Вокруг Света - Вокруг Света 2006 №03 Страница 25

Проводник показывает жестом, что надо остановиться. Прислушиваемся. Метрах в 20 слышатся чавкающие звуки, тихое похрюкивание и хруст веток. Засекаем время. Теперь дорога каждая минута. Предельно осторожно крадемся в сторону звуков. Через минуту среди листвы появляется пара внимательных, осторожных и почти человеческих глаз. Несколько секунд они, не мигая, смотрят в нашу сторону. Мы не спешим. Проводник осторожно приминает растительность, расчищая пространство для съемки. Взору открывается небольшая поляна. Прямо перед нами сидит огромный самец, который неторопливо поедает побеги бамбука. Подтягивая ко рту мощными руками ветку за веткой и перекусывая их пополам, он выедает сердцевину, выплевывая жесткие и «несъедобные» части. Мы стараемся не делать резких движений, но глава семейства искоса поглядывает в нашу сторону, издавая утробные звуки. Метрах в пяти от него самка с маленьким детенышем. Как и все дети, он любопытен, беспечен и суетлив и после обеда пытается устроить себе лежак из бамбуковых листьев, но делает это неумело и неуклюже, почесывая набитый пищей живот. Чуть дальше замечаем еще нескольких горилл, занятых неспешной трапезой. Мы садимся на корточки и наблюдаем за ними. Через полчаса нервозность у горилл проходит и они, кажется, не замечают ни нашего присутствия, ни щелчков затвора фотокамеры. Некоторые молодые животные настолько беспечны, что подходят действительно почти вплотную. Наступает наша очередь нервничать. При каждом их приближении опускаем глаза и замираем. Убедившись, что опасности нет, гориллы продолжают свою трапезу. Когда растительность вокруг была съедена, животные медленно перешли на другое место, продолжая трапезу, прерываясь лишь на короткий отдых или чистку шерсти. Иногда между самками или молодыми самцами возникали короткие стычки. Но до серьезных последствий дело не доходило. При этом главный самец спокойно наблюдал за происходящим и, как правило, не вмешивался в междоусобицу.

Эмоции горилл очень похожи на эмоции людей. Через короткое время начинаешь различать их по мордам… нет, точнее по лицам, понимаешь их настроение по мимике и гримасам.

Час пролетает очень быстро. В азарте не замечаю, что снято почти 200 кадров. Проводник показывает жестом, что надо уходить. С этим очень строго. Не скрывая своего сожаления, медленно пятимся назад и покидаем группу горилл. Видя мое недовольство столь коротким пребыванием, он хлопает меня по плечу: «У тебя еще три дня, ты все успеешь». Правда, нет никаких гарантий на удачный поиск. Гориллы могут за сутки уйти на большие расстояния. И снова придется ползти на эту ненавистную гору, рассчитывая на удачу, милость природы и опыт проводника. Но все повторится еще три раза. И все три раза будут удачными. Кстати, в последний день узнаю, что две группы сходили вхолостую. Гориллы так и не показались.

Покидая Бвинди, осознаю все произошедшее. Еще и еще раз прокручиваю в памяти все четыре дня, проведенные лишь в нескольких метрах от этих редких животных в их естественной среде обитания, развенчивая мифы и подтверждая факты собственным присутствием.

Андрей Гудков Фото автора

Кровавая жертва или воззвание к небесам?

Практика жертвоприношения высшим силам была известна многим древним культурам — от вавилонян до греков: помимо закланных животных их алтари орошала и кровь человека. Однако нигде подобные жестокие ритуалы не достигали такого размаха, как у индейцев Мексики. Первыми свидетелями их кровавых действ стали испанцы-конкистадоры, с ужасом живописавшие местные обычаи. Начатую в испанских хрониках тему развили авторы приключенческих романов, создавшие образы «кровожадных индейцев», которые по природной злобности с радостью приносили в жертву как соседей, так и невинных белых чужестранцев. Можно, конечно, усомниться в правдивости таких описаний — слишком уж они были на руку завоевателям: раз индейцы — дикари и людоеды, то их, конечно, следует истребить или цивилизовать, в награду за старания присвоив себе их богатства. Однако многое из рассказов испанцев подтверждается этнографами, а найденные свидетельства заставляют неподготовленного современного европейца содрогнуться.

Ч то же стоит за массовыми человеческими жертвоприношениями ацтеков и майя?

Верховный жрец поднялся на великую пирамиду. Его четверо помощников уже крепко держали девушку, лежащую на высоком помосте. Держали не для того, чтобы она не вырывалась, напротив, посланница к богам была горда своей миссией, а для того, чтобы на момент вскрытия грудины ее тело не дернулось от острого зазубренного ножа жреца. Сердце следовало изъять быстро, хирургически точно и поднести к статуе божества еще живым, пока «не отлетела душа», иначе боги отвергнут послание. Еще секунда — и жрец поднимает к небесам пульсирующий источник человеческой жизни. А бездыханное тело посланницы катится вниз по ступеням пирамиды. Здесь служители привычным движением сдирают с него почти всю кожу, оставив нетронутыми лишь кисти рук и ступни. Скинув ритуальные одеяния, жрец натягивает на себя кожу девушки, чтобы возглавить танец, в котором его движениям вторят старухи в специальных нарядах. Еще одна жертва принесена. Боги вновь примут посланника, который расскажет им о нуждах ацтеков.

В древней Мексике люди искренне верили в то, что душа умершего отправлялась к высшим покровителям. А значит, могла передать им просьбы людей. Иными словами, среди древних племен жертвоприношение являлось своего рода письмом, направляемым в «небесную канцелярию». Посланники могли быть как «регулярными» (их посылали по обычным календарным праздникам), так и «чрезвычайными» — для их отправки к богам требовался какой-то особый повод: неурожай, засуха, бедствие, эпидемия, война и т. д. Согласно описаниям францисканского миссионера Диего де Ланды (XVI век) в первом случае в качестве «регулярных» посланников индейцы майя подносили богам животных. А в «случае несчастья или опасности» они шли на человеческие жертвоприношения. Обычно для ритуала выбирали девственных юношей и девушек. Истово религиозные родители добровольно готовили своих чад к священному акту: не просто оберегали, но и всячески ублажали их, дабы у тех не возникло соблазна убежать или «оскверниться плотским грехом». Чуть повзрослев, дети передавались в обучение жрецам и помогали им в обрядах. Накануне жертвоприношения в сопровождении специальных процессий их торжественно возили по селениям. Человек, отправлявшийся к богам, считался не страдальцем, а героем, способным отказаться от личного счастья ради общественного блага.