колесах, так часто упоминаемая в описаниях Востока, с трудом проезжает даже по самым широким. По остальным еле-еле может проехать всадник. Дома кое-как построены из голышей и кирпича на глиняном растворе и не простоят, вероятно, и пятнадцати лет. В Тифлисе два рынка, но все чрезвычайно дорого, и шали, так же как и шелковые ткани, которые выделывают в других азиатских странах по соседству, продаются там по ценам выше петербургских».