Василий Пасецкий - В погоне за тайной века Страница 22

По его мнению, необходимо просить Академию наук о составлении инструкций для научных исследований, на которые желательно было бы получить отзывы ученых обществ Парижа, Лондона и Геттингена.

Мореплаватель выражает уверенность, что надежды ученого света, ожидающего «важных плодов от столь великого предприятия», оправдаются.

Потом Крузенштерн глубоко огорчится, когда узнает, что морское министерство последовало далеко не всем его советам. Экспедиции к Северному и Южному полюсам решают отправить тем же летом, хотя он убеждал отложить их отплытие до 1820 года, чтобы без торопливости подготовиться к исследованиям в полярных областях.

По рекомендации Крузенштерна начальником «Южной дивизии» назначают Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена. Командование Северным отрядом поручают капитан-лейтенанту Михаилу Николаевичу Васильеву, человеку не искушенному ни в дальних, ни тем более в полярных плаваниях. Правда, первоначально собирались во главе этой экспедиции поставить Г. С. Шишмарева, только что возвратившегося из плавания на «Рюрике». Это, пожалуй, было бы более справедливо и разумно, потому что за его плечами был опыт, у него было рвение и желание. Васильева Крузенштерн не знал ни как моряка, ни как ученого. Больше всего в роли руководителя Северной экспедиции он хотел бы видеть Отто Коцебу. И Крузенштерн с помощью государственного канцлера попытался осуществить свое намерение. Румянцев написал к Аракчееву. Тот доложил о письме Александру I. Царь ответил, что не имеет возможности исполнить желание Румянцева «о назначении Коцебу в новое путешествие… ибо начальники оных экспедиций уже назначены».[100]

Крузенштерн снова и снова жалеет, что экспедиции отправляются с такой торопливостью. Там, где потрачены века, год не имеет значения. Зато можно было бы взять с собой полный штат ученых и доставить науке много ценных сведений.

В 8 часов вечера 3 июля 1819 года четыре корабля поднимают паруса. Они поплывут вместе до берегов Бразилии. Затем «Восток» и «Мирный» направятся к Южному полюсу, а «Открытие» и «Благонамеренный» возьмут курс на порт Джексон в Австралии. Досадно, что экспедиция уходит не столь тщательно подготовленной, что в ее составе слишком мало ученых. Но все-таки чертовски хорошо, что четыре корабля устремляются навстречу неизвестности.

Крузенштерн желает им попутного ветра и новых открытий.

Первые открытия

Моряки не без сожаления покидали благодатную Валлийскую Землю, как в те времена называли Австралию. Медленно таяли в дымке очертания порта Джексон, в окрестностях которого они отдыхали несколько недель после долгого и изнурительного плавания из Рио-де-Жанейро, через просторы Индийского и Атлантического океанов. Пожалуй, не было на «Открытии» и «Благонамеренном» человека, который не вспоминал бы с грустью о прохладной тени кокосовых пальм, о крикливых разноцветных попугаях и о милой возне удивительно симпатичных маленьких сумчатых, которые жили на деревьях и которых называли «кус-кус»…

Снова океан, на этот раз Тихий… Такое название мог дать ему или шутник, или мистификатор. Эту истину повторяли многие мореплаватели, но путешественникам хотелось верить Колумбу… Как только вступили в тропики, ветер стих и паруса повисли на реях. Штиль. Зной. Даже ночью термометр показывал 27 градусов.

Моряки ждали пассатных ветров с юго-востока, но они не приходили. Изредка шумели проливные дожди, гремели грозы и налетали шквалы. И как ни опасны были внезапные буйные порывы ветра, путешественники встречали их с радостью. Они приносили прохладу. А потом снова начинался зной и штиль.

6 апреля 1820 года, когда «Благонамеренный» находился на 16° ю. ш., вахтенные заметили на горизонте смерч. Ветра не было, солнце сияло. «Густое, черное облако, — писал участник экспедиции Гильсен, — все ниже спускалось к поверхности океана; из середины облака выдвинулся длинный толстый рукав, имевший в соединении с облаком вид воронки. Вода, бывшая под ним, вертясь колесом, стала подниматься кверху и, соединяясь с облаком, составила одну, медленно на нас подвигающуюся и беспрестанно крутящуюся черную массу, из которой по временам вылетала молния с шумом, подобным реву разбивающихся о скалы волн океана.

На шлюпе для встречи такого страшного неприятеля сделали все нужные приготовления. Крик матросов, звон колокола и барабанный бой продолжались беспрерывно, и, кроме того, чрез каждые две минуты стреляли из трех пушек, заряженных ядрами для усиления гула. Все это делается обыкновенно для сотрясения воздуха, отчего смерчи распадаются. Между тем убрали все верхние паруса, потому что подобного рода феномены, часто оканчиваясь ужаснейшими порывами ветра, могут у неосторожного мореходца переломать весь рангоут.

М. Н. Васильев.

Из коллекции Центрального Военно-Морского музея.

Старание наше произвести сотрясение в воздухе увенчалось желанным успехом, и через четверть часа смерч с ужасным шумом рассыпался; черное облака низверглось в океан, и небо осталось по-прежнему ясно и безоблачно».[101]

Несколько часов дует легкий юго-восточный ветер. Все ждут живительного пассата, но утро следующего дня приносит мореходам штиль. Снова палящее солнце, снова нестерпимая жара и тишь. Смола в пазах корабля плавится. Борта приходится завешивать брезентами. В каютах не спрятаться от зноя, лишь под тентом, натянутым между мачтами, люди могут найти «некоторое облегчение». Корабль почти неподвижен. И когда зной спадает, можно ловить удивительно красивых, переливающихся всеми цветами радуги бонит и страшных акул, которые хищно накидываются на куски солонины…

За одиннадцать дней, с 6 по 17 апреля, «Благонамеренный» преодолевает всего лишь около 900 верст. Когда же они придут в Ледовитый океан, если экспедицию от него отделяет более десяти тысяч километров?

И вдруг с фор-салинга раздается крик:

— Впереди земля!

Вахтенные офицеры не верят словам матроса. Они отлично знают карту. Там, где путешественники находятся, не должно быть островов. Вероятно, это мираж, так часто заставляющий мореплавателей гоняться за несуществующими землями. Но нет, то не призрак. По курсу действительно виднеется берег, точнее, «группа коралловых островов, большая часть которых была покрыта лесом, над коими кокосовые пальмы величественно подымали свои увенчанные плодами вершины».

Капитан Васильев приказывает их назвать островами «Благонамеренного».[102] Пироги островитян окружают незнакомый корабль. Три часа моряки наслаждаются их обществом, обменивая на иголки, ножницы и фуражки предметы быта, оружие, плоды. Затем снова в путь, на северо-запад, к берегам Русской Америки. Вахтенный боцман надрывно кричит, что впереди виден каменный риф.