Тим Северин - Острова пряностей Страница 25

Было так много сходства между ними, что современники даже иногда их путали. Бейтс рассказывал историю о том, как однажды он шел по зоологическому саду и рядом с тюленьим прудом повстречал сэра Чарльза Лайелла, знаменитого геолога, который, как обычно, «прогуливался с полевым биноклем, прижатым к глазам», и обратился к нему со словами: «Мистер Уоллес, не правда ли?..» На это Бейтс был вынужден ответить: «Моя фамилия Бейтс». «О, прошу прощения, — сказал великий ученый, — я всегда вас путаю».

Именно с Бейтсом Уоллес впервые стал обсуждать вопрос о происхождении видов. Конечно, два новичка-любителя не могли знать о том, что происходит в высших ученых кругах Лондона и Парижа. Дарвин уже занимался исследованием этого вопроса, тщательно подбирая данные и составляя вопросники для сбора информации у своих ученых друзей. Помощник учителя и подмастерье трикотажной мастерской в Лестере принадлежали к совершенно другому кругу — и, хотя они были полны энтузиазма, у них не было ни информации, ни доступа к результатам полевых наблюдений и серьезным материалам. Уоллес и Бейтс, например, были поражены, прочитав популярную книгу известного автора[5] по теории эволюции, который, начав с абсолютно здравой идеи о том, что животные в ходе эволюции могут менять и меняют свои формы, продолжил довольно странными предположениями — например, по его мнению, желтый цвет в окраске животных связан с их злой природой, особенно если присутствует в виде полосок. Конечно, первым злодеем при такой системе взглядов был тигр, но китайцы и другие желтокожие люди тоже оказывались под подозрением.

Затем, в 1846 году, на семью Уоллесов свалилось еще одно несчастье — старший сын, землемер Уильям, умер от пневмонии. Та самая железная дорога, которая была его главным заказчиком и представляла основной источник существования, оказалась и причиной его болезни. В стране тогда началось очередное обострение железнодорожной лихорадки: предлагались сотни проектов строительства частных железных дорог, их обсуждали, отвергали и рекламировали. Уильяма пригласили в Лондон для доклада в Железнодорожном комитете. Возвращаясь в Уэльс, он провел февральскую ночь на открытой грузовой платформе — тогда это называлось «поездкой в третьем классе», — в результате чего заболел и умер. Известие о смерти Уильяма вынудило Альфреда и его брата Джона приехать в Уэльс, чтобы уладить дела покойного. Выяснилось, что Уильям одалживал небольшие суммы и, хотя эти долги были сравнительно небольшими, их все же нужно было собрать, так как Уильям на свои деньги частично содержал мать. Взыскание долгов оказалось для Альфреда предельно омерзительным занятием. Должники не торопились раскошеливаться, многих нужно было упрашивать, а одного даже пришлось припугнуть судебным преследованием. Наивный и порядочный, Уоллес был неприятно поражен уровнем продажности и бесчестности. Он начал, по примеру своей сестры, подумывать об эмиграции.

Этим планам не суждено было сбыться, и причиной тому стал тот же железнодорожный бум, который явился косвенной причиной гибели его брата. Спекуляция на железнодорожных акциях окончательно вышла из-под контроля, они выпускались в таком количестве, что, согласно подсчетам, во всей стране не хватило бы наличных денег, чтобы внести требуемые для начала фактического строительства депозиты в Торговую палату. Конечно, активизировались многочисленные мошенники, стремившиеся урвать куш и скрыться; для придания достоверности своим фирмам-однодневкам они представляли убедительные проспекты и красивые чертежи. Это, в свою очередь, означало, что возник спрос на карты местности, по которым должны пройти железнодорожные пути. Неожиданно топографы стали требоваться всюду, какие бы суммы они ни просили за свою работу. К своему изумлению, Альфред узнал, что топограф получает две гинеи в день — огромная сумма для школьного учителя. Инструменты Уильяма после его смерти достались Альфреду; в лице своего брата Джона он получил толкового помощника, а сам имел достаточно опыта, чтобы обходиться без советов и указаний.

Всего за месяц работы Уоллесу удалось накопить 100 фунтов, и этого было достаточно для осуществления его мечты — путешествия в тропики. Он написал Бейтсу, приглашая его совершить совместное путешествие по Амазонке. Он мечтал подняться по реке вверх, в тропический лес, и собрать коллекцию редких и неизвестных науке видов, насекомых и животных, особенно великолепных редких птиц бассейна Амазонки. Некоторые образцы они собирались оставить себе; другие послать в Европу на продажу, чтобы окупить путевые расходы. Но конечная цель была гораздо более амбициозной: вместе они смогут собрать данные для решения загадки о происхождении видов.

Когда Уоллес подплывал к островам Ару в восточной Индонезии через восемь лет, загадка о происхождении видов еще не была им решена, хотя какие-то проблески решения уже мелькали в его голове. Но он уже был вполне уверен в том, что идея финансирования собственных поездок путем продажи собранных коллекций редких видов, вполне оправдавшая себя в экспедиции с Бейтсом по Амазонке, в Индонезии будет еще более успешна. Острова Ару представляли собой настоящий Клондайк для орнитолога; здесь обитали легендарные райские птицы — редкость, за которую можно было выручить хорошие деньги. Столетиями моряки и путешественники привозили чучела и перья этих птиц в Европу. Удивительные цвета и необычные формы перьев разжигали любопытство, порождая самые фантастические догадки. Говорили, например, что эти перья принадлежат не настоящим земным птицам, а небесным созданиям. Они никогда не спускаются на землю, потому что у них нет ног, и либо летают всю жизнь по небу на своих шелковистых золотых крыльях, либо свешиваются с ветвей головой вниз, уцепившись за них чрезвычайно длинными изогнутыми хвостовыми перьями. Эти слухи возникали потому, что очень мало кто из европейцев видел райских птиц в их естественной среде обитания собственными глазами и все судили только по чучелам, которыми торговали местные жители, — а при изготовлении чучел ноги птиц отрезали. Линней, великий естествоиспытатель, исследовал кости и перья нескольких райских птиц — примечательно, что оба вида, которые ему удалось классифицировать, были привезены с островов Ару.

Теперь Альфред Уоллес мог сам посмотреть, где и как живут райские птицы, и, что не менее важно, собрать образцы, которые можно будет продать в Лондоне за круглую сумму. Уоллес слышал только об одном или двух французских судах, которые ненадолго бросали якорь у берегов Ару, и о единственном натуралисте месье Пейене из Брюсселя, который провел здесь несколько дней, но без особых результатов. Сколько-нибудь определенная информация имелась только о 20 видах птиц и насекомых с островов Ару; остальных предстояло найти и описать Уоллесу.