Владимир Санин - За тех, кто в дрейфе! Страница 23

– Правильно, Николаич, кончай бойкот, – согласился Дугин. – Витька Осокин, конечно, не подарок, но от Вени кто хошь озвереет… Да, я в твоем доме аккумулятор с лампочкой приспособил для работы.

– Вот спасибо!

– А завтра будем с дядей Васей ветряк ставить, пусть ветер на нас поработает. Мне там радиограмм не было?

– Пишут, – с теплотой сказал Семенов, – наконец-то и тебя, старого холостяка, жизнь расшевелила. На свадьбу – не забудешь?

– Вопрос! – Дугин ухмыльнулся. – А летом на рыбалку, в гаранинские тайные местечки махнем, да?

– Заметано, Женя, готовь снасти. Ну, друг, не скучай.

На метеоплощадке Семенов осмотрел термометры и с удовлетворением отметил, что температура воздуха этой ночью понизилась до минус десяти. В самом деле, промоины и лунки покрылись ледяной коркой, подмораживает всерьез. Что ж, август в центре Арктического бассейна – уже не лето, хотя еще и не осень. Вот пройдет неделя-другая, и можно будет приступать к сооружению новой взлетно-посадочной полосы.

Семенов еще постоял на свежем воздухе, подумал о том, какая хорошая жизнь наступит, когда начнутся полеты и станция вновь заработает на полную мощность, и пошел к себе. Хочешь не хочешь, можешь не можешь, а надо хоть немного поспать.

А у Филатова сегодня бенефис, подумал он, смыкая глаза, его день. Лез в самый огонь, до конца пожара на руку не жаловался, да и сейчас держится достойно…

И тут же с непонятным, смутным чувством поймал себя на том, что ему было бы приятнее, если бы этот день был днем не Филатова, а Дугина.

СВЕШНИКОВ

Свешников прилетел на станцию первым бортом. Огромный, радостно-взволнованный, он спустился на лед и, пожимая руки обступившим его людям, весело прогремел:

– Сам себе не верю – вырвался! Позавчера были три заседания, на завтра назначен ученый совет, послезавтра съемки для телевидения, а меня и след простыл. Сбежал, как мальчишка! И, неожиданно распустив «молнию» на каэшке Бармина, погрозил ему пальцем.

– Вот кто стащил мой кожаный костюм! Сам отобрал его на складе, велел беречь – где еще на мой рост достанешь? Сергей, влепи своему доктору строгача за похищение спецодежды директора института!.. Привет тебе, дядя Вася, вот и довелось встретиться. Дошло до меня, что сундучок-то свой прихватил, а Машу забыл?

– Вот это сюрприз!

С восторженным лаем Кореш и Махно совершали немыслимые прыжки вокруг царственно невозмутимой лайки.

– Разве так представляются даме? – под общий смех пожурил Крутилин. – К ручке прикладывайтесь, чурбаны неотесанные, ножкой шаркайте! Лапша, поучи их этикету!

Приветливо зарычав, Лапша величественной трусцой отправилась изучать лагерь, а за ней почетным эскортом засеменили Кореш и Махно.

– Диспетчер аэропорта Сорокин на две недели одолжил, – пояснил Крутилин. – Под честное слово, что привезем обратно, и за арендную плату: десяток фирменных конвертов с печатями и подписями зимовочного состава.

– Кореш и Махно тоже распишутся!

– Да они Сорокину за Лапшу все свои коллекции отдадут!

– Выгружайте дизель поосторожнее, нового не дам, – предупредил Свешников и поискал глазами. – Новостей вам привез!.. Груздев, с тебя причитается, вот уже с неделю ты кандидат наук, утвердили. Сергей, письма и газеты у штурмана, а в этом чемодане посылка от Веры. Филатов, как рука?

– Забыл, какая болела, Петр Григорьич!

– Не втирай очки, месяц провалялся, директор все знает. Ну, пошли, Сергей, покажи свои владения.

– Григорьич, – с упреком сказал Белов. – Дай друга помять!

Семенов и Белов обнялись.

– Изобрази мыслителя. – Белов снял фотоаппарат. – Вера прослышала про твои ожоги, велела зафиксировать.

– В таком виде? – запротестовал Семенов, поглаживая багровые шрамы на лице. – Отвезешь прошлогоднюю. Или, еще лучше, нашу свадебную!

– Нет уж, такой кадр я не упущу. – Белов быстро щелкнул затвором. – Ящиком коньяка не выкупишь!

Свешников засмеялся.

– Этот шантажист снял меня, когда я приложился к ручке одной престарелой ученой дамы…

– … двадцати пяти лет, – с усмешкой уточнил Белов. – За тот кадр будешь поить меня до конца жизни! Ну, идите, а то у меня самолет растащат.

– Сначала на радиостанцию, – на ходу, делая большие шаги, сказал Свешников. – Отобью весточку домой и дам ЦУ в институт, чтобы знали: начальство не спит и все видит. Смотри, Сергей, антенны в изморози, того и гляди грохнутся под ее тяжестью.

– Каждый день сбиваем, Петр Григорьич.

– Твой район я несколько раз облетел, наметили с Колей запасные площадки, карта у него, – шагая, вдоль торосов, говорил Свешников. – Льдину ты в общем выбрал правильно. Вон молодые льды вокруг поломало, а твою многолетнюю только пощипало по краям да в двух местах чуточку развело. Но не зазнавайся, настоящей встряски она еще не испытала, зимние циклоны впереди. Зимой тебе помочь будет некому, сбросим на Новый год елку с пожеланиями – и будь здоров. Прожектор – круглые сутки, заготовь побольше мостков, клиперботы наготове держи, аварийные запасы рассредоточь. – Свешников покосился на Семенова. – Не морщи нос, сам знаю, что знаешь… Нет, не могу пройти мимо гидрологии, давай навестим Ковалева.

Свешников нагнулся и с трудом протиснулся в гидрологическую палатку, половину площади которой занимала квадратная, метр на метр, лунка.

– Вот где рыбу удить! – Он подмигнул Ковалеву. – Тепло, конкуренты под боком не орут. Какие глубины?

– Резкий подъем. – Ковалев протянул Свешникову журнал. – Вчера было три тысячи четыреста метров, а сегодня тысяча двести семьдесят,

– Вползли на хребет Ломоносова, – удовлетворенно констатировал Свешников. – У нас с тобой, Сергей, в этом приполюсном районе минимальная глубина была – помнишь? – тысяча двести двадцать пять метров. А через двое суток – четыре километра! Район исключительно интересный, циркуляция атлантических вод в Арктическом бассейне изучена еще недостаточно, а хребет Ломоносова – помнишь наши споры, Сергей? – оказывает на нее существеннейшее влияние. Так что учти, Олег, твои данные в институте ждут с нетерпением, делом занимайся, а не рыбалкой.

– Да я… – возмутился Ковалев.

– Начальству, Олег, не возражают, перед ним должно трепетать! А помнишь, Сергей, как у нас в лунке морж прописался? Вхожу и вижу: торчит из океана усатая морда с клыками. – Решил – дьявольское наваждение. Трудно одному здесь ковыряться, Олег?

– Доктор у него на подхвате, – подсказал Семенов. – Вечным двигателем работает – лебедку вертит. Вот установим дизеля…

– А метеорологу кто помогает?

– Тот же Бармин. И еще прирабатывает мальчиком на камбузе.