Альпы. От Любляны до Лиона и от Мюнхена до Милана - Эндрю Битти Страница 20

династии Габсбургов. В середине следующего столетия там, где в Средние века Леопольд III впервые собрал императорский двор, императрица Мария-Терезия возвела большой дворец в стиле рококо, Хофбург, — сохранившееся до наших дней обилие роскошных апартаментов и монументальной стенной росписи с картинами славных страниц истории Габсбургов. (В наши дни бело-желтый, цветов Габсбургов, внутренний двор превращается в превосходное место для проведения летних концертов на открытом воздухе; туристы зачастую добираются сюда через Инсбрук под цокот копыт, в запряженном лошадью экипаже.) Но в то же время Габсбурги сталкивались с яростным сопротивлением их захватнической политике. Наибольшая угроза исходила от турок: Османская империя, неустанно расширяясь в Восточном Средиземноморье, запустила свои щупальца также и через Балканы, угрожая Вене в 1529 году, а потом и в 1683 году. В прошлом немалое число замков было построено в юго-восточных (теперь Словенских) Альпах для отражения османской угрозы; один из наиболее поразительных примеров — впечатляющая крепость Клуже, возведенная в 1613 году на крутом скалистом утесе, что высится над шестидесятиметровым обрывистым ущельем Коритница, в тени горы Ромбон (2208 м). В конце концов турки-османы были отброшены, потерпев целый ряд сокрушительных поражений в крупных битвах второй половины XVII века, главной из которых стало сражение при Сен-Готарде (1664). Но успех, какого Габсбургам удалось добиться в борьбе с турками, не всегда им сопутствовал; самое крупное поражение случилось за четыре столетия до триумфа у Сен-Готарда, когда Габсбурги столкнулись с куда более скромным на вид противником, — и результатом стало появление в самом сердце Альп совершенно новой страны.

Мужчина, мальчик, яблоко и стрела

Место действия — засыпанная гравием городская площадь в Швейцарии. Высокий, крепкого телосложения мужчина, с густой бородой и глубоко посаженными глазами, в одежде из толстых звериных шкур, с внушительным арбалетом в руках, стоит перед фалангой вымуштрованных стражников и копейщиков. Нет сомнений, их гораздо больше, но он стоит с решительным видом; кажется, что облаченная в черные одежды фигура, восседающая на великолепном скакуне, сбруя которого украшена золотыми кистями, не производит на бородача никакого впечатления. Затем из толпы поселян, собравшейся позади солдат, выходит мальчик лет двенадцати, на нем — лишь сандалии, темные штаны и просторная белая рубаха, перехваченная на поясе грубой бечевой. Он становится рядом с мужчиной, который выше на целую голову, а то и больше, и сразу понятно, что тот — отец мальчика. Светловолосый, с голубыми глазами, паренек по-тевтонски красив, отцовская рука успокаивающим жестом ложится мальчику на плечо, и оба замирают в преисполненных спокойной и непреклонной решимости позах, на лицах — вызывающее выражение.

Сцена очень напряженная: ни одна из сторон не желает потерять лица. Потом звучит приказ грозного, как Гектор, всадника. Мальчика отводят к дереву возле обветшавшего крестьянского дома; солдаты ставят мальчика к дереву и кладут ему на голову яблоко. Толпа стихает, мальчик стоит неподвижно. Бородач поднимает арбалет, целится в яблоко и выпускает стрелу: та пробивает яблоко насквозь, вонзившись в самую серединку; толпа селян ахает, подается вперед. Яблоко приносят человеку, восседающему на коне с кисточками; кажется, будто усы всадника и его украшенная черными перьями шляпа трясутся от гнева и разочарования. Он представляет здесь империю Габсбургов и понимает, что над имперской австрийской мощью только что посмеялись меткий стрелок и всецело доверяющий ему сын. Эта мятежная парочка теперь вызывающе обнимается, а бурно выражающая радость толпа уже начала их окружать, хотя и тревожась о том, что произойдет дальше.

Точно такое же проявление героизма и отчаянной храбрости случится и назавтра, так как это — инсценировка пьесы Фридриха Шиллера «Вильгельм Телль», и эта постановка каждый летний вечер идет в специально построенном театре под открытым небом на окраине Интерлакена. В спектакле занят многочисленный состав исполнителей — свыше двух сотен человек, все они — актеры-любители из окрестных деревень; их родным городом может быть Интерлакен, или Тун, или Гриндельвальд, или Лаутербруннен, и он указан в программке в перечне актеров сразу после имен. И привычные мантры драматического театра (никогда не работать на сцене с детьми и животными) постановщики игнорируют с готовностью и не ведая сомнений; в списке ролей числятся десятки детей, некоторые из них едва научились ходить, в то время как через равные промежутки времени через сцену галопом проносятся упряжки лошадей в красивой сбруе, взметая облака пыли и мелкого гравия, а в премьерном спектакле участвовали даже отдельные представители настоящего альпийского рогатого скота — коров тогда гнали на высокогорные пастбища, и на их шеях, позвякивая, болтались колокольчики. В действительности употребление слов «спектакль» и «сцена» в этом контексте кажется проявлением некоторой придирчивости: это целое представление, а не рядовая театральная постановка, и открытая небу сцена объем-лет и лесные поляны, и средневековые дома, и кривые улицы, ведущие к церкви, и недостроенную крепость в строительных лесах. Публика — или, можно сказать, зрители — сидит в закрытой части «партера», и, хотя дождит, ей тепло и сухо под взятыми напрокат одеялами, в то время как актеры и животные промокают до нитки.

В подобной манере шиллеровская часть фольклорной мелодрамы исполняется каждый год, начиная с 1912 года; кое-кто из актеров постарше, должно быть, участвовал в десятках представлений. Хотя пьеса идет на немецком языке, в раздаваемых зрителям брошюрах подробно изложен сюжет — во всяком случае, следить за ним труда не составляет: презренный австриец появляется в альпийском городке и требует, чтобы его жители выказали почтение своим новым сюзеренам — Габсбургам. Один местный житель, крестьянин и охотник Вильгельм Телль, не желает унижаться и раболепствовать, выражая покорность. Вызов брошен. Телль побеждает и спасается; подлые империалисты изгнаны, и рождается новая страна под названием Швейцария.

Памятник Вильгельму Теллю в Шаффхаузене.

Фото О. Королевой

Легенда о Вильгельме Телле, о его решимости отстаивать права своего народа перед лицом агрессии алчного и могущественного соседа, по-видимому, является воплощением «швейцарскости». Неважно, что Телля, скорее всего, никогда не было, или, если он существовал в действительности, легенды о нем, по всей вероятности, вряд ли больше чем просто легенды. Тысячи швейцарцев по-прежнему приезжают на берег Фирвальдштетского (Люцернского) озера, в места, которые связаны с именем народного героя Телля и с историей основания их страны. Одно из таких мест — луг Рютли, узкая полоса альпийского пастбища, выходящая на озеро, где был рожден и подписан документ, оформивший швейцарскую государственность; другое — крошечный городок Альтдорф, находящийся неподалеку, на другой стороне озера, там Вильгельм Телль, выразитель духа нации, самым решительным образом защитил стремление народа к завоеванной на Рютли независимости,