Собрание сочинений в 12 т. T. 12 - Верн Жюль Габриэль Страница 21

Но если теперь кое-где стали попадаться возделанные поля, свидетельствующие о присутствии человека, то следовало ожидать и встречи с местными жителями.

Так и случилось около полудня.

На дороге показались пять-шесть путников. Матиас Шандор не хотел, чтоб эти люди их увидели. К счастью, шагах в пятидесяти влево от дороги он разглядел полуразвалившуюся ферму, обнесенную оградой. Там и спрятались беглецы, забившись в темный чулан, прежде чем их успели заметить. Если бы какой-нибудь прохожий и остановился у этой фермы, он бы их не заметил, и они решили сидеть тут до темноты.

Путники оказались местными крестьянами и солеварами. Некоторые из них гнали гусей, повидимому на базар в какой-нибудь городок или соседнее селение. Все они были в национальной одежде; и мужчины и женщины, по обычаю истрийских крестьян, носили разные украшения: ожерелья, медали, серьги, кресты и серебряные подвески. Солевары, одетые гораздо проще, с мешком за плечами и палкой в руке, вероятно, направлялись в ближайшие солеварни, а может быть, и на более крупные соляные промыслы в Станьон или Пирано, в западной части провинции.

Некоторые из них, подойдя к заброшенной ферме, останавливались и даже присаживались отдохнуть на крыльцо. Они громко и оживленно разговаривали, но только о своих местных делах.

Беглецы, прижавшись в уголке, внимательно слушали. Быть может, эти люди уже знают о побеге из тюрьмы и заговорят об этом? Быть может, из их разговора граф Шандор и его товарищ поймут, в какую часть Истрии они попали?

Но об этом не было сказано ни слова, и они попрежнему терялись в догадках.

— Если местные жители не говорят о нашем побеге, — заметил Матиас Шандор, — то надо думать, они о нем не слыхали!

— А это доказывает, — добавил Иштван Батори, — что мы довольно далеко от крепости. Впрочем, это меня ничуть не удивляет, ведь поток нес нас под скалами с большой скоростью добрых шесть часов.

— Да, должно быть, так оно и есть.

Однако часа через два несколько солеваров, проходивших мимо фермы, упомянули в разговоре об отряде жандармов, повстречавшихся им у ворот города.

Какого города? Они не назвали.

Это встревожило наших друзей. Если жандармы рыщут вокруг, то весьма возможно, их послали на розыски беглецов.

— А между тем мы сбежали при таких обстоятельствах, что нас должны бы считать погибшими и прекратить поиски…

— Они поверят, что мы погибли лишь тогда, когда найдут наши трупы! — ответил Матиас Шандор.

Как бы то ни было, беглецы опасались, что полиция поставлена на ноги и разыскивает их. Поэтому они решили прятаться на ферме до ночи. Их мучил голод, но они не осмелились покинуть свое убежище и хорошо сделали.

Около пяти часов вечера на дороге послышался стук копыт — приближался небольшой конный отряд.

Граф Шандор осторожно подполз к двери, но тотчас же вернулся и увлек своего друга в самый темный угол чулана. Там они зарылись в кучу хвороста и замерли, не шевелясь.

Шесть-семь жандармов под командой бригадира ехали по дороге, направляясь на восток. «Остановятся ли они у фермы?» — с тревогой думал Шандор. Если жандармы вздумают обыскать дом, они несомненно обнаружат спрятавшихся беглецов.

В самом деле, бригадир велел своим людям остановиться. Двое жандармов и бригадир спешились, другие остались в седлах.

Бригадир приказал им обыскать местность вокруг Лемского канала и затем возвращаться на ферму. Он будет ждать их до семи часов вечера.

Четверо жандармов тотчас ускакали. Оставшиеся привязали лошадей к сломанной изгороди, окружавшей ферму, и, усевшись перед домом, принялись болтать. Притаившиеся в чулане беглецы слышали каждое слово.

— Вечером мы вернемся в город и узнаем, куда нас пошлют ночью, — ответил бригадир на вопрос одного из жандармов. — Быть может, из Триеста получены по телеграфу новые указания.

Значит, этот город не Триест, отметил про себя Шандор.

— Вот мы охотимся за ними здесь, — сказал второй жандарм, — а что, если они пошли другой дорогой и вышли к каналу Кварнеро?

— Очень может быть, — ответил первый жандарм, — они, верно, думают, что там им будет легче скрыться.

— Куда бы они ни двинулись, — возразил бригадир, — их все равно поймают, ведь сейчас обшаривают все побережье провинции из конца в конец!

Граф Шандор отметил новую подробность: значит, они находятся на западном побережье Истрии, то есть у Адриатического моря, а не на берегу узкого залива, в глубине которого расположен Фиуме.

— Наверно, их будут искать и на соляных промыслах в Пирано и Капо д’Истрии, — продолжал бригадир, — там легче спрятаться, а потом они могут захватить лодку, переплыть Адриатическое море и скрыться в Римини или в Венеции.

— Эх, сидели бы уж они лучше у себя в камере да ждали своей участи! — заметил глубокомысленно один из жандармов.

— Да, — добавил второй. — Рано или поздно их все равно поймают, а может, и выудят из Буко! Тогда всему делу конец, и нам уж не придется больше мыкаться по дорогам, а каково это в такую жару!

— Кто знает, может с ними уже давно покончено? — заметил бригадир. — Фойба небось сама свершила казнь, подумать только — удрать из Пизинской башни и угодить в Фойбу в самое половодье! Хуже не придумаешь!

Фойба! Так вот как называлась река, в которую попали граф Шандор и его друг! Пизинская крепость — вот куда привезли их после ареста, где их заперли, судили, приговорили к смерти! Вот где их должны были казнить! Вот из какой башни они бежали! Граф Шандор хорошо знал город Пизино. Наконец-то у него открылись глаза — ему не придется больше бродить наудачу по Истрийскому полуострову. Теперь он знает, куда им бежать!

На этом разговор жандармов окончился. Но беглецы успели узнать все, что им было нужно, кроме, пожалуй, названия ближайшего города у канала Лема на Адриатическом побережье.

Между тем бригадир встал и принялся шагать взад-вперед у ограды фермы, поглядывая, не возвращаются ли его люди. Два-три раза он заходил в полуразрушенный дом и обошел его комнаты, скорей по привычке, чем питая какие-нибудь подозрения. Он заглянул и в чулан, где несомненно заметил бы беглецов, не будь там так темно. Он даже потыкал концом своей сабли в кучу хвороста, но, к счастью, не задел съежившихся беглецов. Трудно описать, что пережили за эти минуты Матиас Шандор и Иштван Батори. Однако они решили дорого продать свою жизнь, если их обнаружат. Броситься на бригадира и обезоружить, захватив его врасплох, напасть на жандармов и либо убить их, либо погибнуть самим — таков был их план.

В эту минуту бригадира позвали с дороги, и он вышел из чулана, не заметив там ничего подозрительного. Четверо жандармов, отправленных на поиски, вернулись на ферму. Хотя они добросовестно объездили всю равнину между дорогой, морским побережьем и Лемским каналом, однако не нашли и следа беглецов. Но они вернулись не одни. С ними пришел какой-то человек.

То был испанец, работавший на соседней солеварне. Он возвращался в город, когда встретился с жандармами. Так: как он сказал им, что каждый день ходит из города в Солеварню и обратно, они решили свести его к бригадиру, чтобы тот его допросил. А он не отказался следовать за ними.

Увидев испанца, бригадир спросил, не видел ли он среди рабочих солеварни двух чужестранцев.

— Нет, бригадир, — ответил человек. — Но нынче рано поутру, через час после того, как я вышел из города, я заметил двух человек, которые вышли на берег в самых верховьях Лемского канала.

— Двух человек, говоришь?

— Да. Но в наших местах думали, что преступников уже казнили нынче утром в Пизинской башне; весть о побеге к нам еще не дошла, вот я и не обратил внимания на этих людей. Теперь, когда я знаю, в чем дело, я бы не удивился, если б это они самые и оказались.

Сидя в темном чулане, Шандор и Батори слушали, затаив дыхание, этот разговор, от которого, быть может, зависела их судьба. Итак, в ту минуту, когда они выходили на берег канала, их кто-то заметил.

— Как тебя зовут? — спросил бригадир.