Мишель Пессель - Путешествия в Мустанг и Бутан Страница 26

Более того, если одинокий старик не занят этим почтенным делом, на него довольно быстро падает подозрение в колдовстве; считается, что он сошелся с демонами. Его начинают сторониться, иногда ненавидеть, но тронуть никто не решается, равно как и изгнать из города. Бывает, что к нему даже являются с подношениями, прося заступиться перед демонами за больного или увечного.

В Мустанге, как и повсюду, люди в конце концов умирают. «Через девяносто девять лет все живущие ныне умрут», — категорически заявил мне Таши. Для лоба смерть — своего рода лотерея. Колесо жизни запущено с шестью проигрышными номерами, которые соответствуют шести формам перевоплощений. Смерть считается проклятием в сравнении с долгой жизнью. Лоба убеждены, что человек должен жить 100 лет. В их пантеоне есть даже божество, очень почитаемое, которое зовется Столетний дядюшка.

Монахи молятся, прося у богов милости, чтобы следующее перевоплощение было более удачным. Но народ воспринимает эти молитвы и церемонии как обращение за долголетием. В действительности же, хотя здесь эпидемии редки, мало кто доживает до преклонных лет. Семидесятилетних людей я встречал редко.

На этот счет у Пембы было свое объяснение. Дело в том, говорил он, что человечество живет сейчас в Южном царстве. Это один из четырех миров в его веровании. Когда мы освободимся от грехов, то перейдем в другое царство, и все будут жить до 100 лет.

Заявление звучало обнадеживающе, Но оно было не в силах отвлечь внимание от угрозы, нависшей над жизнью королевского сына…

Что делать? Оставаться в городе? Пемба посоветовал на время оставить столицу. Мы двинулись из Ло-Мантанга на север.

Северная часть мустангского прямоугольника занята горами, где в узких долинах вдоль верховий Кали-Гандака расположено не более полудюжины селений; там живут в основном скотоводы. В языке лоба насчитывается 30 слов для обозначения коз — это лишний раз подтверждает кочевое происхождение народа. Вообще язык — наиболее верный индикатор исконных занятий населения.

На севере страны Ло почти не встречаешь деревьев. Уже в Ло-Мантанге они росли только в королевских садах или перед домами богатеев. Тем более удивительно, что дома в Мустанге построены из бревен. С трудом верилось, что весь строительный лес возят из Тукучи, за полсотни миль.

Но так было не всегда. Примерно столетие назад климат Мустанга резко изменился. Страна Ло была поражена общей засухой, обрушившейся на Тибетское плоскогорье. Уровень воды в озерах и реках понизился. Схожее явление произошло и в Сахаре, и в ныне пустынных районах Америки и Азии. Три тысячи лет назад в Сахаре росли густые леса, а в Ливийской пустыне были джунгли. Сто лет назад в Мустанге было еще в достатке деревьев. Король сказал мне: «Ло сейчас бедная страна — у нас больше не осталось ни деревьев, ни воды…».

Засуха особенно трагична для Мустанга, ведь сильные ветры, унося остатки муссонной влаги, сдувают тонкий слой почвы. Скотоводство пострадало сильнее, чем земледелие. После того как лоба лишились пастбищ, животные вынуждены кормиться в каменистой пустыне. Стада яков, которыми некогда славился Мустанг, уступили место козам и овцам. Но не забудем, что именно эти животные повинны в том, что зыбучие пески поглотили Сахару: овцы поедают всю траву до корней, лишая почвенный слой всякой поддержки.

Система каналов поддерживает земледелие. Реки, к счастью, питают тающие ледники на вершинах вдоль западной границы с Тибетом. Горные ручьи здесь текут в странном ритме: по утрам они неглубоки и прозрачны; затем, по мере того как солнце растапливает лед, вода прибывает и становится желто-серой; максимальный уровень приходится на три часа дня.

На второй день пути мы миновали брошенную деревню, стоявшую на когда-то оживленном торговом пути в Тибет. Между страной Ло и Тибетом лежат четыре так называемых перевала, хотя в общем это слишком пышное наименование для водоразделов, Для того чтобы определить, где вы находитесь — в Тибете или Мустанге, достаточно посмотреть, в какую сторону текут потоки: на север, к Брахмапутре, или на юг.

С вершины холма я заметил вдали Намдрал, самое северное селение Ло. Оно вырисовывалось словно мираж в горной дымке среди иссушенных рыжих склонов. Белые домики, розовый монастырь и красные чортены прилепились к крутому боку горы, по которому стекал тонкий ручеек. Неужели?.. Да, теперь я мог с уверенностью утверждать, что здесь брала свое начало священная река Кали-Гандак, прорезавшая дальше к югу самый глубокий в мире каньон.

Истоки Кали-Гандака на разных картах помещали то в Тибете, то в Мустанге. Сейчас я видел точное место ее рождения. Странно, что здесь не поставлено никакого знака, никакой отметины. Свыше тысячи лет индийцы поднимались по течению Кали-Гандака до Муктинатха к огненным святилищам, искали священные окаменелости у подножия Аннапурны, но почему-то никто не отваживался добраться до истока, заслуживающего, на мой взгляд, достойного памятника.

Намдрал, стоявший в уединении на «крыше мира», дышал покоем и волей — это было, пожалуй, самое романтическое место во всем Мустанге. Мне казалось, я никогда еще не возносился так высоко. Взор убегал к затерянным горизонтам, за которыми в дальнем далеке угадывалась огромная часть планеты…

Надо было поворачивать на юг, вернее, на юго-восток, где в одной из соседних долин лежал монастырь Гарпху. Его лама приходился близким другом Пембе. Тот уверял, что я найду в монастыре интересующие меня книги, но я не очень на это рассчитывал: история Мустанга по-прежнему оставалась потаенной…

Три больших чортена стояли на околице монастырского селения Гарпху, блиставшего свежей покраской. Дело в том, что в Мустанге, Сиккиме и Бутане дома непременно красят перед каждым праздником. У нас в Европе эту долгую операцию оттягивают до последней возможности. Но лоба пользуются предельно простой технологией: они просто льют ведрами известковое молоко с крыши. Поскольку стены стоят не прямо, а чуть отклонены кверху, результаты выходят замечательные — не хуже, чем размазывание кистями или разбрызгивание.

Разумеется, речь идет о внешней покраске; фрески и украшения подновляют мягкими кисточками.

Так вот, даже среди чистых мустангских деревень Гарпху выделялась аккуратностью и убранством. Окна с черными наличниками были зашторены снаружи веселыми полосатыми занавесками. Над каждой крышей трепыхались красные, желтые, белые и голубые молитвенные флаги, через улицу переброшены ленты. В домах здесь жили семейные монахи. Гарпху не самый крупный монастырь в Ло, но он славится своей хозяйственной деятельностью. Основала его древняя секта нингмапа, которая разрешает монахам жениться, отсюда такой приток мужчин в монастырь. Впрочем, есть и такие, что дали обет безбрачия.