Андрей Бильжо - Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора Страница 27

Когда в Бергене побывал Никита Сергеевич Хрущев, единственный главный советский руководитель, посетивший Норвегию, он подарил жителям города огромного осетра.

Для этой рыбины бергенцы сделали отдельный аквариум, и все ходили на свидание с ней как с представителем советского народа.

Осетр жил долго и умер буквально перед моим визитом.

32 Мороз и солнце. Драгоценная Якутия

Помню из школьного учебника, что Оймякон и Верхоянск – самые холодные места на земном шаре, что находятся они в Якутии, ныне Республике Саха, где в конце ноября снег и минус тридцать пять градусов. Я полетел туда, удивив многих своих знакомых. “Что, Бильжо, решил продлить зиму, и без того длинную?” – спрашивали меня.

Вообще неожиданно именно с этой частью нашей родины, где до того ночного перелета я не был ни разу, меня связывали какие-то тайные и странные нити.

В “Сахаинвест” в середине 90-х я вложил часть своих скромных сбережений. Акции до сих пор хранятся в моей коллекции старья, в разделе “Исторические глупости”.

В маленький трехэтажный дом, что стоит рядом с моим маленьким пятиэтажным, переехал банк Республики Саха. Под странным и сказочным названием “Таатта банк”. Помойка моего дома и банка – общая.

В пятиэтажном доме, где я родился и который единственный сохранился от всей стертой с лица Москвы Домниковской улицы, спустя пятьдесят лет после того, как в доме уже не было жильцов, а были какие-то учреждения, находился Якутский университет. Он занимал треть этажа, где как раз располагалась наша большая коммунальная квартира. А в шестиметровой комнате, где мы жили, оказался туалет Якутского университета. Узнал я об этом случайно. Поехав по родным местам вместе со съемочной группой одного центрального канала, решившего сделать про меня сюжет.

В общем, как следует из только что написанного, причин увидеть Якутию у меня было много. Тем более, меня туда пригласили на фестиваль искусств с выставкой.

Полет, как уже было отмечено, был ночным. Сон – прерывистым. Коньяку не очень удалось меня усыпить. А со времен своей медицинской практики, когда были ночные дежурства, я тяжело переношу бессонные ночи. А тут еще бессонная ночь в самолете. С другой стороны, впереди было что-то, совсем для меня необычное. Ради этого необычного можно и поворочаться, и помучиться в неуютном самолетном кресле.

Утром рано я вышел из самолета в холодную темень. Минус тридцать пять градусов. А я в курточке. Когда темно, и когда из тебя выходит алкоголь, и когда ты не выспался, холодно особенно.

Аэропорт маленький. Все очень строго. Все очень серьезные.

Гостиница, в которой я жил, была построена еще в советское время. Маленький номер, в котором батарея шпарила так, что я спал с открытой форточкой в минус сорок градусов. Паркет был покрашен коричневой масляной краской. Смелое дизайнерское решение. А в туалете-ванной было такое хитросплетение труб и их было так много, что казалось, все трубы Якутии проходят через эту интимную комнату. Лампа на прикроватной тумбочке была – но розетки не было. Уже уезжая, я нашел удлинитель в тумбочке и розетку над кроватью, на высоте много больше человеческого роста. Так высоко голову в номере я не задирал.

Снег в Якутии лежал поразительно чистый, белый и пушистый. Народ ходил в расшитых узорами унтах, длинных шубах и больших меховых шапках, которые раньше на бегу срывали с головы беспощадные якутские хулиганы. Народ демонстрировал на себе меховое богатство Республики Саха. В глаза бросались вывески магазинов “Драгоценности Якутии”.

Только в Якутии я видел маленьких лохматых лошадок, которые паслись вдоль дороги, добывая себе корм под толстым слоем снега. Эти дикие лошадки медленно передвигались, сохраняя энергию. Местные называют их “табуретки”.

А у одного загородного дома лежали кубы голубого льда. Это так хранится вода. Захотел чаю попить, отколол кусочек куба и разогрел.

В Театре оперы и балета давали “Ромео и Джульетту”.

Ромео и Джульетта были якутами.

На рынке стояла рыба выше человеческого роста. Как бревна, прислоненная к стене. Чир, таймень, омуль, нельма.

А в Музее мамонта было много забавных экспонатов. Например, “Экскременты мамонта из пещеры Бечан в штате Юта, США. Подарок П. А. Лазареву проф. Л. Агенброда, 1982 г.”.

Мамонты в Якутии сохранились очень хорошо и в больших количествах. Где ни копнешь, попадешь на мамонта. В худшем случае – на алмаз.

Там же, в этом музее, я обнаружил очень интересный рассказ. Если в нем, в этом рассказе, в некоторых словах изменить ударение и поставить по-другому запятые и тире, текст приобретет совсем другой, политический смысл. Вот он: “Березовский мамонт свалился с крутого берега р. Березовка, сломал бедренную кость. Вокруг раненого зверя собралась стая голодных волков в ожидании его смерти”. Дождались.

Возил меня по Якутии водитель Дима. Оказалось, что Дима – актер местного драматического театра. Его родители приехали в Якутию из Волгограда строить БАМ. Мама была балериной. Танцевать на БАМе было негде. Дима был плодом бамовской любви и романтики. И, думаю, драмы его родителей. Дима рассказывал, что, когда в пятидесятиградусный мороз проводишь по воздуху рукой, слышится хрустальный звук. Это рушатся микроскопические нити из льдинок – кристаллизовавшихся паров, которые тянутся в небо. Рушится хрустальный мир.

Патриоты Якутска приглашали меня приехать в город в конце мая, когда температура воздуха уже плюс тридцать пять и в то же время на реке начинается ледоход. Огромные льдины плывут по Лене, а люди в футболках выстраиваются вдоль реки и наблюдают за этим чудом.

В местном ночном баре ко мне подошел якут. “Здравствуйте, Андрей, не ожидал вас здесь увидеть. Я приехал сюда всего на три дня проведать маму. Я работаю в банке «Таатта» и сижу у окна, которое выходит на помойку. Каждый день вижу вас, как вы выносите мусор. И вдруг вы здесь… На моей родине… Давайте что-нибудь выпьем…”

Да, это была действительно потрясающая встреча. Ведь я тоже прилетел в Якутию всего на три дня. Совпал с товарищем в одной точке в Москве и в одной точке в Якутии.

Желание вернуться в этот удивительный край у меня сохраняется до сих пор. Я видел людей, которые приехали туда однажды и застряли на всю жизнь по собственному желанию.

В Москве я получил эсэмэску: “У нас в Якутске уже минус 50. Не ту страну назвали Гондурасом”.

33 Дальше некуда

Камчатка — это очень далеко. Учителя так говорили в школе. “Эй, там, на камчатке”. Это значило – на последней парте. Где обычно сидели двоечники и переростки. Собственно, оттуда, а не с уроков географии я помню это слово.

Летели туда долго. Дольше некуда.

Край света. Совершенно отдельное государство. Оттуда кажется, что Москвы нет вовсе. Там, на Камчатке, своя жизнь и, кажется, свои законы. Сообщения внутри только на вертолете. Если погода нелетная, сиди жди, когда будет летная. А продлиться нелетная погода может долго. Дни, недели. Бочка керосина меняется на бочку красной икры. Икры навалом. Из икры делают блины. То есть не блины с икрой, а икра используется в качестве муки, связующего вещества. Местных от нее воротит. Там, кажется, вообще своя еда. Яичница с гребешками. Папоротник, приготовленный по-разному. Рыбные котлеты в разных видах. Так просто рыбу не едят. Надоела. Рыбы ловят столько, сколько надо, чтобы поесть. Я там, на Камчатке, научился готовить лосося. Можно так готовить и любую другую красную рыбу. Делюсь. Прямо с кожей, только кишки выпотрошить, надо завернуть кусочки рыбы в фольгу – и на угли буквально минут на пять. Все, готово. Наинежнейшая, сочная, и даже не надо солить. Есть надо ложкой, снимая послойно розовое мясо.

Я ловил рыбу спиннингом первый и последний раз. Вместе с медведем. Медведь стоял на противоположном берегу без спиннинга. Стоял на двух задних лапах, а двумя передними ловил рыбу и ел. Как человек.

Я, видевший медведей не раз в цирке, не могу до сих пор избавиться от иллюзии, что мишка – свой, домашний. Хочется подойти и потрепать его за ухом.

Один местный фотограф любил медведей и издал не один альбом с их фотографиями. Однажды он решил с медведями встретить Новый год. Сделать такой фоторепортаж: медведи в берлоге, шампанское. Закончилось все ужасно. Мишки фотографа съели на Новый год. Альбом вроде бы даже вышел. После смерти. Фотоаппарат же несъедобный.

Медведей на Камчатке очень много. Следы их жизнедеятельности с косточками от непереработанных ягод – кругом. Мне рассказывали, как после зимней спячки у медведей образуется в заднем проходе каловая пробка и, чтобы от нее избавиться, мишка садится на задницу и на ней, заднице, съезжает с горы. По траве и кустам. Это ужасно больно, и мишка ревет во все горло. Рычит. И рык мишкин не пугает местных жителей, к нему привыкших.