Ирландия. Прогулки по священному острову - Мортон Генри Воллам Страница 26

Мы вошли в спальни. Каждый монах спит в маленькой келье, размером семь на четыре фута. Кровати грубые, деревянные, приподняты на два фута от пола, на каждой кровати соломенный матрац, одеяло и набитая соломой подушка. Комнатки голые, как тюремные камеры. Я выразил сочувствие трудной жизни трапписта, но священник повернул ко мне удивленное и негодующее лицо.

— Неужели вы думаете, — сказал он, — что удовольствия материального мира могут сравниться с радостью духовной жизни?

Я покинул монастырь до полудня с благословением доброго священника и мягкосердечного послушника. Они проводили меня до ворот и помахали вслед рукой. Мне жаль было оставлять их, но снова оказаться в миру было радостно. Хотелось бежать вприпрыжку.

Чуть дальше на дороге стоял местный «форд», который я нанял заранее.

— Добрый день, сэр. Как поладили с монахами? Я уж думал, вы там совсем останетесь.

По пути в Лисмор шофер рассказал мне о многих людях, которых он привозил в Меллерей.

— Среди них был один джентльмен, любитель выпить… ну, вы понимаете. У него уже и видения начались, а так он был хороший человек. Однажды его жена говорит священнику: «Отец, — говорит она, — если бы только я привезла его в Маунт-Меллерей, то, может, там бы его вылечили. Я бы все за это отдала». Священник пошел к аббату, и я привез его в монастырь. Он вошел туда тихий, как мышь, и монахи предложили ему стакан. Мы с его женой поехали назад, ненадолго задержались в Каппокуине, а, когда снова приехали в Лисмор, кого, думаете, мы увидели в баре отеля? Его самого! Стоит себе у прилавка и пьет из бутылки шампанское — празднует побег! Хотите верьте, хотите нет: он перелез через стену…

В маленьких деревнях юга непременно есть почтовое отделение, где вывешены плакаты с атлантическими лайнерами, весело прокладывающими себе путь к новому миру. Их можно считать символом трагедии Ирландии: о, эта необходимость отъезда людей с родины ради того, чтобы выжить. На плакатах все выглядит как приятное путешествие. Такое впечатление, что они советуют богатым людям совершить путешествие вокруг света и посмотреть на прославленные достопримечательности той или другой страны. Они обещают веселое времяпрепровождение, танцы, а католикам — богослужение во время путешествия. Все выглядит весьма привлекательно.

Над этими плакатами в пыльных витринах вы заметите отличительный товар всех маленьких ирландских магазинов — почтовые открытки.

Ирландские почтовые открытки бывают двух сортов — религиозные и светские. Есть такая открытка, которую турист покупает бог знает почему — наверное, желая убедить друзей, что он побывал в очень странной стране. На открытке яркими красками изображен стереотипный ирландец, ведущий себя так, как этого от него ожидают, и говорящий то, что ему надлежит (эти фразы заключены в маленькие кружки, исходящие изо рта ирландца, так обычно рисуют карикатуры).

Любимый персонаж — человек с лицом мопса, во фраке, поношенных чулках, бриджах до колен, смешной шляпе. Он курит короткую глиняную трубку, крутит трость и расточает комплименты девушке с шалью на голове. Либо тот же герой на безвкусной машине мчится по камням, а испуганные туристы шарахаются от него в канаву. Или он стоит, прислонившись к свинарнику, либо собирается вступить с кем-то в драку. Последняя картинка — единственная, в которой можно найти хотя бы крупицу правды.

Интересно, думаю я, верят ли англичане в эти картинки? (Впрочем, возможно их и изготавливают в Англии?!)

Как же отличаются от них настоящие ирландские открытки! Они в высшей степени трогательны. Вы видите их в витринах маленьких деревенских магазинов, торгующих всякой всячиной; они лежат среди кружев и чулок у торговца мануфактурой; они сложены в стопки на длинных полках деревенских почтовых отделений. Их цель — порадовать сердце эмигранта.

Наивная сентиментальность и патетическая искренность открыток трогают сердце. Они почти интимно заглядывают в домашнюю жизнь Ирландии.

Вот одна, изобильно украшенная веточками трилистника. На фоне красного заката, обрамленный кружком, стоит идиллический белый домик, а позади, среди полей, вздымается к небу круглая башня. Поля тоже идеализированы. Это не каменистая почва, прогнавшая эмигрантов в Нью-Йорк. Под открыткой подпись — «Милый дом». Открытка входит в серию под названием «Прекрасная родина». К открытке прикреплен маленький зеленый пакетик со словами: «Настоящие семена трилистника».

Полагаю, что тысячи таких открыток дарятся сыновьям и дочкам на день рождения, день святого Патрика, Рождество другие праздники. Возможно, что и в жилищах Нью-Йорка на подоконниках стоят горшки с посаженными в землю «настоящими семенами трилистника». Они прорастают, после чего их пересаживают в чужую землю, и взрослые растения символизируют родной дом.

Во всех этих открытках чувствуется страх, что эмигрант может позабыть Ирландию. Такое впечатление, что матери и отцы беспокоятся: а вдруг их Майк или Бриджит там, в Америке, утратит связь с домом.

«Не забывай место своего рождения» — строго предупреждает открытка, на которой изображен ирландский мостик в кружочке, много трилистника и, на наш взгляд, неправильно подвешенная лошадиная подкова. В Англии мы вешаем подковы концами вверх (чтобы не растерять удачу), но даже на стойлах ирландских конезаводов (а им-то уж точно требуется удача) подковы вешают концами вниз. К этой открытке также прикреплен пакетик с «настоящими семенами шемрока».

Трилистник в Америку посылают так часто, что время от времени во всех почтовых отделениях вывешивают предупреждения, что, если шемрок пускает корни или «способен к размножению», американская таможня выбросит его в порту.

Плакаты, зазывающие в Америку, кажутся, в зависимости от вашего настроения, мрачными или патетичными. Какими же странными должны они казаться на деревенской улице в Уилтшире или Сомерсете! В крошечных деревнях, не отмеченных на карте, эти яркие постеры висят на стене почты или мануфактурного магазина, и человек с недоумением смотрит на плывущий по морю огромный лайнер.

Нет людей, более страстно привязанных к земле, чем ирландцы. Наши люди готовы на убийство ради женщин, а ирландцы совершают убийство за картофельный участок.

С изумлением подмечаешь в этой стране почти сумасшедшую отвагу и усердие людей, живущих на жалкий доход от клочка земли, который английский фермер никогда не взялся бы обрабатывать. И все же земля, которую они так любят, слишком бедна, чтобы прокормить большое семейство. Собираясь вокруг очага, над которым висят черные кастрюли, люди задаются вопросом: кто поедет в Америку?

Затем эмигрант устремляется в Корк. Семья воет, корабль отчаливает, а мать или сестра идет в магазин и долго выбирает почтовую открытку:

«Не забудь землю, на которой родился… пакетик настоящих семян шемрока».

Нет, на мой взгляд, ничего более трогательного, чем открытки в ирландской деревне.

Стоял жаркий солнечный день. На главной улице Корка у тележки с запряженным в нее ослом на полном ходу отлетели колеса. Солнце щедро изливало лучи на смеющуюся оживленную толпу, так похожую на толпу в Севилье.

Не знаю другой страны, которая находила бы юмор там, где неживые предметы обнаруживают почти злобную неподатливость. В Англии авария на дороге — постыдное зрелище, дискредитирующее ее участников, а в Ирландии лишь смеются. В этом отражается разная жизненная философия. Возможно, только нации с глубоко духовным отношением к жизни могут смеяться над случайными неудачами в материальных делах. Или, возможно, человек здесь настраивается на поджидающую его неудачу, ибо в Ирландии, как и в Испании, никто и недели не проживет, не найдя религиозного объяснения любому досадному происшествию.

Старик, с которым произошла такая незадача на главной улице Корка, был, очевидно, популярным персонажем. Толпа его знала. По натуре он был актером, а потому, заметив, что происшествие вызвало всеобщий смех, не смог отказать себе в удовольствии сыграть перед столь большой аудиторией. По всей видимости, он решил извлечь из аварии все возможное. С идиотскими ужимками старик принялся бранить смирного осла, чувствуя, что такое проявление эмоций еще больше насмешит народ. Он разыграл представление, которое вкупе с глупым спокойствием животного, принесло бы ему тридцать фунтов, если бы он повторил его на сцене английского мюзик-холла.