Генри Мортон - Ирландия. Прогулки по священному острову Страница 22

На домике у моря висело объявление «Соленые души Кэссиди». Туда и направилась ни о чем не подозревающая англичанка. Мистер Кэссиди провел ее в salle de bain[9] и объяснил процедуру. «Вы потянете за эту велевочку, мадам, и вода на вас польется свельху. О да». Дама, предварительно раздевшись, вошла в кабинку и «потянула за велевочку». Каскад соленой воды обрушился сверху, но промахнулся, не долетев на фут до купальщицы. И вдруг до англичанки донесся голос: «Встаньте немного в столону, мадам, пожалуйста». Сверху из люка на даму смотрело доброжелательное лицо мистера Кэссиди в обрамлении золотистых бакенбард. В руках он держал большое ведро воды. Кэссиди приготовился к залпу, ожидая, когда купальщица встанет на линию огня.

Как я уже пытался объяснить, у ирландцев дар к импровизации!

При мысли о Килкенни я каждый раз вспоминаю самого потрясающего храпуна на свете. Приехал я туда поздно ночью. Замок Килкенни тянулся к звездам, мимо каменных стен бежала темная река. Мне понравился вид древнего города, и, страшно усталый, но довольный, я отправился спать.

Проснулся я посреди ночи с ощущением того, что происходит нечто непонятное. Спросонья подумал, что слышу шум моря, бьющегося о скалы. А может, это наступает армия? Сомнения длились долю секунды. Я осознал, что это храп — такой громкий, вибрирующий, такой самоуверенный, что, если бы человек производил эти звуки сознательно, его смело можно было бы назвать гением.

Я ненавижу храпунов. Считаю храп недостойным и позорным явлением. Думаю, что женщине, вышедшей замуж за храпуна, следует без проволочек разрешить развод. Удивляюсь, что современная наука не изобрела никакого средства против этой напасти. Во время войны, когда все мы спали в палатках или хлипких хибарках, башмак являлся хотя и примитивным, но действенным способом. Но храпуна из Килкенни башмаком вряд ли можно было утихомирить. Он потрясал воздух, заполнял пространство. Стены дрожали от басовых звуков.

Как этот человек заставил меня страдать! Чудовищный храп звучал дьявольски ритмично. Так работает лесопилка. Каждые полчаса с храпуном происходило что-то вроде конвульсий. Я надеялся, что он умирает. Разлагающиеся звуки доходили до пианиссимо и пропадали, после чего следовал громкий вдох. Казалось, его душат, человек рычал, переводил дух и снова заводил свою лесопилку.

Каждому мужчине перед свадьбой надо предъявлять справку, что у него нет этого ужасного заболевания. Приятно сообщить — ради чести Ирландии, — это был английский коммивояжер.

Король ночных песен! Чтоб ему пусто было!

Утром я был не в состоянии восхититься Килкенни, так как глаза слипались, и нервы были ни к черту. Я пошел к собору, построенному из черного неполированного мрамора. Служитель сообщил мне довольно злорадно, что на похороны я опоздал: англичанина из Бедфорда уже «засыпали шестью футами земли».

Я почувствовал, что сегодня мне уготован плохой день.

Тем не менее собор Килкенни — одна из самых красивых церквей Ирландии. Рыцари Плантагенетов лежат там в полном военном облачении, держат мечи и смотрят в вечность. В соборе стоит древний каменный стул. Служитель настойчиво приглашал меня сесть на него и загадать желание. В Ирландии много стульев, исполняющих желания, больше, чем в какой-либо другой стране мира.

У замка феодальный вид. В нем хранится много красивых картин, и есть автографы всех английских королей, начиная с Генриха II.

В Килкенни в 1367 году наместник короля герцог Кларенс созвал парламент, на котором произошло одно из главных событий ирландской истории: был принят статут Килкенни. Он регулировал взаимоотношения ирландцев и английских колонистов, прижившихся в стране и прозванных «выродившимися». Целью закона было разделение двух народов — «ирландских врагов», как их называли в документе, и «выродившихся англичан». Поскольку лишь один англичанин из двадцати тысяч слышал об этом законе, следует обрисовать несколько главных его пунктов.

Союз с ирландцем путем вступления в брак, усыновления (ирландская традиция воспитания детей в семьях другого члена племени) и принятия на себя обязанностей крестного отца (матери) были запрещены, считались государственной изменой и могли караться смертью.

Любой англичанин по рождению или крови, взявший ирландское имя, говоривший по-ирландски, носивший ирландскую одежду или усвоивший ирландские обычаи, должен был лишиться своей недвижимости.

Англичанин не должен был позволять ирландцам пасти скот на его лугах, оказывать помощь ирландским священникам или приглашать в свой дом ирландских бардов, музыкантов и рассказчиков.

Необходимость принятия такого закона доказывает, как быстро после вторжения формировалась ирландская нация и происходило слияние англо-норманнов и ирландцев. Если бы это слияние поощряли, а не подавляли, англо-ирландская история могла бы пойти совсем другим путем.

Улицы Килкенни старомодны и довольно мрачны. Около реки есть симпатичные тропинки, крепостные стены и руины прекрасных церквей. Впрочем, они не привлекли моего внимания. Я ходил по улицам Килкенни, надеясь увидеть парочку дерущихся котов.

Как ни странно, в Килкенни полно собак! Их так много, что кошки, если и существуют, благоразумно сидят дома.

— Почему, — спросил я местного жителя, — коты Килкенни прославились как бойцы?

Он сказал, что не знает.

Я задал тот же вопрос другому человеку. Тот сказал, что сам приезжий, и ничего не знает. В конце концов я обнаружил знатока:

— Все очень просто, — сказал он. — На этот счет есть два рассказа. В старые времена были два города; один считался ирландским, другой — английским. Они сражались, как коты! Согласно второму рассказу, когда здесь был Кромвель, его солдаты протягивали через улицу веревку, связывали веревкой хвосты двух котов, вешали их и смотрели, как они дерутся. Сейчас говорят, что это жестоко. Как ни странно, и Кромвель был того же мнения, потому он отдал приказ, чтобы солдаты больше этим не занимались… Однажды, когда группа солдат наблюдала за дракой котов, к ним направились два офицера. У солдат не было времени разъединять котов, поэтому они попросту отрубили им хвосты! Офицерам они сказали, что коты так вошли в раж, что оборвали друг другу хвосты.

— Это, конечно, ирландская версия?

— Да.

Я поблагодарил его и взял курс на Типперэри.

Мне нравится город Кэйр. Из окна отличной уютной гостиницы (раньше здесь был частный дом) я наблюдаю за неспешной жизнью на широкой главной улице.

Часто здесь ничего не происходит. Я вижу нескольких стариков возле тележек, запряженных ослами. Они заняты серьезным разговором, обсуждают цены на овощи. Любопытная улица. Зачастую она почти пуста, однако никогда не спит. Улица широкая, словно плац. Думаю, если что-нибудь на ней произойдет, об этом немедленно прознает весь город.