Ирландия. Прогулки по священному острову - Мортон Генри Воллам Страница 21

Где же все-таки, спрашиваю я себя, ирландский Вальтер Скотт? У него в запасе было бы больше романтических историй, чем даже у страны, что породила писателя, заставившего весь мир полюбить Шотландию. Ирландия обязана открыть миру лучшие качества ирландского характера: безудержную удаль, отвагу, юмор, страстное воодушевление и духовность. Эта задача требует гения. Пусть он приедет в Кэшел.

Вид со стены, находящейся на уровне вершины круглой башни, воистину грандиозен. Я могу сравнить его только с видом из шотландского замка Стерлинг. Вокруг расстилается плоская зеленая земля Золотой долины. Узкие ленты дорог, пересекаясь, бегут через поля и фермы. Отсюда видны небольшие леса, а к югу — горы.

Стемнело, на небо выкатилась большая желтая луна и повисла над Кэшелом. На отдаленных фермах лаяли собаки. На перекрестках улиц болтали и смеялись молодые люди, собиравшиеся небольшими группами. Они сплетали английские и гэльские слова. Я поднял глаза и увидел на горе темные руины замка. Там было тихо, пустынно и заперто на ночь. Лунный свет изливался на развалины зеленым дождем.

Казалось, замок плывет по Типперэри, как корабль-призрак.

Глава пятая

В монастыре траппистов

Я посещаю траппистов из обители Маунт-Меллерей, провожу с ними ночь, слышу голос в ночи, рано поднимаюсь, обследую монастырь, наблюдаю за молчаливыми монахами в их служении и снова пускаюсь в дорогу, в Корк, где слышу Шендонские колокола и целую камень Бларни.

Дорога, что идет из Кэшела на юг, через Кэйр, Клогхен и горы в Лисмор, — одна из самых красивых, по которым я когда-либо путешествовал. Вокруг широкая, раскинувшаяся на мили долина Типперэри, впереди горы Нокмилдаун. Сразу же за Клогхеном дорога идет вверх, и вы быстро поднимаетесь в горы, потом выскакиваете на крутой поворот Чертов Локоть (другой «локоть» находится в Шотландии, на дороге от Блэргаури до Бреймара!), и когда почувствуете, что можете без риска остановиться, сделайте это и посмотрите назад.

Это один из грандиознейших видов на Британских островах. Внизу лежит долина Типперэри с перекрестьем маленьких белых дорог, проложенных по зеленым полям и более темной зелени лесов. К западу от Кэйра горы Галти, а на востоке — Сливнаман. В ясный день вы можете увидеть скалу Кэшел, поднимающуюся из зеленой долины в двадцати милях к северу.

Трудно оторваться от этой панорамы. Но дорога продолжается, поднимается в голые, коричневые горы. Потом она спускается, и вы видите очаровательную лесную долину. Рядом с вами до самого Лисмора весело журчит река.

Здесь, на берегах широкого медленного Блэкуотера — могучей форелевой реки — поднимается величественный замок Лисмор, принадлежащий герцогу Девонширскому; самый настоящий ирландский Уорик. Возможно, Лисмор не так красив, как Уорик, однако мысленно невольно их сравниваешь. Оба величавы, оба стоят на поросших лесом скалах, оба отражаются в воде.

Двор замка поражает красотой.

Из окон гостиной страшно смотреть вниз. Неудивительно, что робкий Яков II, проведший ночь в Лисморе во время бегства с поля битвы при Бойне, отпрянул в ужасе, выглянув в окно.

Лисмор восхитителен — чистый, сдержанный, достойный городок. Я обрадовался, увидев на улице двух волынщиков в тартанах расцветки шотландской «черной стражи». Когда я поприветствовал их как шотландцев, они ответили мне с акцентом жителей Корка.

— Мы все ирландцы, — сказали он. — Не желаете ли пожертвовать немного оркестру волынщиков из Корка?

Сто мужчин, поклявшихся молчать до самой смерти, живут высоко в горах в монастыре траппистов в Маунт-Меллерей. Это люди с разным жизненным опытом и разных национальностей. Если бы они могли говорить друг с другом, то, вероятно, обнаружили бы: единственное, что их объединяет, — усталость от мира. Среди них, одетых в грубые коричневые сутаны ордена и известных по имени, которое дают монахам по приходе в обитель, как мне говорили, есть некогда знаменитый лондонский букмекер.

Было уже поздно, когда я вскарабкался на крутую гору к обители. Монахи возвращались с плодородных фермерских земель. Я остановил одного и спросил дорогу к гостинице. Он приложил палец к губам и покачал головой. Ему не позволено говорить, но он показал рукой направление. Я повернул за угол и позвонил в колокольчик на двери гостиницы.

— Добрый вечер, — сказал послушник, мужчина среднего возраста. — Чем могу служить?

— Вам разрешено говорить?

— Меня освобождают от послушания, пока я принимаю гостей и, — добавил он через паузу, — пока заведую кладовой.

Он сказал, что уже поздно осматривать монастырь. Братья ложатся спать в 7.30, так как им нужно вставать к службе в 2 часа.

— Оставайтесь на ночь, а монастырь посмотрите утром. Оставайтесь на неделю! А если хотите, то и на месяц!

Он улыбнулся, словно время ничего не значило.

Трапписты из обители Маунт-Меллерей держат свой дом открытым для мира. Любой человек — любой веры — может оставаться здесь столько, сколько захочет. Плату с него не спрашивают, но приветствуют желание оставить что-либо в ящике для пожертвований. Если человек не может ничего дать, братья все равно его благословляют.

Типперэри — единственный монастырь в Ирландии, который дает приют женщинам. Если сюда приезжают муж и жена, мужчина спит в гостинице, а женщина — в коттедже рядом с монастырем, возле дороги. Приходской священник в Типперэри рассказал мне забавную историю о молодоженах, отказавшихся расстаться в монастыре. Но это — другая история.

— Я бы и рад остаться, но вечером я должен быть в Корке.

— Корк! — воскликнул послушник, словно я произнес «Сан-Франциско». — До него почти сорок миль! Как же вас всех мотает! Что за смысл?

— Я обещал пообедать там с одним человеком.

— Обещание — дело святое. Вы должны ехать. Если хотите посмотреть наш монастырь, я сам вам его покажу. Входите…

В уютной комнате, меблированной с большей роскошью, чем может позволить себе средняя гостиница в Ирландии, сидели несколько мужчин. Некоторые задержались в горах и нашли приют в монастыре, другие явились сюда из любопытства, ибо о гостеприимстве траппистов в Ирландии наслышаны; один был священником, находящимся «в отпуске»; от одного человека в красивой городской одежде пахло (боюсь, я не ошибся) виски!

Монахи обители, живущие на самой скудной диете и пьющие только воду, прославились умением излечивать пьянство. Многих молодых людей из Дублина, страдающих пагубным пристрастием, отправляют в Маунт-Меллерей на излечение.

— Вот здесь, — послушник показал мне большое здание, — наша кладовая. Мы даем еду и питье любому человеку, который попросит его накормить.

— А вас не обманывают?

Послушник обратил на меня бледно-голубые глаза. Взгляд был до удивления детским.

— Да, — ответил он, — случается. Мне положено отделять зерна от плевел, но — понимаете — когда я вижу их, то закрываю глаза и даю, что попросят.

Мы оказались в длинном каменном коридоре. Наверху начал звонить колокол. Послышалось шарканье ног. Из — за угла вышла навстречу нам процессия фигур в капюшонах. Они шли склонив голову, по два человека в ряду, сначала священники в грубых белых одеяниях, потом монахи в коричневых сутанах, подвязанных веревкой. Ни один не взглянул на нас. Они вошли в часовню для вечерней молитвы, и двери тихо затворились за ними.

Кем были эти люди в капюшонах, прежде чем удалились от мира? Что узнали о жизни? Никто не сможет ответить. Когда-то у них были имена, по которым мир знал их, теперь они брат Доминик, брат Пол или брат Алоиз. Они удалились от жизни, жизнь для них лишь преддверие смерти.

Тишина обители Маунт-Меллерей почти угрожающая. Фигуры в капюшонах проходят по темным коридорам молча, как привидения. То тут, то там ты ловишь взгляд человека, но он в страхе избегает тебя, опасаясь, что ты с ним заговоришь. Мимо друг друга они проходят так же быстро, опасливо.