Жюль Верн - История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века Страница 24

Только 22 мая 1768 года, с возвращением восточного муссона, капитан Картерет смог покинуть Бонтайн, где на его долю выпало множество неприятностей, притеснений и тревог, которые мы не имеем возможности подробно перечислить и которые подвергли его терпение жестокому испытанию.

«Целебес, — пишет он, — является ключом к Молуккским островам, или островам Пряностей; они неизменно будут находиться во владении той страны, в чьих руках Целебес. Город Макасар выстроен на мысе, и через него либо по соседству с ним протекают одна или две реки. Местность ровная и очень живописная. Имеется много плантаций и рощ кокосовых пальм, среди которых раскидано большое количество домов, и это дает основание предполагать, что страна густо заселена… В Бонтайне говядина прекрасная, но приобрести ее там для снабжения эскадры было бы непросто. Риса, домашней птицы и плодов можно раздобыть сколько угодно; в лесах в большом изобилии водятся дикие свиньи, и их можно купить по дешевке, так как местные жители, исповедующие мусульманскую религию, совершенно не употребляют их в пищу…»

Переход до Батавии не ознаменовался никакими событиями. После многих проволочек, вызванных стремлением Голландской Ост-Индской компании добиться от командира письменного удостоверения в отсутствии претензий на поведение губернатора Макасара, от чего Картерет категорически отказался, он наконец получил разрешение приступить к ремонту «Суоллоу».

Пятнадцатого сентября обшивка корабля была приведена более или менее в порядок, и Картерет вышел в море. Он получил пополнение английскими матросами, без которого не смог бы добраться до Европы. Двадцать четыре человека из числа его первоначальной команды умерли, а еще двадцать четыре находились в таком состоянии, что семь из них погибли, не добравшись до мыса Доброй Надежды.

После стоянки в этой гавани, оказавшей чрезвычайно благотворное влияние на экипаж и затянувшейся до 6 января 1769 года, Картерет пустился в дальнейший путь и несколько севернее острова Вознесения, где он сделал остановку, встретился с французским кораблем. То был фрегат «Будёз», на котором Бугенвиль только что совершил кругосветное путешествие.

Двадцатого марта 1769 года «Суоллоу» бросил якорь на рейде Спитхед[65] после тридцати одного месяца тяжелого и опасного плавания.

Нужен был весь морской опыт, все самообладание, все рвение Картерета, чтобы не погибнуть на таком неприспособленном корабле и в подобных условиях совершить важные открытия. Если преодоленные им препятствия лишь увеличивают его славу, то жалкое оснащение экспедиции, несмотря на возражения опытного капитана, следует считать позором для английского Адмиралтейства, поставившего под угрозу жизнь капитана и его отважных матросов во время столь длительного путешествия.

III

В то время как Уоллис заканчивал свое кругосветное путешествие, а Картерет еще находился в длительном и тяжелом кругосветном плавании, была снаряжена французская экспедиция, имевшая целью открытие новых земель в Тихом океане.

При старом режиме[66], когда все зависело от произвола короля, звания, чины и должности раздавались по протекции. Поэтому нет ничего удивительного в том, что руководство таким ответственным предприятием было доверено офицеру, всего четыре года тому назад покинувшему в чине полковника службу в сухопутных войсках и перешедшему на военный флот в чине капитана 1-го ранга.

В виде исключения такая чрезвычайная мера оправдала себя благодаря талантам человека, о котором идет речь.

Луи-Антуан де Бугенвиль родился в Париже 13 ноября 1729 года. Сын нотариуса, он готовился вначале к юридической деятельности и был зачислен в адвокатское сословие. Не имея, однако, склонности к отцовской профессии, он увлекался науками, опубликовал «Трактат об интегральном исчислении» и одновременно вступил в армию, в полк черных мушкетеров. Из трех начатых им карьер от двух первых он окончательно отказался, несколько раз изменял третьей ради четвертой — дипломатии, пока не расстался и с ней ради пятой — службы на флоте. Он умер сенатором после шестой перемены карьеры.

Адъютант Шевера, потом секретарь посольства в Лондоне, где его избрали членом Королевского общества, он в 1756 году в чине драгунского капитана уехал из Бреста в Канаду, в армию Монкальма. Будучи адъютантом этого генерала, он имел случай несколько раз отличиться и заслужил доверие своего начальника, который направил его во Францию с просьбой о подкреплениях.

У нашей несчастной родины в то время оказалось достаточно хлопот в Европе, где ей необходимы были все ее вооруженные силы. Поэтому, когда молодой Бугенвиль изложил Шуазелю[67] цель своего прибытия, министр резко ответил:

— Когда горит дом, никто не думает о конюшнях.

— О вас, сударь, — ответил Бугенвиль, — никто, по крайней мере, не сможет сказать, что вы рассуждаете, как лошадь.

Эта остроумная и злая реплика не могла, конечно, доставить Бугенвилю благосклонность министра. К счастью, госпожа Помпадур[68] любила остроумных людей; она представила Бугенвиля королю. Молодой офицер ничего не смог добиться для своего генерала, но проявил достаточно ловкости, чтобы получить чин полковника и орден Святого Людовика, хотя прослужил всего семь лет. По возвращении в Канаду он задался целью оправдать доверие Людовика XV и отличился во многих сражениях. После потери этой колонии он воевал в Германии.

Мирный договор 1763 года (которым завершилась Семилетняя война[69])* положил конец военной карьере Бугенвиля. Гарнизонная служба не могла удовлетворить такой деятельный ум, такого любителя смены впечатлений. Бугенвиль составил тогда замечательный проект колонизации Фолклендских островов, расположенных у южной оконечности Южной Америки, и переселения туда на добровольных началах канадских колонистов, эмигрировавших во Францию, чтобы избежать тиранического гнета англичан. Увлеченный своей идеей, он обратился к некоторым судовладельцам из Сен-Мало, которые с начала XVIII столетия посещали этот архипелаг и дали ему название Мальвинских островов.