Планета в косметичке - Голубицкая Жанна Страница 20

— Я желаю вам, чтобы все получилось, — от души говорю я отчаявшимся супругам.

— Да-да, я очень надеюсь, — взволнованно кивает Кэтрин. — Вот моя мама не верит, говорит — выдумки это. А я вот что узнала: покойная леди Диана с принцем Чарльзом дважды были в Агре с неофицальным визитом и оба раза посещали Тадж-Махал. А знаешь, когда это было? Первый раз — в конце октября 1981 года, а второй раз — в начале января 1984 года. Понимаешь, о чем я? 5 ноября 1981 года Букингемский дворец официально объявил о первой беременности принцессы, в результате которой родился принц Уильям. А Гарри родился в сентябре 1984-го! Мне даже показали такую фотографию: Диана на лавочке возле Тадж-Махала на рассвете.

Гордая своим открытием, Кэтрин даже показывает мне лавочку, на которой запечатлелась Диана. Я тут же следую примеру леди Ди и фотографируюсь там же.

Шахский трон и обезьяньи страсти

Договариваюсь с Данко, что он и меня припрячет на территории до заветного часа взлета мавзолея. Мне это обходится всего в сотню баксов, так как осквернять гробницу мне не с кем.

А пока я отправляюсь во дворец Шах-Джахана, хочу для полноты ощущений посидеть на пресловутом троне. Дворец также изобилует драгоценными инкрустациями, многочисленными анфиладами и покоями, а на самом верху расположена смотровая площадка, венчает которую большой мраморный постамент. Это и есть знаменитый трон Шах-Джахана. Отсюда Великому Моголу открывался вид на его обширные владения и здесь проходили заседания шахского совета. Сажусь по-турецки на раскаленный мрамор, взираю вдаль на белоснежный силуэт Тадж-Махала и чувствую себя шахиней.

На обратном пути покупаю бананы и угощаю обезьянок, резвящихся в саду Тадж-Махала. Возле них толпится, возбужденно переговариваясь по-английски, целая группа людей с какой-то диковинной аппаратурой. «Совсем не боятся людей!» — вслух восхищаюсь я обезьяньими повадками.

— О! — откликается один из группы, — это замечательный вид обезьян. Такой же водится у нас в Австралии, но, к сожалению, он с каждым днем вымирает. А в Индии они живут только здесь, под Агрой. Мы приехали сюда изучать, как индусам удается сохранить эту редкую породу.

Я вступаю в активное обсуждение обезьяних проблем и знакомлюсь с Юджином, руководителем австралийской зоологической экспедиции.

Рассказывает профессор Мельбурнского университета, зоолог Юджин Торвилл:

— Данный вид обезьян проживает в окрестностях Тадж-Махала уже более трех веков. Несколько лет назад власти Агры решили, что животные портят продуктами своей жизнедеятельности территорию туристического объекта, и обезьян принудительно переселили в соседнюю долину, в специальную резервацию. Однако, несмотря на сходные природные условия и хорошее питание, животные перестали размножаться. Ученые, изучающие этот вид, выдвинули сенсационное предположение, что эти обезьяны могут размножаться только в непосредственной близости к усыпальнице Арджуманд. Косвенным доказательством этого служит и то, что на территории Австралии данный вид практически вымер. Так или иначе, но обезьян было решено водворить назад, в сад мавзолея, где они тут же восстановили свою численность за счет новорожденных.

Ночь с оплодотворяющим эффектом

Агра, ночь с 11 на 12 января 2003 года (четная луна).

В восемь часов Данко запирает нас с Кэтрин и Уэсли в узкой подсобке, удушливо пахнущей благовониями: здесь хранятся какие-то специальные растворы для чистки мрамора. Переждав обход стражников, мы выбираемся на свет божий и устраиваемся на лавочке. При свете луны мавзолей и правда отливает густо-сиреневым. На гробницу Кэтрин и Уэсли должны отправиться точно с началом рассвета, из захваченного с собой календаря они знают, что сегодня это 5.42 по местному времени. Всю долгую душную ночь мы попиваем минералку и рассуждаем, в чем же кроется причина «оплодотворяющего» эффекта Таджа — в магической ли силе любви обитателей усыпальницы, в резкой смене климата для иностранцев или в психологическом настрое на успех, навеваемом святыней? Я уже начинаю дремать, когда, где-то между пятью и шестью часами утра, Уэсли толкает меня в бок. Они с Кэтрин бегом направляются ко входу в мавзолей, я поднимаю глаза и… теряю дар речи!

В предрассветной дымке гигантское мраморное сооружение, словно невесомое кружевное облако, парит над водоемом! Я тру глаза и делаю глоток воды. Но это не глюки: купола, минареты и покрытые ажурной резьбой фасады Тадж-Махала плывут над землей. Вот оно: восьмое чудо света! Я бегу к усыпальнице, одержимая желанием посмотреть, что же там, в просвете между земной твердью и летающим зданием? Но прежде чем я достигаю цели, наваждение заканчивается. Мавзолей твердо стоит на земле, освещаемый первыми лучами утреннего солнца.

Спустя минут пятнадцать выходят довольные Кэтрин и Уэсли. Кэтрин полна впечатлений и настроена возвышенно:

— Я чувствовала, как рука мужа слегка дрожит в моей — и крепче сжимала его ладонь. На какой-то миг у меня закралось сомнение: не святотатство ли вот так по ночам беспокоить усопших? Но, словно в ответ, я физически ощутила, как от древней гробницы идет тепло — будто бы сама Арджуманд сочувствует нам и подсказывает: «Хотеть детей — не грех!» О ребенке мы просили горячо и неистово: сначала вместе и вслух, потом каждый про себя… А потом… Я испытала какой-то священный трепет: ощущение, что мы парим между веками, прикасаясь к далекому прошлому и одновременно закладывая фундамент будущего…

Я еще раз желаю этой славной паре удачи, мы обмениваемся телефонами и прощаемся. Дождавшись семи утра и появления первых посетителей, мы смешиваемся с толпой и идем к выходу. Нас провожает Данко.

— Ну, как? — спрашивает он с таким видом, будто сам парил над водоемом.

— Потрясающе! — искренне отвечаю я. — Но окончательно в твои чудеса я поверю только тогда, когда Кэтрин сообщит мне по телефону, что беременна.

Остаток дня я тусуюсь на шумном агрском базаре. Тут, кажется, можно купить самого черта! Когда уставшая и увешанная пакетами с индийскими шалями, браслетами и прочими безделушками, я наконец направляюсь к выходу, меня останавливает уже ставший сакраментальным вопрос:

— Дети есть?

Маленький индус держит в руках ковротканое покрывало для кровати с изображением Тадж-Махала:

— Если у тебя есть, подари тому, кто не может иметь детей. Это покрывало вобрало в себя силу Таджа: займешься на нем любовью, и Арджуманд дарует тебе младенца.

— И сколько? — спрашиваю я.

— Всего триста долларов, — хитро прищурившись, отвечает торговец.

«И это поставили на поток!» — возмущенно думаю я. А ведь сделать это в самом Тадж-Махале и дешевле, и романтичнее! Кстати, уж не попробовать ли там завести для своей дочки братика?

Через три недели после возвращения из Индии в моем доме раздался междугородний звонок: из Лондона звонила Кэтрин и сообщала, что беременна! А еще спустя восемь месяцев на свет появился результат посещения гробницы. В благодарность Шах-Джахану за сотворенное им чудо счастливые родители назвали своего сынишку Джахан. А ведь точно: луна-то была четная!

Верить или не верить в «залетное» чудо? Мнений много. Но желающие во что бы то ни стало завести ребенка продолжают ехать в Тадж-Махал со всех концов света. Вопреки рассуждениям скептиков и заявлениям, что осквернять таким образом гробницу — великий грех. Ведь желание дать новую жизнь — это святое. И кому как ни родителям четырнадцати детей, Арджуманд и Шах-Джахану, относиться к этому с пониманием!

Комментирует востоковед-индуист Рустам Гасан-Заде:

— Три с половиной века существует мавзолей Тадж-Махал, и все это время его окружают разнообразные легенды. Одно время правительство Индии было сильно озабочено ростом самоубийств среди своих граждан: люди бросались вниз с минаретов Тадж-Махала. Индийцы верят в реинкарнацию, и расстаться с жизнью в подобном месте для них означает, что, возродившись, они обретут такую же великую любовь. Не остался незамеченным у местного населения и «оплодотворяющий» эффект шахской усыпальницы. Однако индийцы никогда не позволят себе заниматься сексом на месте захоронения; для них это страшное святотатство. Местные жители просто приезжают к святыне целыми семьями, даже из самых отдаленных штатов и областей страны.