Питер Мейл - Прованс от A до Z Страница 24

Fer Forgé

Кузница

Веками человек в союзе со своей скотиной делал то, чем сегодня занимается трактор. И все это время в каждой порядочной деревне не покладая рук трудился кузнец. Лошади и ослы нуждаются в подковах, фермерам нужны мотыги и лопаты, лестницам нужны перила, очагам — подставки, решетки и иные приспособления, двери без засовов и замков тоже не совсем двери. Короче, деревне позарез необходим кузнец, полуремесленник-полухудожник, который все это обеспечит.

Сегодня кузница на селе редкость. Скорее вместо нее вы обнаружите автозаправочную станцию. Кузнец, forgeron, канул в прошлое вместе с сельской кузницей. Но все не так печально, ибо духовный наследник кузнеца, ferronnier, занял его место. Наш местный железных дел мастер Оливье устроил свое ателье художественных изделий из металла сразу за околицей, где хватает места расположить требующие немало места изделия: массивные двустворчатые ворота, барбекю на целую овцу, садовый обеденный стол, за который можно усадить целый полк гостей, скелет двадцатиметровой трельяжной решетки. Время от времени изделия поливаются водой, чтобы вырастить на них налет древней ржавчины, который после соответствующей обработки придаст изделиям вид под старину, как будто их изготовил не Оливье, а его прадедушка.

Внутри ателье сверкают искры, шипят горящие угли, пахнет раскаленным докрасна металлом. В кажущемся беспорядке разбросана всяческая железная мелочь: кругляшки и закорючки, ромбики и завитушки, железные гроздья винограда, железные ананасы, железные желуди — все эти фрагменты займут свои места на разложенных во дворе заготовках в процессе окончательной обработки.

Хороший ferronnier не только создает, но и реставрирует. Не так давно нам показали останки чего-то, что обозначили для нас как gloriette — перголу, нарядную садовую беседку XIX века. Мы, правда, увидели лишь груду металлолома, из которого торчало множество стальных прутьев и неясного вида фрагментов. Оливье же увидел в этом нагромождении железа возможное украшение нашего сада. Он рассортировал доставленный ему в ателье материал, обнаружил, чего недостает, заполнил пробелы в декоре и конструкции, причем сделал это с таким искусством, что созданные заново детали в точности соответствовали сохранившимся, включая характер легких погрешностей: рябоватую поверхность, легкий след кузнечного молота и так далее. Сейчас беседка стоит в нашем саду, и никто не может отличить воссозданных деталей от старых.

Эта шероховатость, этот искусно введенный элемент несовершенства кажется мне ценнее идеально выполненной поверхности и даже оригинальности и завершенности художественной проработки проекта. Легкое несовпадение осей, едва заметная морщинка в металле, нечетко выведенная линия — все это показывает, что вещь сделана руками человека, вложившего в работу душу, а не бессердечной машиной.

Fêtes Votives

Дни местных святых

Во французском календаре такое обилие святых, от первой до последней буквы алфавита, от Альфонса до Зиты, что каждая деревня Прованса, даже самая малая, прикрывается от невзгод своим собственным небесным заступником. По обычаю, день святого покровителя отмечается торжественным мероприятием, fête votive, на время которого забываются обиды и тяжбы, люди сходятся, чтобы вместе есть, пить и танцевать; происходит то, что социологи, как и вся кафедральная братия, обожающие навешивать ярлыки и наклеивать этикетки, именуют «сплочением коллектива».

Fête votive — прекрасная затея, но нынче праздник этот уж не тот, что прежде. Дни святых скачут по календарю — возможно, потому, что влияние религии ослабло. Или влияние погоды усилилось. Вот, скажем, покровитель вашей деревни Седрик. День его, 7 февраля, выпадает на сезон зимней спячки, когда «сплочение коллектива» ежели и имеет место быть, то случается в отапливаемом помещении. День сжат, температура иной раз падает ниже точки замерзания воды — не слишком-то попрыгаешь на лужайке. Неужто святому Седрику захочется отморозить нос? Лучше отпраздновать весной. И народ празднует когда удобнее.

Еще один резон для переноса праздника на теплый сезон заключается в том, что и население деревни уже не то, что прежде. Когда-то селяне проводили в своей деревне всю жизнь, от рождения до смерти. В нынешнем мобильном обществе ситуация изменилась. Народ разъезжается. Вместо того чтобы выйти замуж за сына местного кузнеца, дочка местного пекаря выскакивает за «иностранца» из Клермон-Феррана и переезжает жить в чужие края. Вместо того чтобы пропалывать грядки, сын фермера устраивается в «Еврокоптер» в Марселе — и только его и видели. Вместо того чтобы спокойно доживать дни в своем просторном деревенском доме, старый нотариус, выйдя на пенсию, уезжает в городскую квартиру в Эксе. Мало-помалу коренное население растекается, жителей в деревне становится меньше.

Но на их место прибывают другие, иностранцы, то есть те, кто приехал из чужих краев, за три или тридевять километров. Пришлые часто лишь временные жители, наезжающие летом. Чтобы набрать побольше участников, день святого надо приурочить ко времени, когда население деревни возрастает. Fête votive таким образом меняет характер. То, что раньше представляло собой встречу соседей, теперь включает и чужаков, их родню и знакомых, чем больше, тем лучше, тем веселее для посетителей и доходнее для устроителей.

Экономический аспект мероприятия приводит даже к своеобразному соревнованию между деревнями, стремящимися стянуть на свой праздник побольше заезжей публики. Приглашаются бродячие цирки, разъездные ярмарки, местные рок-группы, устраиваются фейерверки, лотереи, турниры; разумеется, продаются местные вина и сыры, но любимое мое мероприятие — общая трапеза.

В идеале застолье проводится на свежем воздухе, часто на центральной площади деревни. С веток платанов свисают фонари, длинные столы окружают площадь, в центре которой оставлено место для танцев, сооружен помост для музыкантов и актеров. Вы усаживаетесь куда придется, иной раз рядом с мэром, а то и между супружеской парой из Германии и семейством из Швеции. Наполняются стаканы, соседи знакомятся, невзирая на языковые проблемы, с течением времени и вина мешающие общению все меньше и меньше. Меню непременно включает aioli, а также пиццу, паэлью, шипящее раскаленным жиром, прямо с огня, жареное мясо. Твердо упершись ногами в землю, участники подкрепляются, набираются сил и энергии, готовятся проявить себя тем или иным образом.

Рок-группа на подиуме сохраняет спокойствие, утоляет жажду, поскрипывает кожаными штанами да похлопывает по наклеенным татуировкам, дабы не отвалились. Застольную музыку обеспечивает иной набор инструментов, в которой ведут аккордеоны, а исполняются старые мелодии и непременно пасодобль, призывающий на середину пожилые пары, демонстрирующие улыбки и пируэты прежних лет, изящно покачивающие головами и выставляющие мизинчики, ловко обходя увязавшихся за ними детей и собак. Участники помоложе переглядываются и с нетерпением ожидают момента, когда наконец врежут барабаны и гитары.

Постепенно тарелки пустеют, публика смешивается, народ подсаживается к знакомым, деревенские дамы обмениваются открытиями в области моды, перемывают косточки заезжим красавицам, комментируя le look особенно расфуфыренных; прикидывают высоту каблуков, экономию на юбках, глубину décolletés. Мужья их мудро воздерживаются от взглядов на чужестранок, обсуждают перспективы марсельского «Олимпика» в предстоящем футбольном сезоне или свои вина, дыни, виноградники, устраивая что-то вроде совещания по обмену производственным опытом.

Тем временем, издав несколько электронных писков и взвизгиваний настраиваемым усилителем, рок-группа бросается в атаку на слуховые органы присутствующих и глушит всякие несерьезные разговоры вблизи сцены.

Вечер продолжается ко всеобщему удовлетворению, шумный и веселый, каким его и видели устроители. Конечно, это не традиционный праздник, каким он был пять-шесть десятков лет назад, когда все участники друг друга знали, когда жители сами заботились об увеселении. Мало кто из присутствующих помышляет о святом Седрике или ином заступнике небесном. И все же этот праздник — прекрасный способ провести летний вечер, насладиться ярким, запоминающимся событием, теплом и смехом Прованса.

Fontaines

Фонтаны

Трудно представить себе современный аналог. Фонтан во цвете дней своих служил не только для водозабора, не только источником свежей воды, но и центром жизни местного общества. Здесь встречались соседи и соседки, непременно обсуждая интересующие их темы, живо касаясь дел и черт характера тех, кого в этот момент у фонтана не оказалось. Здесь узнавали о ценах на оливковое масло и пшеницу, флиртовали, цепляли прохожих, обменивались сплетнями и оскорблениями, смеялись и ругались, слонялись без дела и заключали сделки, освежались в летнюю жару. Фонтан в деревне прошлых лет не декоративная деталь, а объект первой необходимости, ибо придомовые цистерны, во-первых, во все времена оставались редкостью, а во-вторых, вода в них застаивалась и для питья не годилась. Таким образом, фонтан оставался важной частью провансальской деревни чуть ли не до середины XX века. К нему часто приставлялся штатный фонтанщик, fontainier, содержавший этот водопроводный — и почти всегда художественный — шедевр в порядке.