Жюль Верн - Вокруг света за восемьдесят дней Страница 21

Несколько минут спустя Филеас Фогг, сэр Фрэнсис Кромарти и Паспарту разместились в комфортабельном вагоне, где лучшее место уже занимала миссис Ауда; поезд на всех парах помчался к Бенаресу.

Расстояние в восемьдесят с лишним миль, отделяющее этот город от Аллахабада, было покрыто за два часа.

За это время молодая женщина совсем пришла в себя, дурман от паров конопли рассеялся.

Каково же было ее удивление, когда она увидела себя в купе вагона в европейской одежде, среди совершенно незнакомых ей путешественников!

Прежде всего спутники постарались подкрепить ее несколькими глотками ликера, затем бригадный генерал рассказал ей обо всем случившемся. Он особо подчеркнул самоотверженность Филеаса Фогга, который, не задумываясь, рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее, а также то, что счастливым исходом всего предприятия она обязана смелой изобретательности Паспарту.

Мистер Фогг не прерывал его рассказа. Паспарту в смущении повторял:

— Какие пустяки!

Миссис Ауда горячо благодарила своих спасителей: правда, больше слезами, чем словами. Ее прекрасные глаза лучше всяких речей выражали ее признательность. Вскоре мысли молодой женщины перенеслись к недавним событиям, а глаза вновь увидели землю Индии, где ее ожидало еще столько опасностей. И она задрожала от ужаса.

Филеас Фогг понял, что происходит в душе миссис Дуды, и, чтобы успокоить ее, он предложил — кстати сказать, достаточно бесстрастным тоном — довезти ее до Гонконга, где она сможет остаться, пока вся эта история не заглохнет.

Миссис Ауда с благодарностью приняла это предложение. Как раз в Гонконге жил один ее родственник, парс, как и она, крупный коммерсант, обосновавшийся в этом совершенно английском городе, хотя и расположенном на китайской земле.

В половине первого дня поезд подошел к Бенаресу… Браминская легенда утверждает, что этот город стоит на месте древнего Кази, который некогда висел в пространстве между зенитом и надиром, подобно гробнице Магомета. Но в нашу, более реалистическую эпоху Бенарес — Афины Индии, как его именуют востоковеды, — самым прозаическим образом покоится на земле, и Паспарту на одно мгновение увидел его кирпичные дома и плетеные хижины, придающие городу весьма унылый вид, лишенный всякой экзотики.

Здесь заканчивал свой путь сэр Фрэнсис Кромарти. Войсковые части, к которым он направлялся, были расквартированы в нескольких милях к северу от города. Бригадный генерал распрощался с мистером Фоггом, пожелав ему полного успеха в путешествии, и выразил надежду, что он когда-нибудь повторит его с менее оригинальной, но более полезной целью. Мистер Фогг слегка пожал пальцы своего спутника, миссис Ауда простилась с ним гораздо теплее. Она сказала, что никогда не забудет, чем обязана сэру Фрэнсису Кромарти. Что касается Паспарту, то бригадный генерал крепко пожал ему руку, и растроганный малый спросил себя, где и как он сумеет доказать генералу свою преданность.

Затем путешественники расстались.

После Бенареса железнодорожный путь некоторое время идет долиной Ганга. Из окон вагона благодаря ясной погоде можно было любоваться разнообразными пейзажами Бихара; мимо проносились горы, покрытые зеленью, поля ячменя, кукурузы и пшеницы, водоемы, населенные зеленоватыми аллигаторами, чистенькие селения и все еще зеленые леса. Несколько слонов и большегорбых зебу купались в священных водах реки, а рядом — группы индусов обоего пола, невзирая на осенний холод, благочестиво совершали ритуальные омовения в священных струях. Эти верующие — ярые враги буддизма и горячие приверженцы браминской религии, воплощенной в трех образах: Вишну — бога солнца, Шивы — божественного олицетворения сил природы и Брамы — верховного владыки священнослужителей и законодателей. Но какими глазами Брама, Шива и Вишну должны были смотреть на «британизированную» ныне Индию, где ревущие пароходы мутят священные воды Ганга, пугают чаек, летающих над его поверхностью, черепах, которыми кишат берега, и распростертых у реки богомольцев?

Вся эта панорама стремительно проносилась перед окнами вагона, и клубы белого пара часто скрывали от глаз отдельные ее детали. Путешественники едва успели различить форт Чунар, расположенный в двадцати милях к юго-востоку от Бенареса, древнюю цитадель раджей Бихара, Газипур, и расположенные там крупные фабрики розовой воды и масла, а также могилу лорда Корнваллиса, которая возвышается на левом берегу Ганга; перед ними промелькнул укрепленный город Буксар, Патна, крупный промышленный и торговый центр, где находился главный рынок опиума, а также наиболее европеизированный город Монгхир, напоминающий Манчестер или Бирмингам и знаменитый своими чугунолитейными заводами и фабриками, изготовляющими различные орудия и холодное оружие; их высокие трубы оскверняли небо Брамы дымом и копотью. Какая пощечина стране грез!

Наступила ночь; поезд мчался на всех парах, сопровождаемый рычанием тигров и медведей и завыванием волков, испуганных локомотивом; теперь уже нельзя было различить никаких чудес Бенгалии: ни Голконды, ни развалин Гура, ни Муршидабада, бывшего некогда столицей, ни Бурдвана, ни Хугли, ни Шандернагора, этого французского пункта на территории Индии, где Паспарту с гордостью увидел развевающийся флаг своей родины!

Наконец, в семь часов утра прибыли в Калькутту. Пароход, отправлявшийся в Гонконг, снимался с якоря лишь в полдень. В распоряжении Филеаса Фогга осталось еще пять часов.

По составленному им расписанию наш джентльмен должен был прибыть в столицу Индии 25 октября, на двадцать третий день после своего отъезда из Лондона. Он приехал туда точно в назначенный день. Итак, он не опоздал и не прибыл раньше срока. Два дня, которые он выиграл в пути между Лондоном и Бомбеем, были потеряны во время переезда через Индию по известным нам причинам. Но можно было предполагать, что Филеас Фогг об этом не сожалел.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,

Поезд остановился на вокзале. Паспарту вышел из вагона первым, за ним последовал мистер Фогг, который помог сойти на перрон своей молодой спутнице. Филеас Фогг предполагал сразу же отправиться на пакетбот, идущий в Гонконг, с тем чтобы удобно устроить миссис Ауду, которую он не хотел оставлять одну, пока она находится в этой стране, где ей грозит столько опасностей.

В ту минуту, когда мистер Фогг выходил из вокзала, к нему подошел полисмен и спросил:

— Мистер Филеас Фогг?

— Да.

— А этот человек — ваш слуга? — прибавил полисмен, показывая на Паспарту.